Киров, Сергей Миронович

Запрос «Сергей Киров» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Сергей Миронович Киров<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана
июль 1921 — январь 1926
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Рухулла Ахундов
ответственный секретарь Ленинградского губкома ВКП(б)
8 января 1926 — 21 ноября 1927
Предшественник:	Григорий Евдокимов
Преемник:	должность упразднена
первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б)
21 ноября 1927 — 1 декабря 1934
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Андрей Жданов
Рождение:	15 (27) марта 1886(1886-03-27) Уржум, Вятская губерния, Российская империя
Смерть:	1 декабря 1934(1934-12-01) (48 лет) Ленинград, СССР
Место погребения:	Некрополь у Кремлёвской стены
Имя при рождении:	Сергей Миронович Костриков
Отец:	Мирон Иванович Костриков (1852—1915)
Мать:	Екатерина Кузьминична Казанцева (1859—1894)
Супруга:	Мария Львовна Маркус (1885(1882?)—1945)(1911—1934)
Партия:	РСДРП (с 1904)
Образование:	Казанское механико-техническое училище
Награды:

Серге́й Миро́нович Ки́ров (настоящая фамилия Ко́стриков) (15 (27) марта 1886 года, г. Уржум, Вятская губерния — 1 декабря 1934 года, г. Ленинград) — российский революционер, советский государственный и политический деятель. Убит в результате покушения 1 декабря 1934 года Леонидом Николаевым. Убийство Кирова послужило началом массовых репрессий, известных как «Большой террор».

Ранние годы

Сергей Миронович Костриков родился в городе Уржуме Вятской губернии 27 марта (15 марта по старому стилю) 1886 года. Родители Сергея приехали в Вятскую губернию из Пермской губернии незадолго до его рождения. Четверо первых детей в семье умерли в детстве. Затем появились Анна (1883—1966), Сергей и Елизавета (1889—1968). В 1894 году Сергей и его сёстры остались сиротами — отец ушёл на заработки и пропал без вести, а мать умерла. Девочек взяла на воспитание бабушка, а мальчика отдали в приют.

Сергей окончил Уржумское приходское, а затем — городское училище. Во время учёбы он неоднократно награждался грамотами и книгами. Осенью 1901 года уехал в Казань, поступил в Казанское низшее механико-техническое промышленное училище за счёт земства и Попечительского фонда городского училища г. Уржума по ходатайству воспитателей приюта и учителей городского училища. В 1904 году он завершил образование, получив награду первой степени, оказавшись в пятёрке лучших выпускников того года. В 1904 году начал работать чертёжником в городской управе Томска и учиться на подготовительных курсах Томского технологического института. Больше в Уржум Сергей не приезжал.

Революционная деятельность до 1917 года

В Томске в ноябре 1904 года он вступил в РСДРП. Партийный псевдоним — Серж. В 1905 году впервые участвовал в демонстрации и был арестован полицией. После выхода из тюрьмы возглавляет боевые дружины. В июле 1905 года Томская городская партийная конференция избирает Кирова членом томского комитета РСДРП. В октябре 1905 года организовал забастовку на крупной железнодорожной станции Тайга. В июле 1906 года арестован и заключён в томскую крепость (тюрьму) на полтора года. С 1908 года Сергей Костриков становится профессиональным революционером, ведёт работу в Иркутске и Новониколаевске

В 1909 году приезжает во Владикавказ, становится сотрудником северокавказской кадетской газеты «Терек», печатается под псевдонимом Сергей Миронов, участвует в любительских спектаклях, увлекается альпинизмом. Киров любил театр, любил творчество Л. Н. Толстого; писал рецензии на спектакли городского театра и гастролирующих групп во Владикавказе. Здесь же он знакомится со своей будущей женой Марией Львовной Маркус.

11 августа 1911 г. Киров был арестован во Владикавказе по делу томской подпольной типографии, его этапируют в Томск, суд 16 марта 1912 года выносит оправдательный приговор за отсутствием улик, так как полицейский пристав, главный свидетель обвинения, арестовывавший Кирова в 1906 г., не узнал его на суде. Вернулся во Владикавказ в апреле 1912 г.

Псевдоним «Киров» взят по имени Кир достаточно случайно. История его появления описана в очерке Дзахо Гатуева «Мироныч». В апреле 1912 года газета «Терек» опубликовала статью «Поперёк дороги», впервые подписанную «С. Киров». Под этим псевдонимом он и вошёл в историю СССР.

Согласно официальной версии советской истории, его политические взгляды до 1917 года ясны — убеждённый ленинец. Исследования последних лет оспаривают это утверждение — Киров долго не мог выбрать «политическую платформу», сочувствовал меньшевикам, поддерживал Временное правительство, о чём открыто писал в статьях, и только после Октябрьской революции 1917 года перешёл на сторону большевиков.

Партийная карьера

Весной 1918 года он избран членом Терского областного совета, в июле участвует в Пятом Всероссийском съезде Советов по гостевому билету, а в ноябре — он уже полноправный делегат VI Всероссийского съезда Советов.

С 25 февраля 1919 года — председатель временного революционного комитета в Астрахани, возглавляет подавление контрреволюционного мятежа (по официальной версии): расстреляны рабочие выступления, в которых участвовало большое число красноармейцев.

24 мая 1919 года расстрелян крестный ход в прославление святого Иосифа Астраханского. В мае-июне 1919 года курирует арест и расстрел митрополита Астраханского Митрофана и епископа Леонтия.

В этом же году становится членом Реввоенсовета XI Красной Армии.

28 апреля 1920 года в составе XI красной армии вступает в Баку, становится членом Кавказского бюро ЦК РКП(б), в июне 1920 года назначается полпредом Советской России в Грузии, в октябре 1920 года возглавил советскую делегацию на переговорах в Риге по заключению мирного договора с Польшей.

1921 год — на X съезде РКП(б) избирается кандидатом в члены ЦК. В том же году он становится Первым секретарём ЦК компартии Азербайджана. В апреле 1923 года на XII съезде РКП(б) избран членом ЦК РКП(б).

8 января 1926 года Сергея Кирова избирают первым секретарём Ленинградского губернского комитета (обкома) и горкома партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б), кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б). В составе группы ЦК направляется в Ленинград для идеологической борьбы с зиновьевской оппозицией. Киров посещает собрания на заводах. За год сделано более 180 выступлений.

В конце 1929 года группа ленинградских функционеров (в том числе руководители Ленинградского совета и областной партийной контрольной комиссии) потребовали у Москвы снять Кирова с должности за дореволюционное сотрудничество с «левобуржуазной прессой». Дело рассматривалось на закрытом заседании Политбюро и Президиума ЦКК ВКП(б). Во многом благодаря поддержке Сталина Киров вышел из этого столкновения победителем. Его противники были сняты со своих постов в Ленинграде. Однако в решении заседания Политбюро и Президиума ЦКК предреволюционная деятельность Кирова была всё же охарактеризована как «ошибка». Несколько лет спустя в известной «платформе Рютина» Киров был поставлен в один ряд с бывшими противниками большевиков, которые в силу своей политической беспринципности особенно верно служили Сталину.

С 1930 года — член Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ВЦИК СССР.

По утверждению историка О. В. Хлевнюка Киров, несмотря на благоволение ему Сталина, оставался маловлиятельной фигурой в Политбюро. Являясь членом Политбюро, Москву он посещал крайне редко, в голосованиях партийной верхушки участия почти не принимал, все его интересы ограничивались Ленинградом.

Киров любил книги и собрал огромную личную библиотеку. В 1928 году знакомится с М. Горьким и оказывает ему поддержку в издательской деятельности.

Уделял большое внимание развитию промышленности Ленинграда и всего Северо-Запада.

В 1933 году вместе с начальником ГПУ по г. Ленинграду Ф. Медведем и членом ВКП(б) И. Ф. Кадацким входил в состав «тройки» Ленинградской области по рассмотрению дел о повстанчестве и контрреволюции с правом вынесения расстрельного приговора.

К 1934 году награждён орденом Ленина за выдающиеся заслуги в деле восстановления и реконструкции нефтяной промышленности. Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 1930, с 1934 секретарь ЦК ВКП(б) и член Оргбюро ЦК ВКП(б).

Смерть

Вечером 1 декабря 1934 года С. М. Киров, шедший на заседание по коридору Смольного, где находились Ленинградский горком и обком ВКП(б), был убит выстрелом в затылок Леонидом Николаевым.

Уже через несколько часов после убийства было официально заявлено, что Киров стал жертвой заговорщиков — врагов СССР, а Президиум ЦИК СССР в тот же день принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик»: «Следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком. Судебным органам — не задерживать исполнение приговоров…»

После убийства Кирова из Ленинграда потянулся «Кировский поток» высланных и репрессированных.

Большинство современных исследователей сходятся на том, что убийца руководствовался личными мотивами — обидой за необоснованное, по его мнению, увольнение с работы. Также в постперестроечный период открыто стали говорить, что, вопреки официальной "коридорной версии", убийство было совершено в кабинете Кирова во время его свидания с Мильдой Драуле, женой Николаева.

Семья

Внебрачной дочерью С.М. Кирова считается Евгения Сергеевна Кострикова (1921—1975) При этом их родство было установлено лишь со слов самой Е. Костриковой. Кострикова родилась в 1921 г., при этом в неофициальном браке с М. Л. Маркус Киров состоял с 1911 г.

Жена — Мария Львовна Маркус (1885(1882?)—1945). Детей не было.

Оценки современников

• Вячеслав Молотов 1977 год:

Киров слабый организатор. Он хороший массовик. И мы относились к нему хорошо. Сталин его любил. Я говорю, что он был самым любимым у Сталина.

• Михаил Смиртюков:

Замечательным трибуном был Сергей Миронович Киров. Я слушал его всего два раза и поражался тому, как он сочетает горячность речи с логикой и доказательностью.

Личные особенности

• Существует мнение, что Киров заметно отличался от других членов сталинского Политбюро такими своими качествами, как ораторский талант, демократизм, простота, доступность и близость к рабочим массам. Перебежчик А. Орлов считает, что Киров «был единственным членом Политбюро, не боящимся ездить по заводам и выступать перед рабочими»
• Рост Кирова составлял 168 см..

После смерти

Урна с прахом С. М. Кирова 6 декабря 1934 была помещена в Кремлёвской стене на Красной площади в г. Москве.

Адреса в Ленинграде

• 1926—1934 — квартира в бывшем доходном доме Первого Российского страхового общества — Каменноостровский пр., 26—28 — (Дом Бенуа) — один из фешенебельных адресов дореволюционного Петербурга на Петроградской стороне. Сейчас в этой квартире работает [kirovmuseum.ru/ Музей С. М. Кирова], филиал Государственного музея истории Санкт-Петербурга.

Награды

• Орден Красного Знамени
• Орден Ленина

Память

Память о С. М. Кирове была увековечена во многочисленных памятниках, произведениях искусства, а также топонимах на всей территории бывшего Советского Союза. Массовые переименования географических объектов, а также установка памятников в честь Кирова началась буквально через несколько недель после его гибели. На закате советской власти и в пост-советское время стала характерна обратная тенденция - возвращение исконных названий и демонтаж памятников коммунистических деятелей, в том числе и С. М. Кирова. Тем не менее, крупнейший населенный пункт, носящий имя Кирова, - бывшая Вятка - обратно переименован не был.

Библиография

• Киров С. М. Статьи и речи. 1934. — М.: Партиздат, 1934. — 186 с.: ил.
• Киров С. М. Статьи и речи. Т. 1: 1912—1924. — Л.: Партиздат, 1935. — 220 с.: портр.
• Киров С. М. Речи и статьи / Под общ. ред. Ф. Кон. — М.: Соцэкгиз, 1937. — 194 с.
• «Киров Сергей Миронович. 1886—1934: Краткий биографический очерк.» — М.: Госполитиздат, 1940. — 134 с.: портр.
• Киров С. М. Избранные статьи и речи. — М.: Госполитиздат, 1957.
• Киров С. М. О народном просвещении и воспитании / [Сост., авт. вступит. статьи и примеч. Л. К. Виноградов]. — М.: Просвещение, 1969. — 199 с.: портр.
• Нагаев Г. Д. Ради счастья: Повесть о Сергее Кирове. — М.: Политиздат, 1974. (Пламенные революционеры) — 479 с, ил.
• Алла Кирилина «Неизвестный Киров» СПб. : Нева; М.:ОЛМА-Пресс, 2001. 541 с. ISBN 5-224-02571-0

Ссылки

• [www.kirovsky-dv.ru/blog/kirov_sergej_mironovich/2010-03-20-38 Киров Сергей Миронович] на сайте kirovsky-dv.ru
• [www.livejournal.com/users/labazov/11362.html О версиях убийства Кирова]
• [kirovmuseum.ru/rus/ Музей Сергея Мироновича Кирова]
• [www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=lspyURH2eDQ Фильм «Музей-квартира С. М. Кирова в Санкт-Петербурге» (русский язык). ]
• [www.perpetrator2004.narod.ru/Kirov_Links.htm Документы по расследованию убийства Кирова и репрессиям, за ним последовавшим]
• [prigodich.8m.com/html/notes/n113.html Александр Рашковский. Сергей Миронович Киров ]
• [www.lectures.edu.ru/default.asp?ob_no=17121 О. Г. Шатуновская «Долгий ящик XX съезда» («Общая газета», № 014, 10.04.1997)]

Отрывок, характеризующий Киров, Сергей Миронович

В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.