Кирпичёв, Константин Львович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кирпичев, Константин Львович»)
Перейти к: навигация, поиск
Константин Львович Кирпичёв
Дата рождения

26 июня 1844(1844-06-26)

Дата смерти

30 марта 1910(1910-03-30) (65 лет)

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

инженерные войска

Звание

инженер-генерал

Сражения/войны

Польская кампания (1863—1864), Русско-турецкая война (1877—1878)

Награды и премии

Орден Святой Анны 3-й ст. (1878), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1879), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1883), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1893), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1894), Орден Святой Анны 1-й ст. (1903), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1907)

Константин Львович Кирпичёв (1844—1910) — инженер-генерал, заслуженный профессор Николаевской инженерной академии и почётный член её конференции, военный писатель.





Семья

Родился 26 июня 1844 года, сын подполковника Льва Матвеевича Кирпичёва, происходил из дворян Псковской губернии. Его братья:

Биография

Образование получил в Полоцком кадетском корпусе, по окончании которого 12 июня 1862 года был принят во 2-е военное Константиновское училище. Выпущен 12 июня 1863 года в 6-й сапёрный батальон. В этом же году принял участие в подавлении восстания в Польше. 27 июля 1865 года произведён в поручики.

31 октября 1867 года Кирпичёв закончил прохождение курса наук в Николаевской инженерной академии и был определён в дополнительное отделение этой академии. 29 ноября 1867 года произведён в штабс-капитаны. 6 апреля 1868 года переведён в военные инженеры в Киевский военный округ. 28 марта 1871 года произведён в капитаны.

24 июля 1874 года был назначен помощником делопроизводителя канцелярии Инженерного комитета по искусственной части.

2 ноября 1876 года, перед началом русско-турецкой войны, Кирпичёв по собственному желанию отправился в действующую армию, где был назначен помощником старшего адъютанта полевого инженерного управления, 27 марта 1877 года произведён в подполковники. Здесь принимал деятельное участие в постройке мостов через Дунай, а затем был начальником военно-дорожного отдела в Болгарии.

11 ноября 1878 года был назначен преподавателем фортификации в Николаевской инженерной академии и училище по отделу военных сообщений. Читал курс мостов в Технологическом Императора Николая I институте, где в 1886 году получил звание адъюнкт-профессора. 20 марта 1880 года произведён в полковники.

В 1890 году был назначен ординарным профессором Николаевской инженерной академии и 30 августа произведён в генерал-майоры; 21 марта 1891 года занял должность помощника начальника Главного инженерного управления; в 1896 году получил звание заслуженного профессора и 6 марта 1903 года назначен постоянным членом Инженерного комитета. 6 декабря 1899 года получил чин генерал-лейтенанта.

В начале 1909 года, вследствие тяжёлой болезни, вышел в отставку с чином инженер-генерала.

Скончался 30 марта 1910 года.

Литературная деятельность

Военно-литературная деятельность Кирпичёва выразилась в непрерывном, в течение многих лет, сотрудничестве в «Инженерном журнале», где он, между прочим, вёл отдел по обзору иностранной инженерной литературы. Из его многочисленных статей заслуживают быть отмеченными: «Переправы в кампанию 1877—78 гг.» (1881); «О культурном значении подрывных работ» (1879); «Несколько слов о приборах для измерения напряжения частей мостовых и стропильных ферм» (1879); «О воспламенении замороженного динамита» (1881); «Военные мосты»; «Блок-системы»; «Сен-Готардский туннель». Всего в «Инженерном журнале» им было опубликовано более 200 статей.

Награды

Среди прочих наград Кирпичёв имел ордена:

Источники

Напишите отзыв о статье "Кирпичёв, Константин Львович"

Отрывок, характеризующий Кирпичёв, Константин Львович

– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!