Кирсанов, Виталий Антонович

Виталий Антонович Кирсанов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
первый секретарь Первореченского районного комитета КПСС города Владивостока
март 1975 года — август 1977 года
Рождение:	11 мая 1939(1939-05-11) Гордеевка, Гордеевский район, Орловская область, РСФСР, СССР (ныне Брянская область)
Смерть:	28 сентября 2000(2000-09-28) (61 год) Владивосток, Приморский край, Российская Федерация
Отец:	Антон Андреевич Кирсанов
Мать:	Мария Владимировна Тюваева
Партия:	КПСС
Образование:	Дальневосточный Политехнический институт имени В. В. Куйбышева
Военная служба
Звание:	Специальное звание генерал-лейтенант таможенной службы

Вита́лий Анто́нович Кирса́нов (11 мая 1939 — 28 сентября 2000) — российский государственный деятель, начальник Дальневосточного таможенного управления (1998—2000), генерал-лейтенант таможенной службы. Специалист по промышленному и гражданскому строительству, участник строительства Владивостока.

Биография

Кирсанов Виталий Антонович родился 11 мая 1939 г. в селе Гордеевка Гордеевского района Орловской области (ныне в Брянской области). Мать Тюваева Мария Владимировна работала медицинской сестрой, была участником ВОВ, погибла в мае 1951 г. от несчастного случая. Отец Кирсанов Антон Андреевич работал служащим, был участником ВОВ, долгое время значился без вести пропавшим, после окончания войны проживал с другой семьей, умер в 1987 г. в Кемеровской области.

После смерти матери с 1951 года Виталий вместе с сестрой Валентиной воспитывался у дедушки в г. Рыльске. В 1946 г. поступил в школу и окончил в 1953 г. семь классов. В этом же году поступил в Рыльский строительный техникум Курской области, по окончании его был направлен на работу мастером в ОКС на Завод имени В. И. Ленина в г. Ижевск. С 1958 г. по 1960 г. работал мастером, прорабом в УНР-6 стройтреста № 74 в г. Кургане. В апреле 1960 г. по комсомольской путевке приехал строить город Владивосток, где работал мастером, прорабом, ст. прорабом в СУ-3 треста «Отделстрой» Главвладивостокстроя. По направлению организации поступил в 1963 г. и в 1968 г. окончил Дальневосточный Политехнический институт имени В. В. Куйбышева по специальности «Промышленное и гражданское строительство». За период учебы все пять лет принимал активное участие в работе студенческих отрядов. Был бессменным парторгом группы. Был командиром первого студенческого строительного отряда в Приморье. Был участником первого слета студенческих отрядов в г. Москве.

По окончании института работал прорабом, ст. прорабом, главным инженером, начальником СУ Главвладивостокстроя. Под его непосредственным руководством и участием строился Большой Владивосток: горбольница на 1-й речке, жилые комплексы, школы и детские сады на проспекте 100-летия, район ул. Постышева, Второй речки, ул. Спортивной. В 1972 г. избирался зам. Председателя Ленинского райисполкома, затем был утвержден в 1973 г. зав.отделом строительства Владивостокского ГК КПСС. С марта 1975 г. по по август 1977 г. был первым секретарем Первореченского РК КПСС, с этой должности был направлен на учебу в Москву в Академию общественных наук при ЦК КПСС, которую окончил в 1979 г. По окончании АОН работал заместителем начальника Главвладивостокстроя до апреля 1985 г.

С апреля 1985 г. по август 1991 г. (до знаменитого августовского путча) работал в Приморском крайкоме КПСС на должностях зав. отделом строительства, зав. социально-экономическим отделом, секретарем крайкома. С октября 1991 г. работал главным специалистом ПО «Приморкрайстрой». С сентября 1992 г. по сентябрь 2000 г. работал в Дальневосточном таможенном управлении в должностях начальника отдела, заместителя, первого заместителя начальника управления, начальника ДВТУ (с августа 1998 года). По свидетельству жены, бескорыстно защищал интересы отечества, о военной карьере и чинах не мечтал, поднимался ступенька за ступенькой до специального звания генерал-лейтенанта таможенной службы.

Скончался рано утром (около 4х часов утра) 28 сентября 2000 года в Краевой Клинической больнице (г. Владивосток). Диагноз: инфаркт задней части сердца (после вскрытия).

Был женат. Жена — экономист. Дети тоже экономисты. Внук — Максим 1992 года рождения

Ссылки

• [video.google.com/videoplay?docid=-2442291066536703815&hl=en Интервью с Кирсановым в программе «Лица 23»]
• [video.google.com/videoplay?docid=7871241071694940507&hl=en Таможенное судно «Виталий Кирсанов» 1]
• [video.google.com/videoplay?docid=-3392614276294063903&hl=en Таможенное судно «Виталий Кирсанов» 2]

Отрывок, характеризующий Кирсанов, Виталий Антонович

– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.