Кирхгоф, Константин Сигизмундович
| Константин Сигизмундович Кирхгоф | |
| Gottlieb Sigismund Constantin Kirchhoff | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Учёное звание: |
Академик Петербургской АН |
| Известен как: |
Первооткрыватель каталитической реакции получения глюкозы из крахмала |
Константи́н Сигизму́ндович Кирхго́ф (Константин Готтлиб Сигизмунд) — русский химик немецкого происхождения.
Биография
Родился в г. Тетерове (Мекленбург-Шверин, Германия). В 1792—1802 гг. помощник директора, затем директор Главной аптеки в Петербурге. Академик Петербургской АН (с 1812, член-корреспондент с 1807)[1].
Научный вклад
Основные работы относятся к области технической химии. Один из основоположников учения о катализе. Предложил мокрый способ получения киновари (1787), способ очистки жидких масел концентрированной серной кислотой (1807). Открыл (1811) каталитическую реакцию получения глюкозы при нагревании крахмала с разбавленной серной кислотой; это открытие положило начало изучению каталитических процессов. Детально изучил влияние концентрации кислот и температуры на скорость гидролиза крахмала, установил оптимальный режим этой реакции, заложив основы одного из первых промышленных каталитических процессов — получения патоки и глюкозы из крахмала (1814—1820)[1].
Исследовал (1814) осахаривание крахмала под влиянием солода. Открыл фермент, содержащийся в вытяжке из проросших семян ячменя и осуществляющий осахаривание крахмала. Занимался также анализом минералов, получением взрывчатых веществ.
Напишите отзыв о статье "Кирхгоф, Константин Сигизмундович"
Примечания
Отрывок, характеризующий Кирхгоф, Константин Сигизмундович
– Нет, и генерала нет.Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
