Кирша, Фаустас

Фаустас Кирша
Faustas Kirša
Дата рождения:	13 февраля (25 февраля) 1891(1891-02-25)
Место рождения:	Хутор Сянадварис Зарасайский район
Дата смерти:	5 мая 1964(1964-05-05) (73 года)
Место смерти:	Бостон
Род деятельности:	поэт, переводчик
Язык произведений:	литовский
Дебют:	„Verpetai“ (1918)

Фа́устас Ки́рша (лит. Faustas Kirša; 25 февраля 1891, Сянадварис, ныне Зарасайский район — 5 января 1964, Бостон, США) — литовский писатель, переводчик, автор либретто.

Биография

Учился в гимназиях в Ковне и Москве, аттестат получил в Орле. Закончил в Вильне педагогические курсы (1915). Работал учителем. Учился в Берлине — слушал лекции в университете (1921—1926). Работал в периодической печати: редактировал культурное приложение к газете «Летувос айдас» (лит. «Lietuvos aidas», «Эхо Литвы»), литературно-художественный альманах «Дайнава», позднее журнал «Прадай ир жигяй» (лит. «Pradai ir žygiai», «Начала и стремления»).

В 1944 году эмигрировал из Литвы в Германию. В 1949 году переехал в США.

Творчество

Стихотворения начал публиковать в 1912 году. Первый сборник «Омуты» („Verpetai“) выпустил в 1918 году. В поэзии ориентировался на поэтику символизма; большинство стихотворений медитативного характера. Отдельные его стихотворения на русский язык переводили до Второй мировой войны Евгений Шкляр, в советский период — А. Големба.

Переводы

На литовский язык переводил произведения Юзефа Крашевского («Витолёрауда», 1924), Зыгмунта Красинского («Небожественная комедия», 1928), Льва Толстого. Переводил также пьесы и либретто опер («Демон» А. Г. Рубинштейна), «Кармен» Ж. Бизе, вместе с Балисом Сруогой — «Травиата» Джузеппе Верди).

Сборники поэзии

• Verpetai. 1918.
• Aidų aidužiai. 1921.
• Suverstos vagos. 1926.
• Giesmės. 1934.
• Maldos ant akmens. 1937.
• Piligrimai. 1939.
• Tolumos. 1947.
• Šventieji akmenys. 1951.

Поэмы

• Rimgaudo žygis (l930).
• Pelenai (кн. 1—2, 1930—1938).

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke9/ke9-3604.htm Кирша, Фаустас] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
• [www.rasyk.lt/rasytojai/faustas-kirsa.html Faustas Kirša] (лит.). Rašyk.lt. KitoKs (28 декабря 2014). Проверено 23 января 2015.
• A. Vaiciulaitis. [www.lituanus.org/1964/64_2_04_Vaiciulaitis.html Faustas Kirša] (англ.). Lituanus. Lituanus. Проверено 23 января 2015.

Отрывок, характеризующий Кирша, Фаустас

– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.