Киселёв, Виктор Дмитриевич

Киселёв Виктор Дмитриевич
Дата рождения	31 января 1908(1908-01-31)
Место рождения	Балашов, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 июля 1980(1980-07-08) (72 года)
Место смерти	СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	полковник
Сражения/войны	Великая Отечественная война: Битва за Москву, Курская битва
Награды и премии

Виктор Дмитриевич Киселёв (1908—1980) — советский военачальник, полковник (1944).

Биография

Родился 31 января 1908 года в городе Балашов Саратовской губернии.

До службы в армии Киселёв проживал в Сталинграде и работал конторщиком в объединении «Союзмясо», с августа 1930 года — шлифовальщиком и председателем фабричного комитета на фабрике № 2 Сталметаллпрома.

В октябре 1930 года был призван в РККА и направлен в 34-й артиллерийский полк 34-й стрелковой дивизии Приволжского военного округа. По окончании полковой школы, с 1931 года, служил в том же полку младшим командиром. В феврале 1932 года был переведен на Дальний Восток, где служил в 8-м конно-артиллерийском полку 8-й кавалерийской дивизии Особой Краснознамённой Дальневосточной армии командиром взвода и политруком батареи и полковой школы. С января 1938 года исполнял должность инструктора политотдела Приморской группы войск ОКДВА. С апреля по август этого же года находился на фронтовых курсах партактива Дальневосточного фронта. Участвовал в боях у озера Хасан. После окончания боевых действий в октябре 1938 года был назначен старшим инспектором Политуправления 1-й Отдельной Краснознаменной армии. В мае 1941 года был переведен инспектором политотдела во вновь сформированную 25-ю армию Дальневосточного фронта.

Великая Отечественная война

В Великую Отечественную войну батальонный комиссар В. Д. Киселёв в сентябре 1941 года был назначен начальником политотдела 415-й стрелковой дивизии, формировавшейся в 25-й армии и передислоцированной в район Серпухова Московской области, где в составе 49-й армии Западного фронта участвовала в оборонительных боях на южных подступах к Москве. С 31 декабря дивизия была подчинена 43-й армии и участвовала в контрнаступлении под Москвой, затем в Ржевско-Вяземской наступательной операции. С марта 1942 года старший батальонный комиссар В. Д. Киселёв исполнял должность военкома дивизии. С апреля по июнь находился на лечении по болезни в Центральном госпитале Москвы, затем был назначен военкомом штаба 32-й армии Карельского фронта.

С октября 1942 по 10 июля 1943 года подполковник В. Д. Киселёв проходил обучение на курсах «Выстрел», затем был назначен командиром 39-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, с которой в составе 11-й армии Западного, а с 30 июля — Брянского фронтов участвовал в Курской битве, Орловской и Брянской наступательных операциях. С декабря 1943 года дивизия входила в состав 48-й армии Белорусского (с февраля 1944 — 1-го Белорусского) фронта и вела бои по удержанию плацдарма на западном берегу Днепра. С 15 марта 1944 года подполковник Киселёв вступил в должность заместителя командира 4-й стрелковой Бежицкой дивизии, которая в апреле 1944 года она была передана 69-й армии 1-го Белорусского фронта и в её составе участвовала в Белорусской, Люблин-Брестской наступательных операциях. С 8 октября по 25 ноября 1944 года и с 26 декабря 1944 по 9 февраля 1945 года Виктор Дмитриевич временно командовал дивизией. С января 1945 года дивизия в составе 25-го стрелкового корпуса участвовала в Варшавско-Познанской наступательной операции. В апреле 1945 года Киселёв находился по болезни в медсанбате дивизии, затем вернулся на прежнюю должность заместителя командира дивизии и участвовал с ней в Берлинской наступательной операции и в боях по уничтожению окруженной франкфуртской группировки противника.

После войны

После окончания войны полковник В. Д. Киселёв с 12 июня по 23 ноября 1945 года находился в госпиталях по болезни, затем состоял в резерве Главного управления кадров. В феврале 1946 года был направлен в распоряжение главнокомандующего Советской военной администрации в Германии и в марте назначен военным комендантом района Люккау округа Коттбус провинции Бранденбург. С ноября 1947 года исполнял должность заместителя командира 164-го гвардейского стрелкового полка 55-й гвардейской стрелковой дивизии. С мая 1951 года служил в той же должности в 16-м гвардейском механизированном полку 8-й гвардейской механизированной дивизии Группы советских войск в Германии (ГСВГ). С мая 1952 года был военным комендантом 75-й военной комендатуры 4-й гвардейской механизированной армии ГСВГ.

8 января 1955 года В. Д. Киселёв был уволен в запас. Умер 8 июля 1980 года.

Награды

• Награждён тремя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени и двумя орденами Красной Звезды, а также медалями, среди которых «За оборону Москвы».

Источник

• Комдивы, том 4. Москва, «Кучково поле», 2015.

Ссылки

• [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_kartoteka1005131916/ Киселев Виктор Дмитриевич]

Отрывок, характеризующий Киселёв, Виктор Дмитриевич

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.