Кисловодск
Поделись знанием:
К:Населённые пункты, основанные в 1803 году
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
| Город
Кисловодск 
|
Кислово́дск — город-курорт[4], административный центр городского округа «Город-курорт Кисловодск» Ставропольского края Российской Федерации.
Входит в состав эколого-курортного региона Кавказские Минеральные Воды[5].
С 17 января 2006 года Кисловодск является городом-курортом федерального значения.
Город является вторым в России (после города Сочи)[6] бальнеологическим и климатическим курортом, крупнейшим по количеству здравниц на Кавказских Минеральных Водах[7]. Более трети всех здравниц региона приходится на Кисловодск.
Содержание
- 1 Название
- 2 География
- 3 История
- 4 Население
- 5 Руководители города
- 6 Административное устройство
- 7 Города-побратимы
- 8 Курортная база
- 9 Библиотеки
- 10 Образование
- 11 Экономика
- 12 Транспорт
- 13 Связь
- 14 Энергетика
- 15 Здравоохранение
- 16 Инфраструктура
- 17 Религия
- 18 Культура, досуг
- 19 Фестивали
- 20 Общественные организации
- 21 Спорт
- 22 Средства массовой информации
- 23 Справка
- 24 Люди, связанные с городом
- 25 Объекты культурного наследия
- 26 Достопримечательности
- 27 Галерея
- 28 См. также
- 29 Примечания
- 30 Топографические карты
- 31 Ссылки
- 32 Литература
Название
Своё название город получил благодаря изобилию источников знаменитой по всему миру лечебной углекислой воды «Нарзан».
География
Кисловодск расположен в 234 км от города Ставрополя, в 64 км от станции Минеральные Воды, в северных предгорьях Большого Кавказа на высоте 750—1200 метров над уровнем моря. Возник из русской военной крепости, основанной в 1803 году. Своим возникновением и названием город обязан источнику кислой минеральной воды Нарзан.
- Расположение и рельеф
Кисловодск находится на юге Ставропольского края, практически на границе с Карачаево-Черкесией и Кабардино-Балкарией, в 65 км от горы Эльбрус. Город расположен в небольшой и уютной живописной долине, окружённой склонами Главного Кавказского хребта и образованной ущельями двух сливающихся рек — Ольховки и Берёзовки, впадающих в реку Подкумок. Протяжённость долины с юго-востока на северо-запад составляет около 7 км.
Рельеф местности гористый, изрезан оврагами и балками. Районы города находятся на разной высоте над уровнем моря. Самая низкая точка Кисловодска — 750 м над уровнем моря на выезде из города, а самая высокая — 1409 м на горе Большое Седло в курортном парке.
Ландшафт города и его окрестностей очень живописен. Город окружают песчаные и меловые горы, образующие многочисленные террасы с глубокими пещерами и гротами. Отдельные глыбы красных песчаников приняли достаточно причудливую форму в результате выветривания. С востока и юго-востока город огорожен холмами, связанными между собой небольшими возвышенностями, и цепью меловых гор, составляющих вместе среднюю часть Джинальского хребта (высота до 1500 м). С севера долина Кисловодска ограничена цепью террасообразных меловых гор Боргустанского хребта, достигающего высоты 1200 м над уровнем моря. Боргустанский и Джинальский хребты являются отрогами Пастбищного хребта, одного из северных хребтов Большого Кавказа. С юга и юго-востока долина Кисловодска ограничена куэстами Скалистого хребта — Кабардинским хребтом высотой до 1600 м и Бермамытским плато, изрезанным ущельями рек Аликоновки, Берёзовки и Ольховки.
- Климат
Горы, окружающие Кисловодск, защищают его от ветров и туманов, обеспечивая ему особый микроклимат. Несмотря на то, что город расположен в глубокой долине среди гор, воздух здесь никогда не застаивается, так как долина непрерывно вентилируется свободным потоком свежего горного воздуха, идущего по ущельям рек. Кисловодск располагается значительно выше других курортов КМВ и защищён цепью гор, достигающих высоты от 1200 м на севере, 1400 м на востоке и до 1600 м над уровнем моря на юге от города, тогда как низкая слоистая облачность, идущая с востока и юго-востока поднимается в основном до высоты 1000—1200 м[8]. Вот почему можно наблюдать резкую перемену погоды, выезжая из Кисловодска в солнечную погоду и попадая в пасмурную уже через 10-12 км пути на северо-восток от Кисловодска. Кисловодск по праву считается одной из лучших в мире горно-климатических станций.
Климат — умеренно-континентальный с большим количеством солнечных дней. По количеству солнечных дней Кисловодск не уступает лучшим курортам мира. В среднем за год количество ясных дней в Кисловодске составляет около 150, в то время как в Пятигорске — 98, в Железноводске — 112, а в Ессентуках — 117. Количество пасмурных дней также невелико — в среднем 61 день за год. Среднегодовая температура составляет около +7,8 °C, несколько ниже, чем на других курортах КМВ, среднегодовое количество осадков самое большое среди курортов КМВ — 670 мм, но при этом большая часть из них выпадает весной и в начале лета. Воздух в Кисловодске всегда чистый, преимущественно сухой и бодрящий. Кисловодск выделяется среди других курортов КавМинВод своей в основном тихой, без сильных ветров погодой и низкой влажностью в зимний период, которая колеблется днём от 56 до 70 %, что благотворно сказывается на самочувствии курортников. Курорт отличается постоянством атмосферного давления, к тому же давление воздуха в Кисловодске относительно низкое — 689 мм рт. ст. (нормальное давление — 760 мм рт. ст.), поэтому отдыхающие испытывают подъём сил, прилив бодрости и хорошего настроения, что благотворно влияет на лечение больных.
Зима в Кисловодске умеренно мягкая, сухая, с неустойчивым снежным покровом, холода наступают обычно во второй половине ноября. Снегопад обычно небольшой, хотя выпавший снег может лежать 1,5 — 2 месяца. Самые холодные дни бывают в январе (-3,0 °C), но при вторжении воздушных масс арктического происхождения температура воздуха может понизиться даже до −29 °C, в то же время при оттепелях бывает повышается до 18-24 °C. Зимой много солнечных дней, в течение дня солнце светит не менее 4 часов, сильные ветры бывают редко, хотя иногда может всю неделю дуть холодный и сильный(до 20 м/с) юго-восточный ветер. Зимой относительная влажность воздуха в среднем 72 %.
Весна наступает позже, чем на других курортах Кавказских Минеральных Вод, погода изменчива, особенно в апреле, ветрена, наблюдается смена дождей снегопадом, тёплой погоды — холодной. В марте часты возвраты холодов с обильными снегопадами, хотя также случаются и вспышки почти летнего тепла. В апреле дождей становится больше, средняя температура растёт, наступает настоящая весна, погода всё ещё переменчива и ветрена, количество пасмурных дней около 6 за месяц. В мае тепло, осадки в основном обильные, носят уже преимущественно грозовой характер.
Лето в Кисловодске умеренно влажное, тёплое, продолжительное (иногда до 5 месяцев), никогда не бывает жарким, благодаря долинным горным ветрам вечером и ранним утром всегда прохладно, летом разница ночной и дневной температуры воздуха составляет 10-15 °C, средняя температура июля — августа 18,4 °C, дожди большей частью кратковременные, грозовые, с мая по июль довольно частые и обильные (в мае-июле максимальное количество осадков за месяц может доходить, хотя и не часто, даже до 240—300 мм). Летом относительная влажность воздуха в Кисловодске около 69 %.
Устойчивая «золотая осень» начинается с сентября. В октябре в Кисловодске всё ещё много тёплых солнечных дней, но начинает чувствоваться и дыхание осени, особенно по ночам. Редко, в октябре уже может выпасть первый снег, а может быть по-летнему тепло. Преимущественно солнечная и сухая погода держится обычно до ноября. Осадков немного, в основном безветренно и солнечно. В ноябре начинаются ночные заморозки и может быть по-зимнему холодно, наступает предзимье. В основном же средняя температура ноября +2+4 °C.
В отношении туманов Кисловодск находится в лучших условиях в сравнении с другими курортами КМВ. Зимой в Кисловодске в среднем бывает 32 дня с туманами, а летом — 6 дней.
Грозы в Кисловодске особенно интенсивны. За год в среднем насчитывается 23 дня с грозой. Начинаются они обыкновенно с апреля, наиболее часты в июне и заканчиваются в сентябре.
- Среднегодовая температура воздуха — 6,5 °C (на взгорье; в долине выше — +7,8 °C)
- Относительная влажность воздуха — 76,2 %
- Средняя скорость ветра — 2,4 м/с
| Климат Кисловодска | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | 18,5 | 20,9 | 27,7 | 32,3 | 31,5 | 35,2 | 36,2 | 36,4 | 36,0 | 31,1 | 26,3 | 24,4 | 36,4 |
| Средний максимум, °C | 3,6 | 4,2 | 8,1 | 14,0 | 18,3 | 21,8 | 24,4 | 24,4 | 20,3 | 15,2 | 9,2 | 4,9 | 14,0 |
| Средняя температура, °C | −2,2 | −2 | 1,8 | 7,9 | 12,4 | 16,0 | 18,6 | 18,3 | 14,0 | 8,7 | 3,0 | −0,9 | 8,0 |
| Средний минимум, °C | −6,1 | −6,3 | −2,5 | 3,3 | 7,5 | 11,0 | 13,5 | 13,1 | 9,0 | 4,3 | −1 | −4,8 | 3,4 |
| Абсолютный минимум, °C | −24,4 | −26,2 | −18 | −13,1 | −3,8 | −0,4 | 4,2 | 4,6 | −6 | −11,5 | −25 | −28,9 | −28,9 |
| Норма осадков, мм | 18 | 18 | 34 | 60 | 95 | 122 | 99 | 78 | 60 | 37 | 29 | 22 | 672 |
| Источник: meteo.ru и книга «Кавказские Минеральные Воды» / Науч. ред. И.С.Савощенко. - Ставрополь: Кн. изд-во, 1960. Данные на основе наблюдений 1863-2013 гг., наблюдения приведены к 825 м. над у. м. Наблюдения ведутся с 1937 года на горе Крестовая, с 1973 года на горе Пикет. | |||||||||||||
Абсолютное максимальное и минимальное кол-во осадков в мм (источник — meteo.ru)
| Янв | Фев | Мар | Апр | Май | Июн | Июл | Авг | Сен | Окт | Ноя | Дек | Год | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Абсолютный максимум | 44 | 46 | 72 | 138 | 264 | 297 | 259 | 196 | 137 | 109 | 70 | 54 | 1006 |
| Абсолютный минимум | 1 | 0 | 2 | 7 | 33 | 29 | 15 | 8 | 3 | 1 | 0 | 0 | 422 |
- Растительность
Город очень зелёный, в нём много скверов и цветников. Украшением и гордостью Кисловодска является Курортный парк. На склонах гор, окружающих Кисловодск, раскинулись субальпийские луга, в окрестностях — горно-степная растительность. В районе урочища Джинал и в долине Очарования (зона питания минеральных источников) на площади 13 га высажено 70 тысяч берёз и 30 тысяч саженцев крымской сосны. В Кисловодске и его окрестностях также расположены многочисленные плодовые сады.
История
- Хронология поселений в области Кисловодска
В результате двухвекового изучения следов древних поселений на территории Кисловодска и в окрестностях города были обнаружены и изучены более 800 археологических памятников. Это позволило частично восстановить хронологию культур, существовавших на территории современного Кисловодска с 5 тысячелетия до н. э.[9][10] Для некоторых исторических периодов археологических памятников пока не обнаружено, что не позволяет достоверно судить о поселениях этих периодов.
| Археологическая культура | Временной период | |
|---|---|---|
| Современный период | Российская империя | 1803 - основание Кисловодской крепости и станицы |
| Остатки горских пастушьих загонов в верховьях рек Аликоновки, Берёзовки и Кабардинки (окрестности современного города) | ~ 18-19 века н.э. | |
| Остатки горских захоронений (окрестности современного города) | ~ 16-17 века н.э. | |
| Раннее Средневековье | Поздний Аланский период | 10-12 века н.э. |
| Ранний Аланский период | 5-9 века н.э. | |
| Догуннский период | 2-4 века н.э. | |
| Железный век | Сарматская эра | 1-3 века н.э. |
| ? | ||
| Поздняя кобанская культура | 7-5 века до н.э. | |
| Классическая кобанская культура | 10-7 века до н.э. | |
| Бронзовый век | Ранняя кобанская культура | 13-11 века до н.э. |
| ? | ||
| Северо-Кавказские культуры | конец 3 тысячелетия - 14-15 века до н.э. | |
| Майкопская культура | середина 4 - конец 3 тысячелетия до н.э. | |
| Энеолит | 5 - середина 4 тысячелетия до н.э. |
- Ранняя история
При раскопках в археологическом комплексе «Кабардинка-2» в 10 км южнее Кисловодска были обнаружены остатки поселения древней кобанской культуры бронзового века (XIII—XII веков до н. э.). Размер поселения был значительный для того времени — несколько десятков домов площадью 16 на 12 метров[11]. Другим известным археологическим памятником является крупный комплекс Клин-яр, расположенный на западной окраине Кисловодска. Этот комплекс содержит остатки строений и захоронений, относящихся к кобанскому (IX—VII века до н. э.), сарматскому и аланским периодам[9][12].
- XVIII век
К концу XVIII века Кисловодская долина не была заселена. Имеются сведения о том, что официально территория, где находится источник нарзана, никому не принадлежала и составляла пограничную территорию между землями Большой Кабарды на востоке и землями Мало-Абазинского племени на западе[13]. Известно лишь о существовании в долине небольшого абазинского поселения рода Джантемировых и дозорного поста на Крестовой горе (гора Святого духа), состоящего из двух мазанок, землянки, навеса для лошадей и сторожевой вышки[14]. В 1793 году Кисловодскую долину посетил учёный Пётр-Симон Паллас. Он впервые подробно исследовал источник нарзана, измерил глубину резервуара источника, составил его описание, предсказав нарзану большое будущее, а также составил план прилегающей к источнику местности. Первооткрывателем курортных сезонов в Кисловодске считается командующий войсками на Кавказской линии граф И. И. Морков. В 1798 году он расположился лагерем над источником на Крестовой горе в сопровождении жены и молодого секретаря Алексея Реброва. Морков принимал ванны из подогретого нарзана чтобы вылечиться от астмы[14].
- XIX век
7 марта 1803 г. вышел рескрипт Александра I о строительстве укрепления в месте, «где находятся у Кавказских гор кислые воды». В нём поручалось инспектору Кавказской линии князю П. Д. Цицианову «привести в действо укрепление сие, употребив на то воинских служителей»[15]. Крепость Кислые воды, принадлежащая Азово-Моздокской оборонительной линии, была возведена на возвышении между речками, получившими впоследствии названия Ольховка и Берёзовка, на расстоянии пушечного выстрела от источника нарзана. Строительство велось силами шести рот 16-го егерского полка из Константиногорской крепости с июня по октябрь 1803 года.
Окружённая рвом крепость имела форму звезды «штерншанца» с тремя остроугольными и двумя полукруглыми бастионами, на которых размещались пушки. С севера и юго-запада в крепость вели ворота. На территории крепости находились три офицерских дома, три солдатских казармы, провиантский пункт, гауптвахта, кухни, лазарет, ротные цейхгаузы, пороховой погреб, конюшня, дома со службами для отдыхающих[14][16]. Из крепости к реке был прорыт подземный ход на случай длительной осады. На горке против источника был устроен казачий редут с казармой. Обычно в крепости находились две роты солдат, но в летний период гарнизон пополнялся ещё двумя ротами пехоты, несколькими драгунскими эскадронами и сотней казаков. Усиливался и гарнизон редута на Казачьей горке, выдвигались пикеты, на ближайших возвышенностях устанавливались батареи. О событиях того времени сейчас напоминают названия небольших гор — Казачья, Пикетная, Батарейная.
В 1812 году крепость была перестроена, турлучные здания заменены каменными, возведена высокая каменная стена с бойницами и угловыми башнями[14][16].
Основателями и первыми жителями Кисловодска стали русские солдаты, которые, отслужив положенный срок в крепости, оставались здесь жить. Недалеко от крепости, на склонах горки, именуемой ныне Солдатской, строили турлучные и саманные домики, крытые камышом или соломой, часто на 2-3 семьи. Первыми улицами стали 1-я и 2-я Солдатские и Кабардинская улицы (по названию Кабардинского полка, солдаты которого участвовали в перестройке крепости). Так возникла Кисловодская солдатская слобода. От слобожан пошло и русское население современного Кисловодска[14].
В летний период кисловодский источник посещало всё больше курортников. В 1812 году была построена купальня на 3 ванны (до этого нарзанные ванны принимали в вырытых в земле углублениях). В 1820 году во время своей первой поездки на Кавказ в Кисловодской крепости жил А. С. Пушкин, приехавший вместе с семьёй генерала Н. Н. Раевского. Второй раз Пушкин посетил Кисловодск летом 1829 года во время второй поездки на Кавказ; в этот раз поэт сначала поселился в ресторации, а затем переехал в дом А. Ф. Реброва[14][16].
Особую роль в становлении и развитии Кисловодска сыграл генерал А. П. Ермолов, благодаря которому был перенесён значительно южнее передний край Кавказской линии и прекратились набеги горцев. По его личному представлению в 1822 году правительством были выделены средства на обустройство города, в частности по проекту братьев Иоганна и Иосифа Бернардацци над источником была построена 2-этажная роскошная по тем временам ресторация с колоннадой и лестницей, спускавшейся в парк и к источнику. Под лестницей был устроен грот (ныне Лермонтовский). В ресторации был обширный зал для танцев, балов, а также помещения для приезжающих. Кроме этого, в 1823 году по приказу генерала Ермолова начались работы по обустройству кисловодского парка.
24 августа 1836 года открыт Курортный бульвар. Спроетирован архитектором Д. Бернардацци[17].
В середине XIX века Кисловодская крепость была перестроена по проекту архитектора Уптона. Среди других построек Уптона следует в первую очередь назвать каменное здание Нарзанной галереи в средневековом английском стиле, строительство которой продолжалось 10 лет и закончилось в 1858 году. К 1873 году Кисловодск был уже хорошо озеленён: от поворота дороги прямо к галерее шла аллея пирамидальных тополей. За галереей был обширный и густой парк. Налево от галереи — дома частных владельцев. В конце парка, на правой стороне речки, находилась купальня, устроенная над холодным источником, называемым Семиградусным. Теперь в этом месте одна из достопримечательностей Кисловодска — зеркальный пруд со Стеклянной струёй.
В Кисловодске стали обосновываться известные купеческие и дворянские фамилии, представители столичной интеллигенции: помещик Алексей Ребров (в его знаменитом доме гостили М. Ю. Лермонтов и Л. Н. Толстой), генерал флота Иосиф Дебу, астраханский купец, а затем и градоначальник Николай Шайкин, екатеринодарские купцы братья Тарасовы и др[18]. Население Кисловодска быстро росло, за 10 лет, с 1881 по 1891 годы, оно выросло с 1551 до 6000 человек.
Огромное значение имело строительство шоссе от станции Минеральные Воды до Кисловодска в 1875 году и особенно строительство железнодорожной ветки из Минеральных Вод в 1893 году, через которые город был связан с центральными городами страны. Это сразу увеличило количество посетителей, что потребовало усиления жилищного строительства, увеличения водоснабжения. В 1895 году Кисловодск получил электроосвещение от гидростанции Белый Уголь. В 1896 году был открыт небольшой завод по розливу минеральной воды.
В 1895 году было закончено строительство Курзала. Рядом в этом же году было закончено строительство лёгкого ажурного здания вокзала, который вместе с Курзалом представляет единый архитектурный ансамбль. Эти прекрасные здания являются памятником старой архитектуры. В своё время русский писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк писал о Кисловодске: «Город чудесный, разметавший свои улицы по крутым берегам реки. Общий вид был очень красив, а великолепный вокзал мог бы украсить любую столицу». В настоящее время железнодорожный вокзал отреставрирован, а напротив старого здания построено новое здание вокзала, возведённое в стиле и гармонии с существующим и являющееся как бы зеркальным отражением старого здания, но с просторными перронами, кассовым залом, камерой хранения.
- Станица Кисловодская
В 1825 году, в четырёх верстах к северу от Кисловодской крепости была основана станица Кисловодская. Первыми жителями станицы стали 100 семей, переселённых сюда из станицы Александровской весной 1826 года. Казаки, занимаясь в свободное от службы время землепашеством и скотоводством, снабжали продовольствием курорт и слободу. Действовало управление атамана, распоряжавшегося станичными землями, угодьями, лесами и общественным капиталом[14][16][19]. В станице было две христианские общины: православные и старообрядцы[19].
В 1832 станица вошла в образованное Кавказское линейное казачье войско, а в 1860 году — в Терское казачье войско, образованное из Кавказского линейного войска. С середины 50-х годов XIX века в станице увеличилось число украинцев. Это была вторая волна переселенцев, когда в станицу прибыли выходцы из Воронежской, Полтавской, Тамбовской губерний, с Украины, Дона и Хопра[19]. Во второй половине XIX века в станице проживало 1,5 тысячи жителей[20].
В начале ХХ века Кисловодская станица относилась к числу средних по размерам в регионе. В ней проживало от 2,5 до 4,4 тысяч человек. Станичными атаманами были И.Смирнов, И.Васюк, А.Чепко, Н.Трибухин, К.Козменко[20]. Казачья управа располагалась на станичной площади (сейчас — администрация ГАИ, угол улиц Чайковского и Ессентукской). По инициативе атамана Чепко в 1906 году была построена станичная школа (сейчас средняя школа № 9)[19].
Кисловодская станица существовала как самостоятельная административная единица до 23 ноября 1959 года, когда по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР она была включена в черту города, а совхозы, колхозы и подсобные хозяйства бывшей станицы переданы в Предгорный район.[20]
- XX век
25 июня 1903 года Указом Николая II Кисловодская слобода преобразована в город[21]. Рядом с Курзалом в Верхнем парке построили прекрасную музыкальную раковину, названную хрустальной за высокие акустические свойства. В 1920—1930 годы в городе были созданы 20 новых санаториев, а в реконструированных зданиях пансионатов, особняков, гостиниц организованы ещё 22 санатория.
20 февраля 1932 года Президиум ВЦИК постановил включить в городскую черту города Кисловодска станицу Будённовскую с усадебными землями[22].
В 1928 году по проекту архитектора П. П. Еськова в центральной части города, рядом с Главными нарзанными ваннами было построено здание Октябрьских ванн на 60 кабин, которое отличалось благородными внешними формами, удобствами, компактностью внутренней планировки, обилием воздуха и света и имело нарзанохранилище объёмом 400 кубометров. В этом же году заново возведён и механизирован старый завод для розлива нарзана. При санатории «Крепость» в 1934 году была построена грязелечебница, которая обеспечивала иловой сульфидной грязью Тамбуканского озера всех больных, приезжающих на курорт (пропускная способность — до 300 больных). В 1935—1938 гг. в Кисловодске вступили в строй прекрасные санатории, такие как санаторий имени Серго Орджоникидзе на 500 коек, построенный по проекту архитекторов М. Я. Гинзбурга, Попова, С. Е. Вахтангова и архитектора из Чехословакии Й. Шпалека[23]. Этот санаторий и до наших дней остаётся одной из самых комфортабельных здравниц курорта. В этот же период по проекту архитектора М. И. Мержанова были построены «Санаторий-отель НКВД» (ныне «Кисловодск») и санаторий «Красные камни», отличающийся роскошью и максимальными удобствами.
Все 20 санаториев, построенных в Кисловодске до Великой Отечественной войны, выполнены с соблюдением высоких санитарных требований и с максимальными удобствами для больных. Внешние формы зданий современны, территории озеленены и приспособлены для спокойного отдыха и лечения. Они и поныне служат народу. Здания санаториев являются архитектурными памятниками русского зодчества 1930-х годов. После начала Великой Отечественной войны дальнейшее развитие курорта было нарушено, Кисловодск был превращён в госпитальную базу. Уже в августе 1941 года было развёрнуто 36 госпиталей на базе санаториев-пансионатов и гостиниц. Город Кисловодск за большую самоотверженную работу по лечению и восстановлению здоровья воинов, значительный вклад в развитие здравоохранения и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, награждён орденом Отечественной Войны I степени.
11 января 1943 года Кисловодск освобождён от немецко-фашистских захватчиков[17].
К 1950 году были полностью восстановлены все санатории и лечебные учреждения курорта, проведены большие гидрогеологические изыскания, которые позволили увеличить запасы нарзана для бальнеологических целей. Вместе с восстановительными работами началось новое строительство и благоустройство города. По проекту архитектора А. А. Оль были построены в 1951 году и введены в строй первоклассные санатории «Горные вершины», «Пикет». В 1952 году вступили в строй санаторий «Горный воздух», построенный в дворцовом стиле, и санаторий «Москва». В 1955 году колхоз «Россия» Новоалександровского района Ставропольского края построил для колхозников замечательный санаторий «Колос». Все новые здравницы оснащены современной аппаратурой, в них созданы максимальные удобства для больных. На развитие курорта, его восстановление, реконструкцию и благоустройство государством было израсходовано более 600 млн рублей.
20 августа 1953 года был упразднён Кисловодский район. Его территория передана Кисловодскому горисполкому[24].
5 июня 1964 года Совет Министров РСФСР постановил Ограничить прописку граждан в городах-курортах Пятигорске, Кисловодске, Железноводске, Ессентуках, Минеральных Водах и прилегающих к ним населённых пунктах Ставропольского края[25]
- XXI век
3 сентября и 5 декабря 2003 года произошли два террористических акта в вагонах электропоезда «Кисловодск-Минеральные Воды», в которых погибли в основном жители Кисловодска. В первом 7 человек погибло, 80 ранено, во втором 46 человек погибло, 212 ранено.
Население
- Город
| Численность населения | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1897[26] | 1926[27] | 1931[28] | 1937[29] | 1939[30] | 1959[31] | 1962[26] | 1967[26] | 1970[32] | 1973[26] | 1975[33] |
| 1800 | ↗26 000 | ↗36 066 | ↗60 944 | ↘51 000 | ↗77 998 | ↗83 000 | ↗84 000 | ↗89 571 | ↗92 000 | ↗97 000 |
| 1976[34] | 1979[35] | 1982[36] | 1985[37] | 1986[34] | 1987[38] | 1989[39] | 1990[40] | 1991[34] | 1992[34] | 1993[34] |
| →97 000 | ↗100 932 | ↗105 000 | ↘97 000 | ↗108 000 | ↗110 000 | ↗114 414 | ↘108 000 | ↗117 000 | ↗118 000 | ↗119 000 |
| 1994[34] | 1995[37] | 1996[37] | 1997[41] | 1998[37] | 1999[42] | 2000[43] | 2001[37] | 2002[44] | 2003[26] | 2004[45] |
| →119 000 | ↘112 000 | →112 000 | ↗121 000 | ↘113 000 | ↗120 800 | ↘120 400 | ↘111 900 | ↗129 788 | ↗129 800 | ↘129 300 |
| 2005[46] | 2006[47] | 2007[48] | 2008[49] | 2009[50] | 2010[51] | 2011[52] | 2012[53] | 2013[54] | 2014[55] | 2015[56] |
| ↘128 900 | ↘128 700 | ↘128 500 | ↗129 200 | ↗129 496 | ↘128 553 | ↘128 486 | ↗129 280 | ↗129 355 | ↗129 949 | ↗130 007 |
| 2016[3] | ||||||||||
| ↘129 993 |
25 000
50 000
75 000
100 000
125 000
150 000
1939
1973
1985
1991
1996
2001
2006
2011
2016
На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 129 месте из 1112[57] городов Российской Федерации[58].
- Национальный состав
По состоянию на 2010 год[59]:
- Русские — 98 205 чел. (76,39 %),
- Армяне — 11 715 чел. (9,11 %),
- Карачаевцы — 5 451 чел. (4,24 %),
- Украинцы — 1 734 чел. (1,35 %),
- Абазины — 1 473 чел. (1,15 %)
- Грузины — 1 191 чел. (0,93 %),
- Осетины — 708 чел. (0,55 %)
- Азербайджанцы — 602 чел. (0,47 %),
- Лакцы — 547 чел. (0,43 %),
- Чеченцы — 530 чел. (0,41 %)
- Татары — 514 чел. (0,40 %),
- Кабардинцы — 495 чел. (0,38 %),
- Греки — 479 чел. (0,37 %),
- Даргинцы — 461 чел. (0,36 %),
- другие национальности — 4 448 чел. (3,46 %).
Руководители города
Административное устройство
Города-побратимы
У Кисловодска 8 городов-побратимов:
Курортная база
- Лечебный профиль
Для Кисловодского курорта, располагающего углекислыми минеральными водами, климатом и ландшафтом, типичными для среднегорья, показаны заболевания в соответствии с основными профилями курорта:
- болезни системы кровообращения — состояния после перенесённого ревматического эндомиокардита
- миокардит (через 6-8 месяцев после обострения заболевания) при отсутствии активности процесса, при недостаточности кровообращения не выше I степени или без таковой, без неблагоприятных в прогностическом отношении нарушений сердечного ритма, к которым относят политопные, частые, групповые ранние экстрасистолы, пароксизмальные нарушения сердечного ритма, мерцательную аритмию и др., а также нарушений функций проводимости (атриовентрикулярный блок выше I степени)
- пороки сердца — недостаточность митрального клапана
- сочетанный митральный порок сердца с преобладанием недостаточности митрального клапана
- состояние после комиссуротомии (не ранее 6-8 месяцев после операции) без признаков активности ревматического процесса, при отсутствии недостаточности и при недостаточном кровообращении не выше I степени, при отсутствии прогностически неблагоприятных нарушений сердечного ритма и проводимости (атриовентрикулярной блокады выше I степени, двухпучковой блокады в системе пучка Гиса)
- ишемическая болезнь сердца с редкими приступами стенокардии (I—II функциональные классы), без прогностически неблагоприятных нарушений сердечного ритма и проводимости, с недостаточностью кровообращения не выше I степени
- гипертоническая болезнь I—II стадий
- гипотоническая болезнь
- болезни нервной системы — неврозы с преимущественным нарушением функции сердечно-сосудистой системы
- атеросклероз сосудов головного мозга без нарушений мозгового кровообращения, а также через 3-4 и более месяцев после преходящих нарушений мозгового кровообращения лёгкой и средней степени
- неспецифические заболевания органов дыхания вне периода обострения, при лёгочно-сосудистой недостаточности не выше I степени.
- Минеральные воды
Первое официальное описание кисловодских источников мы находим в записках лейб-медика Петра I Готлиба Шобера Академии Наук в Санкт-Петербурге, в которых упоминался «изрядный кислый родник» в районе Пятигорья. «Жаль, что в России так плохо распоряжаются дарами природы. Тут выливаются миллионы литров целебной воды, а русские ездят в Европу» писал П. С. Паллас, член Петербургской Академии Наук, давший в 1773 г. первое обстоятельное описание источника Нарзан.
Все кисловодские нарзаны родственны между собой и содержат почти одни и те же химические элементы, хотя и в различных пропорциях. Отличаются они по степени насыщенности газами и общей минерализацией.
Вода знаменитого источника Нарзан, положившего начало курорту, гидрокарбонатно-сульфатная кальциево-магниевая, общая минерализация воды составляет 1,8 г/л, а содержание углекислоты — до 1,0 г/л, температура 12 °C. Основной нарзан употребляется, главным образом, для наружных процедур.
Нарзаны Кумского месторождения ранее поступали в Кисловодск от абазинского посёлка Красный Восток до Кисловодска по нарзанопроводу протяжённостью 45 км. Это был самый длинный в мире транспортёр минеральной воды. В неразведённом виде используются в питьевых целях, а при смешении с водами центрального Кисловодского и Берёзовского источников — для бальнеолечения.
Воды Доломитного нарзана отличаются большей минерализацией (около 5,0 г/л), в том числе за счёт увеличения концентрации ионов натрия и хлора, и высоким содержанием углекислого газа (более 2,0 г/л). Используются в лечебных питьевых целях и подведены к бюветам Нарзанной галереи, Круглого бювета, к новому бювету на проспекте Мира. Удачное сочетание химических элементов, насыщающих доломитные нарзаны при высокой насыщенности углекислоты, позволяют применять доломитные нарзаны для питьевого лечения и розлива в бутылки. Доломитный нарзан улучшает обмен веществ, усиливает мочеотделение и выведение из организма отработанных продуктов.
Воды Сульфатного нарзана с минерализацией 5,2—6,7 г/л, преимущественно из-за более высокой концентрации сульфатов магния и натрия. Отличается повышенным содержанием углекислоты до 2 г/л, сульфатов, наличием активного железа до 15 мг/л, а также микроэлементами (бор, цинк, марганец и стронций). Немалое лечебное значение имеет присутствие небольших количеств мышьяка. Все эти качества делают сульфатные нарзаны особенно ценными водами для питьевого лечения. Сульфатный нарзан повышает секрецию желудка, способствует улучшению пищеварения, улучшает желчевыводящую функцию печени, уменьшает вздутие живота, регулирует работу кишечника[60].
- Оборудованные минеральные источники, бюветы
- Бювет Желябовский — ул. Кирова, 3 (ул. Желябова)
- Новый (круглый) бювет — Курортный бульвар (угол Вокзальной ул.)
- Нарзанная галерея — Курортный бульвар, 19
В санатории «Джинал» имеется свой питьевой бювет.
- Курортный парк
Площадь Кисловодского курортного парка по результатам межевания, проведённого в 2009 году, составляет 948 га[61]. Для сравнения — самый большой городской парк в Великобритании (Ричмонд парк) имеет площадь 955 га, площадь парка Версальского дворца составляет 800 га.
В июне 2016 года было принято постановление Правительства РФ «О создании национального парка «Кисловодский»[62].
- Санатории Кисловодска
|
|
|
Библиотеки
- Централизованная библиотечная система[81]. Центральная Городская Библиотека (ул. Красноармейская, 2) и восемь филиалов
- Библиотека, ЦБС, МУК — (ул. Чайковского, 32)
- Курортная библиотека (ул. Желябова, 8)
- Детская библиотека (ул. Красноармейская, 2)
Образование
- Детский сад № 1 «Солнышко»[82]
- Начальная школа — Детский сад № 2[83]
- Детский сад № 3 «Крепыш»[84]
- Детский сад № 4[85]
- Детский сад № 5[86]
- Детский сад № 8 «Орлёнок»[87]
- Детский сад № 14[88]
- Детский сад № 15[89]
- Детский сад № 16 «Виктория»[90]
- Детский сад № 18[91]
- Детский сад № 19 «Дельфин»[92]
- Детский сад № 20[93]
- Детский сад № 23[94]
- Детский сад № 25[95]
- Детский сад «Красные камни»[96]
- Средняя общеобразовательная школа № 1[97]. Открыта 1 сентября 1901 года как первое частное женское училище Васильевой Анастасии Фёдоровны, дочери русского генерала от инфантерии Васильева Фёдора Николаевича[17]
- Средняя общеобразовательная школа № 2[98]
- Лицей № 4[99]
- Средняя общеобразовательная школа № 7[100]
- Лицей № 8[101]
- Средняя общеобразовательная школа № 9[102]. Открыта 1 сентября 1906 года как двухклассное училище[17]
- Средняя общеобразовательная школа № 10[103]. Открыта 1 сентября 1961 года[17]
- Средняя общеобразовательная школа № 12[104]
- Средняя общеобразовательная школа № 14[105]
- Средняя общеобразовательная школа № 15[106]
- Средняя общеобразовательная школа № 16[107]
- Средняя общеобразовательная школа № 17[108]
- Гимназия № 19[109]
- Вечерняя (сменная) общеобразовательная школа № 1[110]
- Детская музыкальная школа № 2[111]
- Детская музыкальная школа имени С. В. Рахманинова[112]
- Детская хореографическая школа[113]
- Детская художественная школа им. Н. А. Ярошенко[114]
- Детско-юношеская спортивная школа № 1[115]
- Детско-юношеская спортивная школа единоборств «Спартак»[116]
- Специализированная детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва № 2. Открыта 1 сентября 1981 года[17].
- Станция юных натуралистов[117]
- Центр детского и юношеского туризма и экскурсий[118]
- Центр образования[119]
- Санаторный детский дом № 31[120]
- Специальная (коррекционная) общеобразовательная школа-интернат № 18 III и IV видов[121]
- Кисловодский государственный многопрофильный техникум[122]
- Кисловодский медицинский колледж[123]
- Кисловодский медицинский колледж[124]
- Ставропольский кооперативный техникум экономики, коммерции и права
- Училище (техникум) олимпийского резерва[125]
- Кисловодский гуманитарно-технический институт
- Кисловодский институт экономики и права
- Московский государственный институт индустрии туризма
- Российский государственный социальный университет
- Ростовский государственный строительный университет
- Ростовский государственный экономический университет
- Северо-Кавказский государственный технический университет
- Учебный Центр «Магистр»
Экономика
Основную часть экономики Кисловодска составляет курортный сектор. В Кисловодске расположено более 60 санаториев и гостиниц. Их количество постоянно меняется. Половина населения задействована в сфере обслуживания отдыхающих, приезжающих в Кисловодск на отдых и лечение.
- Производство
- Мебельная фабрика «Бештау»
- Завод «Кисловодский фарфор — Феникс»
- Завод «Байсад» (макароны, майонез, томат-паста)
- Завод «Нарзан» — розлив минеральной воды
- Рыбный племзавод «Форелевый»
- Банки
- Возрождение
- ВТБ 24
- Евроситибанк
- Открытие
- Россельхозбанк
- Сбербанк России
- Ставропольпромстройбанк
- Траст
- Юниаструм Банк
- Московский индустриальный банк
Транспорт
В городе расположена железнодорожная станция Кисловодск, конечная на тупиковой ветке от Минеральных Вод. Автомобильными дорогами город связан с городами Кавказских Минеральных Вод и курортами Домбай и Теберда. Строится автодорога в южном направлении к новому горнолыжному курорту в Приэльбрусье. Ближайший аэропорт Минеральные Воды расположен приблизительно в 60 км от Кисловодска рядом с городом Минеральные Воды.
Городской транспорт представлен 32 внутренними маршрутами миниавтобусов и маршрутных такси (Газель), а также такси. Стоимость проезда в пределах города на маршрутном такси — 14 рублей, на такси «по вызову» (радиотакси) — от 80 рублей, в среднем. Пригородные маршруты позволяют добраться до соседних посёлков, других городов Кавминвод и крупнейшего в регионе рынка «Людмила» — район Пятигорска, а также увидеть окрестные достопримечательности гора Кольцо, Замок «Коварства и Любви» и др.. Автовокзал Кисловодска, расположенный за городом, переживает не лучшие времена. В настоящее время частично реконструируется, количество маршрутов сокращено до минимума, это, в основном, маршруты по краю и в соседние регионы, в летнее время рейсы на Черноморское побережье. Интервал движения слишком велик, а расписание не очень удобное. Несколько лет назад {приблизительно лет 10-15 назад} возник стихийный автовокзал у железнодорожного вокзала, который отличается большим количеством маршрутов, в том числе в Москву и за границу, а в летнее время также на Черноморское побережье.
Специалисты краевого правительства провели переговоры с представителями «АвтоВАЗа» по внедрению электромобилей в Ставропольском крае. Электротакси приедут в Кисловодск в конце 2012 года[126]
Трамвайная система Кисловодска, существовавшая с 1904 года по 1966 год, использовалась для доставки готовой продукции (нарзана в бутылках) с нарзанного завода на товарную станцию. Это единственный в России и в Советском Союзе пример использования трамвайной линии исключительно для перевозки грузов[127]. Маршрут движения от Депо ул. Коминтерна (ранее ул. Эмировкая) по ул. Курортный бульвар (ранее Тополёвая аллея или проспект Сталина).
К своеобразному виду транспорта можно отнести канатную дорогу, которая находится в курортном парке и связывает Средний парк (нижняя станция — павильон «Храм воздуха») и Горный парк (верхняя станция «Олимпийский комплекс»). Канатная дорога относится к «маятниковому типу» и содержит в составе два вагона вместительностью по 25 человек каждый. Длина дороги составляет 1743 метра[128]. Весь путь вагон преодолевает примерно за 7 минут.
С 1961 года действовал аэропорт Кисловодск местного значения, расположенный непосредственно у границы с Карачаево-Черкесской республикой. Из-за небольшой взлётно-посадочной полосы и близости горных хребтов совершались рейсы только небольших воздушных судов по Северному Кавказу и Закавказью[129].
Связь
- Проводной телефон, ADSL, ETTH
Ставропольский филиал Ростелекома
- Сотовая связь 2G/3G/4G
МегаФон, Билайн, МТС.
Энергетика
- Кисловодская солнечная электростанция будет первой в России экспериментальной опытно-промышленной модульной солнечной электростанцией с прямым преобразованием солнечного излучения в электрическую энергию[130]
Здравоохранение
- Центральная городская больница[131]
- Детская городская больница[132]
- Родильный дом[133]
- Инфекционная больница[134]
- Психиатрическая больница[135]
- Городская поликлиника № 1[136]
- Стоматологическая поликлиника[137]
- Кожно-венерологический диспансер[138]
- Противотуберкулёзный диспансер[139]
- Станция скорой медицинской помощи[140]
- Краевое бюро медико-социальной экспертизы. Кисловодский филиал
- Центр медицинской реабилитации «Луч»[141]
- Центр лечебной физкультуры и спортивной медицины[142]
- Курортная больница[143]
Инфраструктура
- Краевой медицинский центр мобрезервов «Резерв» — Склад № 3[144]
- Кисловодский лесхоз[145]
- Войсковая часть № 73411[146]
Религия
- Русская православная церковь
- Кисловодский благочиннический округ Пятигорской и Черкесской епархии
- Крестовоздвиженская церковь — Пешеходная ул., 30
- Свято-Никольский собор
- Церковь Святого Пантелеимона-целителя в Ребровой балке была построена в начале XX столетия на средства Ф. И. Шаляпина; снесли (сравняли с землёй) уже после войны при Н.Хрущёве. Сейчас идёт восстановление собора. На территории при строящейся церкви действует храм-часовня Святого Великомученика и целителя Пантелеймона.
- Свято-Троицкая Серафимовская обитель — на склонах Джинала
- Армянская апостольская церковь
- Церковь Сурб Вардан Мамиконян — ул. Кутузова, 125
- Протестантизм
- Церковь Евангельских христиан-баптистов — ул. Школьная, 25
- Церковь Адвентистов седьмого дня — ул. Фоменко, 13
- Ислам
- Мечеть — ул. Кольцова, 3
Культура, досуг
- Северо-Кавказская государственная академическая филармония имени В. И. Сафонова[147]
- Цирк
- Кинотеатр «Союз»
- Зал органной музыки (в музыкальной школе)
- Театр-музей «Благодать» (необычные представления единственного в России Театра вина). Открыт 6 октября 1991 года[17]
- Кисловодская контора по прокату кинофильмов. Открыта 27 августа 1936 года как кисловодская контора «Главкинопрокат»[17]
- Кинотеатр «Россия»
- Дом культуры
- Выставочный зал[148]
- Дельфинарий
- Аквапарк
- Информационно-культурный центр «Музей А. И. Солженицына» в г. Кисловодске (филиал Государственного литературного музея) — Бородинский пер., д. 3. Здесь, в доме его тёти М. З. Гориной, в 1920—1924 годах жил будущий писатель. Передан Государственному литературному музею для осуществления реставрации и дальнейшей музеефикации в 2009 году.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3072 дня]
- Выставка «История Кисловодского курорта», экспозиция которой рассказыет о становлении и развитии курорта Кисловодска. Открыта 29 января 1956 г.[17]
Фестивали
- В мае 2007 года в Кисловодске проходил международный кинофестиваль «Золотой витязь».
- Литературно-музыкальный музей «Дача Шаляпина» с 1991 года ежегодно проводит «Шаляпинские сезоны». Закрытие 22-го Шаляпинского сезона состоялось 14 июля 2012 года и было посвящено памяти Марины Фёдоровны, дочери Шаляпина, скончавшейся в этот день в 2009 году в Риме на 98-м году жизни.
Общественные организации
- Межнациональный культурно-просветительский центр «Дружба». Образован 28 декабря 1991 года[17]
- Межрегиональная общественная организация «Комитет социальной защиты ветеранов и инвалидов силовых структур и правоохранительных органов по Южному и Северо-Кавказскому Федеральным округам» (КСЗВИ).
Спорт
Кисловодский парк играет большую роль в подготовке спортсменов со всей России и стран СНГ к различным соревнованиям, в том числе и к Олимпийским играм. Климат Кисловодска, насыщенный кислородом воздух, перепад высот на терренкурах парка поднимает тонус и придаёт всплеск энергии спортсменам перед соревнованиями. В самом сердце парка — у Долины Роз был возведён открытый плавательный бассейн, один из крупнейших в регионе (в настоящее время не функционирует). Кроме того, к Московской Олимпиаде-80, на Джинальском хребте был построен Олимпийский комплекс для подготовки спортсменов СССР к Олимпиаде. Использовался он для этих целей и в дальнейшем. На проспекте Победы, в географическом центре города, для подготовки олимпийцев был построен стадион, ещё один небольшой плавательный бассейн (крытый) и общежитие. В начале 1990-х годов, комплекс был передан структурам ВВС РФ, что позволило его сохранить. В марте 2011 года на базе Олимпийского комплекса Министерством спорта, туризма и молодёжной политики Российской Федерации создан Филиал Федерального Государственного Унитарного Предприятия «Юг Спорт» — единственная спортивная учебно-тренировочная база России, расположенная на среднегорье на высоте 1242 метра над уровнем моря. В Кисловодске круглогодично проходят тренировочные сборы спортсмены со всей страны и ближнего зарубежья.
- Футбольный клуб «Нарзан»[149]
Средства массовой информации
- Газеты
- Радио
16 мая 1926 года — начало регулярного радиовещания в городе Кисловодске[17]
- Радиостанции[152]
- Радиостанция «МИР» (91.0)
- Радиостанция «Новое Радио» (95.4)
- Радиостанция «Ретро FM» (99.4)
- Радиостанция «DFM» (100.0)
- Радиостанция «Дорожное радио» (100.6)
- Радиостанция «Авторадио» (101.6)
- Радиостанция «Маяк» (102.1)
- Радиостанция «Радио 7» (104.6) (не работает)
- Радиостанция «Наше Радио» (105.0)
- Аналоговое телевидение[152]
- Первый канал
- Россия-1 / ГТРК Ставрополье
- НТВ
- ТНТ-СИФ
- СТС-КМВ
- ТВЦ
- Пятый канал
- Перец (с 12.11.2015 канал Че)
- Матч ТВ
- Цифровое эфирное телевидение
Приём ведётся от ретранслятора на Боргустанском хребте в урочище «Широкое». Зона охвата — весь город-курорт Кисловодск, посёлки Нежинский, Мирный.
Справка
- Горсправка — ул. 40 лет Октября, 12, тел. 29828, 23706
- Междугородная справка — тел. (87937) 20299, 61999
- Адресное бюро — просп. Мира, 18. тел. 20439
- Курортное бюро — Вокзальная ул., 17. тел. 61587
- Бюро путешествий и экскурсий — просп. Дзержинского, 24. тел. 66568
- Агентство Аэрофлота — Курортный бульвар, 2. тел. 61863
Люди, связанные с городом
- Почётные граждане города Кисловодск
- Клепинин, Андрей Николаевич (1871—1954) — бывший архитектор при дирекции Кавказских Минеральных Вод, затем архитектор города Кисловодска (1899—1907), по проектам которого сооружены Главные нарзанные ванны в Кисловодске, частные особняки, ставшие украшением города[17]
- Ярошенко Николай Александрович (1846—1898, Кисловодск) — русский живописец и портретист
- Другие
- Адамов, Артюр (1908, Кисловодск — 1970) — известный французский прозаик и драматург
- Арустамов Георгий Аркадьевич (1919, Кисловодск — 1945) — Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны
- Бабич, Искра Леонидовна (1938—2001) — режиссёр и сценарист, наиболее известная её работа — художественный фильм «Мужики», окончила школу в Кисловодске
- Водяной, Михаил Григорьевич (1924—1987) — советский актёр театра и кино, певец, жил и работал в Кисловодске
- Волченко, Владимир Никитич (р. 1927) — основоположник статистических методов управления качеством сварки, Академик РАЕН, автор термина «Биоэнергоинформатика», окончил школу в Кисловодске
- Гнилорыбов, Тимофей Еремеевич (1901—1970), доктор медицинских наук, профессор БГУ, с 1941 по 1945 годы — главный хирург эвакогоспиталей в Кисловодске[153][154]
- Горделадзе, Антонина Сергеевна (р. 1924, Кисловодск) — патологоанатом, доктор медицинских наук
- Губин, Андрей Терентьевич (1927—1992) — русский писатель, жил и работал в Кисловодске
- Гусев, Владимир Александрович (1903—1990) — советский военачальник, генерал-майор
- Катя Огонёк (Кристи́на Евге́ньевна Пенха́сова) (1977—2007) — российская певица, исполнительница русского шансона, жила и работала в Кисловодске
- Киршон Владимир Михайлович (1902—1938) — поэт и литературный критик, автор слов знаменитой песни «Я спросил у ясеня…», окончил кисловодскую гимназию в 1918 году
- Левашов, Николай Викторович (1961, Кисловодск — 2012) — писатель и публицист, действительный член четырёх общественных академий
- Михайлов, Виктор Петрович (1936—1994) — советский, российский актёр, жил и работал в Кисловодске
- Мордовцев Даниил Лукич (1830—1905, Кисловодск) — русский и украинский писатель, историк
- Константин Александрович Назаров (Назарян) (1923, Кисловодск — 1996) — советский военный деятель. Герой Советского Союза. Генерал-майор артиллерии
- Петровский Борис Васильевич (1908—2004) — выдающийся кардиохирург, академик, министр здравоохранения СССР, жил и работал в Кисловодске
- Плятт, Ростислав Янович (1908—1989) — советский актёр театра и кино. Народный артист СССР. Жил в Кисловодске с 1909 по 1916 годы.
- Ребиндер Пётр Александрович (1898—1972) — выдающийся советский учёный химик и физик, академик, Герой социалистического труда, лауреат государственной премии, создатель знаменитого «коктейля Молотова» и металлокерамики, открыл эффект понижения твёрдости тел, названный «эффектом Ребиндера», жил и работал в Кисловодске
- Рожкова, Светлана Анатольевна (р. 1965, Кисловодск) — артистка эстрады, Заслуженная артистка России
- Сафонов, Василий Ильич (1852—1918, Кисловодск), русский дирижёр, пианист, педагог, директор Московской консерватории
- Сафонова, Елена Васильевна (1902, Кисловодск — 1980) — русская художница, иллюстратор многих детских книг, художник ведущих московских театров
- Сафонова, Ольга Васильевна (1899, Кисловодск — 1942)— русская актриса и художница
- Сельский, Владимир Александрович (1883—1954) — крупный советский геолог, работал в Кисловодске в гимназии учителем химии
- Солженицын Александр Исаевич (1918, Кисловодск — 2008) — русский писатель, публицист, поэт, общественный и политический деятель, лауреат Нобелевской премии
- Тимирёва, Анна Васильевна (1893, Кисловодск — 1975) — русская поэтесса, дочь известного композитора и пианиста В. И. Сафонова, возлюбленная адмирала А. В. Колчака
- Цандер Фридрих Артурович (1887—1933, Кисловодск) — советский учёный и изобретатель, один из пионеров ракетной техники. Цандер был одним из создателей первой советской ракеты на жидком топливе «ГИРД-X»
Объекты культурного наследия
В Кисловодске находятся на государственной охране 126 памятников истории и культуры, в том числе 14 памятников федерального значения, 3 историко-культурных комплекса.
- Памятники монументального искусства
- Памятный крест на горе Крестовой. Установлен А. Ф. Ребровым 15 июня 1848 в честь 50-летия первого курортного сезона на Кислых Водах. Восстановлен и торжественно освящён 12 сентября 1998 года[21]
- Памятник героям гражданской войны. 1927 г[155].
- Памятник Ф. Э. Дзержинскому. 1957 г[156].
- Памятник В. И. Ленину[157]
- Памятник «Журавли». 1970 г[158].
- Барельеф В. И. Ленина, 1927 г., ск. Андреев Н. А., арх. Еськов П. П., ск. Ингал В. И[159].
- Памятник следователю Кисловодского ЧК Ксении Ге. 1957 г[160].
- Памятник первому председателю Кисловодского совета рабочих и солдатских депутатов. 1957 г[161].
- Бюст М. Ю. Лермонтова, 1950 г[162].
- Памятник Г. К. Орджоникидзе, 1952 г., арх. Брасбург Я. Ю., ск. Нерода Г. В[163].
- Памятник В. И. Ленину, 1957 г[164].
- Памятник Герою Советского союза Г. А. Арустамову. 1967 г[165].
- Памятник М. Горькому, 1947 г[166].
- Памятник Н. А. Семашко. 1949 г[167].
- Памятник Цандеру Ф. А. 1959 г., арх. Дюмин В. П., ск. Мануйлов А. А[168].
- Памятник Ленину В. И. 1954 г[169].
- Памятники истории
- Памятник Вечной Славы. 1970 г[170].
- Могила Ф. А. Цандера (1887—1933), энтузиаста межпланетных полётов[171]
- Дача «Карс»; здесь отдыхали и лечились соратники В. И. Ленина, нач. 20 в[172].
- Дом Реброва («Дом княжны Мери» по роману «Герой нашего времени»). 1828—1841 гг., арх. Бернардацци Д., арх. Бернардацци И. (В настоящее время, от дома сохранилась лишь часть деревянных стен. Реставрационные работы не проводятся.)[173]
- Памятник художнику-реалисту Ярошенко Н. А.[174]
- Дом, в котором размещался совет рабочих и солдатских депутатов[175]
- Братская могила 322 мирных жителей, расстрелянных немецко-фашистскими захватчиками. 1942,1949 гг[176].
- Могила художника Н. А. Ярошенко (1847—1899 гг.). 1912 г. (памятник), худ. Брюллов П. А., худ. Дубовский Л. Н., литейный мастер Моран А., ск. Позен Л. Б[177].
- Памятник советскому воину, погибшему в годы Великой Отечественной войны. 1949 г[178].
- Памятник комсомольцу М. Л. Кардашу. 1967 г[179].
- Мемориальный музей-усадьба художника Н. А. Ярошенко[180][181]. Входят: жилой дом[182], жилой дом[183], дом, в котором он жил в 1892—1898 гг. («Белая вилла»)[184], флигели (два)[185], кухня[186]
- Братская могила 175 красноармейцев, установлен обелиск. 1919—1920,1967 гг[187].
- Могила сержанта Золотых, погибшего в борьбе с фашистами. 1942,1967 гг[188].
- Памятник военным лётчикам, защищавшим небо Кавказа в период Великой Отечественной войны 1941—1945 годов (архитектор И. М. Фриденталь). Открыт 6 ноября 1971 года[17]
- Памятники архитектуры
- Здание государственного музея. до 1917 г[189].
- Здание курортной поликлиники. 1918 г[190].
- Архитектурный памятник[191]
- Гостиница «Ново-Казённая». 1902 г. — 1903 г[192].
- Особняк М. Гориной (Щербак), где бывал А. И. Солженицын. 1910-е гг[193]. Ныне литературный музей писателя. В 2008 году Указом Президента РФ особняк признан объектом культурного наследия федерального значения.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3072 дня]
- Пешеходный мост[194]
- Здание железнодорожного вокзала. 1895 г[195].
- Дача «Ретвизан»[196]
- Архитектурный памятник[197]
- Отель «Скала»; здесь погибли от рук белогвардейцев 29 красноармейцев. 1908 г. — 1918 г[198].
- Особняк купца Калинкина. 1905 г. — 1980 г[199].
- Главный корпус санатория «Красные камни». 1935 г., автор проекта Мержанов М. И[200].
- Дом жилой Ацатурова. 1910 г[201].
- Дом Монташёва. 1900-е гг[202].
- Ансамбль санатория (2 здания)[203]
- Дача «Тургеневка». нач. 20 в[204].
- Вилла «Эльбрус». 1906 г[205].
- Архитектурный памятник[206]
- Ансамбль санатория[207]
- Ансамбль санатория. 1939 г[208].
- Здание, где от рук белогвардейцев погибли 29 красногвардейцев-кисловодчан[209]
- Каскадная лестница. 1936 г[210].. Подробнее
- Особняк Тарасова. нач. 20 в[211].
- Особняк Евангулова. нач. 20 в[212].
- Дача № 2 санатория «Красные камни». 1907 г[213].
- Усадьба городская. 1890-е гг. — 1900-е гг[214].
- Особняк «Дача Благодать»[215]
- Флигель. 1900-е гг[216].
- Флигель. 1890-е гг[217].
- Особняк. 1917 г[218].
- Дача Путята. 1910 г[219].
- Особняк с отделкой интерьера. 1910 г[220].
- Дача-пансионат «Мцыри»[221]
- Архитектурный памятник. 1938 г., арх. Гинзбург М. Я[222].
- Курзал. 1895 г[223].
- Здание курзала. 1895 г[224].
- Музыкальная раковина. 1895 г[225].
- Северный мостик. 1895 г[226].
- Западная лестница. 1895 г[227].
- Курзал Общества Владикавказской железной дороги. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[228]
- Курзал. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[229]
- Лестница западная. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[230]
- Мостик пешеходный. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[231]
- Мостик северный. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[232]
- Раковина музыкальная. 1895 г., нач.20 в., арх. Дескубес, арх. Томас[233]
- Пешеходный мост «Дамский каприз». haч.xx b[234].
- Бювет источника «Нарзан» «Желябовский». 1960 г[235].
- Дом доходный. 1902 г[236].
- Санаторий «Кисловодск» — главный корпус. 1934 г., арх. Мержанов М. И[237].
- Нарзанная галерея. 1848—1858 гг., арх. Уптон С. И[238].. Подробнее
- Особняк Сильникова. 1907 г[239].
- Крепость (остатки Русской крепости). 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И[240].. Подробнее
- Ворота. 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И[241].
- Дом офицеров. 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И[242].
- Казарма западная. 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И., 1887 г[243].
- Казарма южная. 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И[244].
- Стена и башня. 1850—1856 гг., арх. Уптон С. И[245].
- Дом раввина. нач. 20 в[246].
- Гостиница «Гранд-отель». 1902 г[247].
- Комплекс Главных нарзанных ванн. 1903 г., арх. Клепинин А. Н[248].
- Здание октябрьских нарзанных ванн. 1928 г[249].
- Бювет источника «Грибок». 1963 г[250].
- Павильон «Храм воздуха». 1912 г[251].
- Павильон «Красное солнышко»[252]
- Павильон парковый. нач. 20 в[253].
- Дача Твалчрелидзе. Кон. XIX-нач. XX вв[254].
- Главный дом. 1890-e гг[255].
- Флигель. 1890-e гг[256].
- Флигель. 1900-e гг[257].
- Ворота. 1900-e гг[258].
- Архитектурный памятник. 1935 г[259].
- Здание санатория им. С. М. Кирова. 1935 г[260].
- Архитектурный памятник. 1936 г[261].
- Корпус лечебный[262]
- Санаторий им. Орджоникидзе. 1935—1937 гг., арх. Беляков, арх. Вахтангов С. Е., арх. Гинзбург М. Я., арх. Гумбург Ю. Н., арх. Калинин В. В., арх. Полюдов П. С., арх. Попов Е. М., арх. Раппопорт Т. Б., 1951 г[263].
- Гараж. 1935—1937 гг[264].
- Корпус административный. 1935—1937 гг[265].
- Корпус № 1. 1935—1937 гг., арх. Вахтангов С. Е., арх. Раппопорт Т. Б[266].
- Корпус № 2. 1935—1937 гг., арх. Гумбург Ю. Н., арх. Попов Е. М[267].
- Корпус № 3 («Гайка»). 1935—1937 гг., арх. Гинзбург М. Я., арх. Полюдов П. С[268].
- Корпуса хозяйственные (два). 1951 г[269].
- Кухня-заготовочная. 1935—1937 гг., арх. Беляков, арх. Калинин В. В[270].
- Лестница главная. 1935—1937 гг[271].
- Павильон парковый. 1951 г[272].
- Прачечная[273]
- Особняк Манесси. 1900-е гг[274].
- Павильон «Стеклянная струя». 1897 г[275].
- Колоннада. 1912 г[276].. Подробнее
- Гостиница. 1910 г[277].
- Архитектурный памятник. кон. 19 в. — нач. 20 в[278].
- Дача «Орлиное гнездо»[279]
- Курортный парк. 1823 г., сер. 19 в., нач. 20 в[280].
- Здание цирка. 1973 г[281].
- Здание дома связи. 1971 г[282].
- Кинотеатр «Россия». 1970 г[283].
- Архитектурный памятник. 1954 г., арх. Алхозов А. М[284].
- Особняк[285]
- Дача Будагова. 1910 г[286].
- Архитектурный памятник[287]
- Дача Петрик. нач. 20 в[288].
- «Дом Сафонова» (гостиница «Парк»). 1880 г[289].
- Особняк Милашевских. 1908 г[290].
- Особняк. 1905 г[291].
- Ансамбль. 1900-e гг[292].
- Особняк. 1900-e гг[293].
- Ограда с воротами. 1900-e гг[294].
- Усадьба. 1900-e гг[295].
- Главный дом. 1908 г[296].
- Флигель. 1910 г[297].
- Ограда с воротами. 1910 г[298].
- Дача мухтарова. 1897 г[299].
- Дача Александрова Г. В., Кулакова, Мухтарова. haч.xx b[300].
- Ансамбль. 1900-e гг[301].
- Особняк. 1900-e гг[302].
- Ограда с воротами. 1900-e гг[303].
- Усадьба архитектора Семёнова Н. Н. 1900-е гг[304].
- Замок коварства и любви. X—XI вв[305].. Подробнее
- Дача «Светлана». haч.xx b[306].
- Дача Ушакова. 1902—1903 гг., худ. Коровин К. А., худ. Рерих Н. К[307].
- Дача Шаляпина Фёдора Ивановича, на которой он отдыхал с 1897 по 1917 гг. (дом жилой). 1902—1903 гг., худ. Коровин К. А., худ. Рерих Н. К[308].. Подробнее
- Флигель. 1902—1903 гг., худ. Коровин К. А., худ. Рерих Н. К[309].
- Пансионат (санаторий «Казачья Горка»). 1890-е гг[310].
- Корпус жилой (пансионат). 1905 г[311].
- Дача Дондукова-Корсакова. Кон. XIX-нач. XX вв[312].
- Пансионат Ганешина С[313].
- Пансионат Танешина. 1905 г[314].
- Корпус жилой (пансионат). 1907 г[315].
- Дом Ганешина[316]
Достопримечательности
- Нарзанная галерея. Построена в 1848—1858 гг. архитекторами С. Уптоном, Х. Франсуа в средневековом английском стиле. Место прогулок и приёма нарзана. В ней находятся «Кипящий колодец» (источника нарзана), питьевые бюветы, курортная библиотека с читальным залом.
- Интересным архитектурным сооружением является здание Главных нарзанных ванн. Это здание выполнено в восточном стиле, контурами своих этажей и крыльев как бы повторяет очертания соседних горных отрогов. Так как местность к северу понижается, то северное крыло пришлось поднять посредством довольно высокого фундамента, что вызвало необходимость сооружения лестницы. Архитектор приставил к северному крылу чудо-лесенку с изящными перилами. Об авторе и о времени постройки напоминает мемориальная доска: «Проектировал и построил инженер А. Н. Клепинин. 1901—1903». Здание является памятником архитектуры федерального значения[317]..
- Примечательным местом Кисловодска является Колоннада, символизирующая вход в курортный парк, визитная карточка Кисловодска. Полукруглое сооружение запоминается своим нарядным видом и положением вблизи Нарзанной галереи. Главное в нём — колонны, расположенные в двух ярусах. Коринфские колонны нижнего яруса поддерживают плоскую крышу, в центре которой короткий верхний ярус с башнями и арками. Крыша нижнего этажа, ограждённая балюстрадой, должна была служить площадкой для летнего ресторана. Возвели колоннаду в 1912 году по проекту архитектора Н. Н. Семёнова, к 100-летию победы над Наполеоном. Оригинальность строения подчёркивается и местом расположения — на мосту через речку Ольховку. Всевозможные деревянные постройки, закрытые залы, кухня, подсобные помещения, лестницы скрывали благородный облик колоннады. В 1948 году всё лишнее убрали, и колоннада стала главным входом в курортный парк.
- Самая старая часть города представлена Кисловодской крепостью. С этой крепости начинался город и курорт Кисловодск. Остатки Кисловодской крепости — ворота, часть стены с бойницами, угловая башня — относятся к середине XIX века. Первая крепость на этом же месте, возведённая в 1809 году, была довольно примитивным укреплением, окружённым валом и рвом. Позже внутри появляются каменные строения: пороховой погреб, казармы, дома для приезжих. При наместничестве М. С. Воронцова в середине XIX века крепость перестраивали. Кисловодская крепость являлась образцом русского фортификационного искусства. Сейчас здесь находится [www.museum-krepost.ru/ Кисловодский историко-краеведческий музей «Крепость»] (просп. Мира, 11).
- Выставочные залы музея «Крепость» — ул. Жуковского,12.
- В 1934—1935 гг. была сооружена Каскадная лестница. Каскадная лестница выполнена из местного строительного материала — доломитизированного известняка (в 1970 гг. истёршиеся ступени и покрытия площадок были заменены бетонными). Авторы проекта Каскадной лестницы (архитекторы Л. С. Залесская и К. А. Шевченко) удачно вписали в рельеф все её части и детали. У подножия лестницы над полукруглыми бассейнами склонились ветви плакучей рябины. От второй площадки лестница расходится по обе стороны круглых водоёмов — в центре каждого из них искрится фонтан. Верхнюю часть этого сооружения с боков украшают декоративные бассейны с капельными водопадами. Две полукруглые лестницы охватывают круглый бассейн самого верхнего фонтана и выводят на смотровую площадку.
- Известным местом в городе является дом, где проживал в 1897—1917 гг. Ф. И. Шаляпин. Дом принадлежал Семёнову, но в городе его называют «дачей Шаляпина». Здание построено в 1902—1904 гг. и представляет значительный образец стиля «модерн». В доме сохранились первоначальные интерьеры с росписями К. Коровина и камины по эскизам Н. Рериха, представляющие художественную ценность. Сейчас в здании располагается музей Шаляпина (ул. Шаляпина, 1)[318]
- Памятником архитектуры конца XIX века является здание Филармонии (курзал общества Владикавказской железной дороги, он же [ныне] зал имени В. И. Сафонова — ул. К. Маркса, 1). На фронтоне восточного фасада здания Филармонии, обращённого к вокзалу, заметна дата постройки — 1895 год. Проект курзала (так именовалось здание до революции) разработан архитекторами Е. И. Дескубесом и Томасом. Сравнительно узкие окна, их обрамление, асимметричность частей здания, солидный цоколь напоминают стиль французского неоренессанса. Этот стиль проявляется и в оформлении вестибюля, большого зала — обилие лепнины: венки, орнамент, амурчики. В округлых нишах над дверями зала установлены бюсты Моцарта, Бетховена, Глинки и других композиторов. Рядом с Большим и Малым залами (в них располагаются большой зал государственной филармонии [старейший в стране симфонический оркестр] и театр [им. А. М. Горького?] на 1000 мест) расположен Музей театральной и музыкальной культуры на Кавказских Минеральных Водах.
- На широкой площадке рядом с Зеркальным прудом виден павильон с падающим ровным потоком воды. Павильон был задуман в едином плане с искусственным прудом, вырытым в рыхлых отложениях на доломитовых плитах в 1897 году. Фактом подтверждения этого были металлические кронштейны с впаянной в кованые кольца датой 1897 год. Кронштейны поддерживали навесы, на которые летом натягивали полосатые тенты. В арочные проёмы вверху теперь вставлены цветные стёкла, и вечером, освещённые витражи выглядят очень нарядно. Название «Стеклянная струя» связано с особым устройством лотка под полом павильона — он абсолютно гладкий, чистый, и потому сбегающая из Зеркального пруда вода падает с металлического уступа широкой ровной струёй, напоминающей лист стекла. И «Зеркальный пруд» и «Стеклянную струю» питает один и тот же источник, и зимой и летом температура воды постоянно 7 градусов Цельсия.
- Замок коварства и любви. В четырёх километрах от озера в глубокой каменной лощине бежит шумливая речка Аликоновка, здесь она делает причудливый поворот, и над нею появляются причудливые скалы, напоминающие древний замок с зубчатыми стенами и башнями. Своё поэтическое название «Замок коварства и любви» эти скалы получили благодаря легенде о девушке, не прыгнувшей вслед за возлюбленным в пропасть, несмотря на то, что они договорились умереть вместе, чтобы отец не смог выдать девушку замуж за богатого жениха.
 |
Стиль этого раздела неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Следует исправить раздел согласно стилистическим правилам Википедии.
|
- Медовые водопады. Если от скалы «Замок коварства и любви» пройти по ущелью ещё шесть-семь километров, можно подойти к отвесным скалам, с которых низвергается Медовый водопад. В свободном падении с высоты 18 метров водопад образует мощные струи, с шумом устремляющиеся вниз. Это главный водопад. Почти рядом, за очередным поворотом Аликоновки, — ещё один, даже более обильный водопад, образующий несколько каскадов. Мимо водопадов проложены тропы через пороги и скалы. В жаркие дни у водопадов всегда прохладно, а в те часы, когда в ущелье заглядывает солнце, брызги воды играют и искрятся всеми цветами радуги. Против водопадов возвышается огромная скала, похожая на нос корабля. Она носит название «Указатель». Медовые водопады образовались в результате прорезывания горных пород в ущелье Аликоновки. Всё лето здесь, на склонах долины, цветут медоносные травы, от которых, возможно, и произошло название водопадов. Существует и другая версия. Конечно, сегодня мёда здесь не найти, но, изучая местные сказания, можно найти рассказ о том, что в древности, близ водопада облюбовали себе местожительства пчелы. Они обитали в трещинах, расщелинах, углублениях. Во время летних ливней соты размывались водами и тогдапо скалам стекали густые янтарные струйки мёда. Это приводило к тому, что вода приобретала янтарный оттенок и сладкий привкус, а над ущельем распространялся медовых запах. Пчёл давно нет. Они погибли в одну из суровых зим, а название, данное местными жителями водопадам, сохранилось до наших дней. Ещё один вариант образования названия «Медовые водопады» заключается в любви — говорят, что сюда приезжали молодожёны, чтобы начать проводить медовый месяц; правда, здесь же срывали сладкие плоды и люди, не обременённые узами супружества.
- В 3 км от города Кисловодска в ущелье р. Ольховка находится Лермонтовская скала. Именно эта скала стала местом для дуэли Печорина и Грушницкого из повести М. Ю. Лермонтова «Княжна Мэри». Скала причудливой формы состоит из песчаников и известняков, кое-где поросла травами и кустами. На её вершине находится небольшая площадка, которая заканчивается обрывом. Скала интересна и как археологический памятник. В её округе обнаружены остатки поселений и могильников 8 в. до н. э. — 8 в. н. э.
- Поднявшись к подножью Лермонтовской скалы, можно осмотреть и «Чёртовы гроты» — хаос глубоких трещин в противоположной скале к югу от Лермонтовской скалы. Если пройти выше по ущелью, вдоль реки, то как раз напротив начала Лермонтовского водопада в скалах можно увидеть несколько куполообразных пещер, резонирующих на строго определённые тона человеческого голоса.
- Лермонтовский водопад — находится на р. Ольховка. Высота водопада около 3-х метров. Считают, что именно этот водопад М. Ю. Лермонтов описывает в повести «Княжна Мери», как место, где Печорин кормил своего коня после прогулки к «Кольцо-горе».
- Музей истории космонавтики им. Ф. А. Цандера — ул. Озёрная (Городской Парк КиО, центральная аллея. В настоящее время музей разрушен, так же демонтированы аттракционы, территория и постройки парка длительное время (уже 12 лет) находятся в запустении).
- Дача М. Ф. Кшесинской — ул. Софьи Петровской (пр. Ленина).
- В окрестностях Кисловодска
Окрестности города, в том числе за пределами края
Долина реки Подкумок. В 1-м тысячелетии н. э. долина реки Подкумок являлась северным ответвлением Великого Шёлкового пути и местом оживлённой торговли. В погребениях вокруг Кисловодска (20 и более км) встречаются римско-причерноморские и китайские предметы: дорогие ткани, бусы, подвески и др. археологические ценности.
Перевал Гумбаши, Мариинский кругозор (2200 м; рядом возвышается г. Гумбаши на 2313 м) — верховья Подкумка, Карачаевское шоссе по дороге на Теберду, Домбай. Водораздел Чёрного и Каспийского морей (Скалистый хребет). Круговая панорама замечательных видов Главного хребта Большого Кавказа.
Гора Кольцо, Дарьинские высоты Боргустана (1209 над уровнем моря, ретрансляционная вышка, также места прогулок на аэростатах) и Аланская крепость. — кольцо диаметром более 8 метров, образовавшееся под действием ветра в скалистом отроге Боргустанского хребта к северу от Кисловодска. Гора Кольцо так описана Лермонтовым в романе «Герой нашего времени»: «Верстах в трёх от Кисловодска, в ущелье, где протекает Подкумок, есть скала, называемая Кольцом; это ворота, образованные природой; они поднимаются на высоком холме, и заходящее солнце сквозь них бросает на мир свой последний пламенный взгляд».
В боковом ущелье за селом Мирный есть ключ минеральной воды; лучше всего подниматься (если вы не на экскурсии, а самостоятельно, «дикарём») с Карачаевского шоссе на гору именно по этому ущелью (по своеобразному серпантину).
Представляют интерес Монахова и Бабушкина пещеры. Они находятся в верхнем ярусе известковых скал хребта Боргустан, как раз над подкумским ж/д мостом — у въезда в город.
Подняться на Дарьинские высоты Боргустана можно также с северной стороны, проехав на электропоезде до остановочной платформы Подкумок (или на автобусе). Здесь — на запад (северо-запад) подняться по тропам (не в сторону с. Верхнеподкумский, а чуть левее) на здешнюю наивысшую точку (1018 м), как раз напротив горы Кабан. Отсюда — прекрасный вид на Бештау (лучше всего отправляться утром), и затем можно пройти по верху по всем достопримечательностям, — примерно 9 км до Кольцо-горы, и спуститься в районе с. Мирный.
Галерея
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Кисловодск осенью (вид с горы Малое Седло)
- St. Nicholas Cathedral in Kislovodsk.jpg
- Kislokodsk local history museum.JPG
Кисловодская крепость, сохранившаяся до наших дней (ныне Краеведческий музей «Крепость»)
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник военным медикам и медикам госпиталей периода Великой Отечественной войны
- Cottage Chaliapin in Kislovodsk.JPG
Дача Шаляпина
- Lermontov Monument in Kislovodsk.JPG
Памятник Лермонтову
- Sculpture The Crocodile in the Valley of Roses Kislovodsk.JPG
Скульптура «Крокодил» в Долине Роз
- Red Rocks in Kislovodsk.JPG
Красные Камни
- Курортный бульвар 09.JPG
Курортный бульвар
См. также
- Кисловодск (станция)
- Проект:Города России/Списки улиц/Кисловодска
- Подводная лодка К-447 «Кисловодск»
- Нарзан
- Список памятников культурного наследия Кисловодска в Викигиде
Напишите отзыв о статье "Кисловодск"
Примечания
- ↑ [interfax-russia.ru/South/news.asp?id=516539&sec=1671 Главой Кисловодска стал «единоросс» Сергей Финенко, а сити-менеджером — замминистра финансов края Андрей Кулик.] Сетевое издание «Интерфакс-Россия» // interfax-russia.ru (4 июля 2014 года)
- ↑ [to26.rosreestr.ru/upload/to26/files/doklad_2010_sk.pdf Управление Росреестра по Ставропольскому краю. Доклад о состоянии и использовании земель Ставропольского края в 2010 году.] // to26.rosreestr.ru
- ↑ 1 2 www.gks.ru/free_doc/doc_2016/bul_dr/mun_obr2016.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2016 года
- ↑ [pda.rosreestr.ru/upload/www/files/26_F_202нп.pdf Реестр зарегистрированных в АГКГН географических названий объектов по состоянию на 24 ноября 2011 года. Ставропольский край.] // pda.rosreestr.ru
- ↑ [www.kislovodsk.cc/%D0%BA%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA Город Кисловодск]. Неофициальный сайт города Кисловодска // kislovodsk.cc. Проверено 15 марта 2013. [www.webcitation.org/6FHHTGFXC Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].
- ↑ Кавказские Минеральные Воды. Туристская карта. Пятигорск: «Картинформ», 2002.
- ↑ [www.kislovodsk.org/ Путеводитель по Кисловодску.] Туристический информационный центр города Кисловодска (Ставропольский край) // kislovodsk.org
- ↑ Кавказские Минеральные Воды. Путеводитель. № 2. «Триумф» 2002. 80 с. ISBN 5-901449-01-0 (9785901449011). стр. 55.
- ↑ 1 2 3 S. Reinold, D.S. Korobov [www.mtsn.tn.it/pubblicazioni/7/42/13_Reinhold.pdf The Kislovodsk basin in the North Caucasian piedmonts – archaeology and GIS studies in a mountain cultural landscape] (англ.) // Preistoria Alpina. — 2007. — Вып. 42. — С. 183-207. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0393-0157&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0393-0157].
- ↑ С. Савенко [kmvline.ru/article/a_41.php Археологические реликвии Кисловодска и его окрестностей] // Пямятники отечества.
- ↑ Н. Близнюк [www.stapravda.ru/20071214/Sensacionnye_nahodki_arheologov_v_okrestnostyah_Kislovodska_3524.html Когда Рим ещё был деревушкой] // Ставропольская правда : газета. — 14.12.2007.
- ↑ А.Б. Белинский. Могильник Клин-яр III как источник по изучению культуры населения Кавминвод в раннем железном веке. — Дис. . канд. ист. наук. — Ставрополь, 2004.
- ↑ Савенко С. Н. [www.newlocalhistory.com/bookshelf/?tezis=nlhvyp2=221=229 Пограничный контекст бассейна реки Подкумок в историко-культурной перспективе]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 И. Кузнецов. У истоков живой воды. — Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1983.
- ↑ [www.runivers.ru/lib/read_djvu.php?ID=241916&PAGE_NUMBER=253&VOLUME=1 Высочайшее повеление кн. Цицианову, от 7 марта 1803 года. — С.-Петербург] — Акты Кавказской археографической комиссии, том 2, Тифлис, 1868, стр. 251
- ↑ 1 2 3 4 [www.stavinfo.net/region/kislovodsk/ Кисловодск — история города]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [kursavka.info/images/god-11.doc Календарь государственных праздников Российской федерации, памятных дат и знаменательных событий Ставропольского края на 2011 год]. Проверено 17 января 2015. [www.webcitation.org/6VdPrvZ01 Архивировано из первоисточника 17 января 2015].
- ↑ Архитектура старого Кисловодска. / С. В. Боглачев, С. Н. Савенко. -Пятигорск: «Снег»,2006.-512 с.
- ↑ 1 2 3 4 [www.domkurorta.ru/nasledie-istoria-stanici-kislovodskoi.html Наследие — История станицы Кисловодской]
- ↑ 1 2 3 Из данных Кисловодского историко-краеведческого музея «Крепость»
- ↑ 1 2 Календарь государственных праздников Российской Федерации, памятных дат и знаменательных событий Ставропольского края на июнь 2013 года. Ставрополь. 2013
- ↑ [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=24773 Постановление ВЦИК от 20.02.1932 «О расширении городской черты г. Кисловодска, Северо-кавказского края»]
- ↑ www.alyoshin.ru/Files/publika/khan_archi/khan_archi_2_057.html Интернациональные связи советского авангарда. Участие иностранных архитекторов в проектировании новых городов
- ↑ [stavkomarchiv.ru/userfiles/file/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%BC%D1%8B%D1%88%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C%20%D0%A1%D0%9A/%D0%A5%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0%20%D0%BE%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D1%85%20%D0%90%D0%A2%20%D0%B8%D0%B7%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9%20%D0%B2%20%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BC%20%D0%BA%D1%80%D0%B0%D0%B5%20%D0%B2%201945-1991.pdf Сборник "Промышленность Ставропольского края в архивных документах (1945—1991 гг.)]
- ↑ [www.ussrdoc.com/ussrdoc_communizm/usr_6093.htm Об ограничении прописки граждан в городах-курортах Пятигорске, Кисловодске, Железноводске, Ессентуках, Минеральных Водах и прилегающих к ним населённых пунктах Ставропольского края]
- ↑ 1 2 3 4 5 www.MojGorod.ru/stavrop_kraj/kislovodsk/index.html Народная энциклопедия «Мой город». Кисловодск
- ↑ [istmat.info/files/uploads/46364/r_04.doc Российский статистический ежегодник. 2011 год]. Проверено 26 мая 2016. [www.webcitation.org/6hmxm2oIV Архивировано из первоисточника 26 мая 2016].
- ↑ [istmat.info/files/uploads/17630/sssr_ad-ter_delenie_1931_rsfsr.pdf Административно-территориальное деление Союза ССР (на 1 января 1931 года). I. РСФСР]. Проверено 19 августа 2013. [www.webcitation.org/6Iz5FTXL2 Архивировано из первоисточника 19 августа 2013].
- ↑ [review3d.ru/zhiromskaya-b-v-polyakov-yu-a-vsesoyuznaya-perepis-naseleniya-1937-goda-obshhie-itogi-sbornik-dokumentov-i-materialov Всесоюзная перепись населения 1937 года - М.: РОССПЭН, 2007]. Проверено 19 августа 2013. [www.webcitation.org/6IzFskkiI Архивировано из первоисточника 19 августа 2013].
- ↑ [www.gks.ru/free_doc/doc_2011/year/year2011.rar Города с численностью населения 100 тысяч и более человек]. Проверено 17 августа 2013. [www.webcitation.org/6IwEVhQDg Архивировано из первоисточника 17 августа 2013].
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus59_reg2.php Всесоюзная перепись населения 1959 года. Численность городского населения РСФСР, её территориальных единиц, городских поселений и городских районов по полу] (рус.). Демоскоп Weekly. Проверено 25 сентября 2013. [www.webcitation.org/6GDOghWC9 Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus70_reg2.php Всесоюзная перепись населения 1970 года Численность городского населения РСФСР, её территориальных единиц, городских поселений и городских районов по полу.] (рус.). Демоскоп Weekly. Проверено 25 сентября 2013. [www.webcitation.org/6GDOiMstp Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
- ↑ istmat.info/files/uploads/41385/rossiyskiy_statisticheskiy_ezhegodnik_1998_g.pdf Российский статистический ежегодник, 1998 год
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [istmat.info/files/uploads/18276/stat._ezh._rf_1994_demografiya.pdf Российский статистический ежегодник. 1994]. Проверено 18 мая 2016. [www.webcitation.org/6havzaqeP Архивировано из первоисточника 18 мая 2016].
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus79_reg2.php Всесоюзная перепись населения 1979 года Численность городского населения РСФСР, её территориальных единиц, городских поселений и городских районов по полу.] (рус.). Демоскоп Weekly. Проверено 25 сентября 2013. [www.webcitation.org/6GDOjhZ5L Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
- ↑ istmat.info/files/uploads/15623/narodnoe_hozyaystvo_sssr_1922-1982.pdf Народное хозяйство СССР 1922-1982 (Юбилейный статистический ежегодник)
- ↑ 1 2 3 4 5 [istmat.info/files/uploads/21317/nx_5.pdf Российский статистический ежегодник. Госкомстат, Москва, 2001]. Проверено 12 мая 2015. [www.webcitation.org/6YTAdIBYK Архивировано из первоисточника 12 мая 2015].
- ↑ [istmat.info/node/9301 Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. Финансы и статистика, Москва, 1987 год]. Проверено 28 июня 2016. [www.webcitation.org/6ibsmTCzx Архивировано из первоисточника 28 июня 2016].
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus89_reg2.php Всесоюзная перепись населения 1989 года. Численность городского населения]. [www.webcitation.org/617x0o0Pa Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
- ↑ istmat.info/files/uploads/43527/rossiyskiy_statisticheskiy_ezhegodnik_2002.pdf Российский статистический ежегодник.2002 : Стат.сб. / Госкомстат России. – М. : Госкомстат России, 2002. – 690 с. – На рус. яз. – ISBN 5-89476-123-9 : 539.00.
- ↑ [istmat.info/files/uploads/45329/4naselenie.pdf Российский статистический ежегодник. 1997 год]. Проверено 22 мая 2016. [www.webcitation.org/6hgu1uysU Архивировано из первоисточника 22 мая 2016].
- ↑ [istmat.info/files/uploads/45390/07naselenie.pdf Российский статистический ежегодник. 1999 год]. Проверено 14 июня 2016. [www.webcitation.org/6iFtH0ncF Архивировано из первоисточника 14 июня 2016].
- ↑ [istmat.info/files/uploads/45859/07_naselenie.pdf Российский статистический ежегодник. 2000 год]. Проверено 13 июня 2016. [www.webcitation.org/6iEZWj71Q Архивировано из первоисточника 13 июня 2016].
- ↑ [stavrop.gks.ru/perepis/vpn2002/informaciya/Cis89_02.zip Численность населения по каждому городскому и сельскому населённому пункту Ставропольского края на дату ВПН-1989 и ВПН-2002]. Проверено 12 января 2015. [www.webcitation.org/6VWEeLJjO Архивировано из первоисточника 12 января 2015].
- ↑ [istmat.info/files/uploads/46358/r_05.doc Российский статистический ежегодник. 2004 год]. Проверено 9 июня 2016. [www.webcitation.org/6i8CpoAFw Архивировано из первоисточника 9 июня 2016].
- ↑ [www.gks.ru/doc_2005/year05.zip Российский статистический ежегодник, 2005 год]. Проверено 9 мая 2016. [www.webcitation.org/6hNbkwRdL Архивировано из первоисточника 9 мая 2016].
- ↑ [www.gks.ru/doc_2006/year06.zip Российский статистический ежегодник, 2006 год]. Проверено 10 мая 2016. [www.webcitation.org/6hOshFzaj Архивировано из первоисточника 10 мая 2016].
- ↑ [www.gks.ru/doc_2007/year07.zip Российский статистический ежегодник, 2007 год]. Проверено 11 мая 2016. [www.webcitation.org/6hQQ7a7Wb Архивировано из первоисточника 11 мая 2016].
- ↑ [www.gks.ru/doc_2008/year08.zip Российский статистический ежегодник, 2008 год]. Проверено 12 мая 2016. [www.webcitation.org/6hRnlxWIM Архивировано из первоисточника 12 мая 2016].
- ↑ [www.gks.ru/bgd/regl/B09_109/IssWWW.exe/Stg/d01/tabl-21-09.xls Численность постоянного населения Российской Федерации по городам, посёлкам городского типа и районам на 1 января 2009 года]. Проверено 2 января 2014. [www.webcitation.org/6MJmu0z1u Архивировано из первоисточника 2 января 2014].
- ↑ [stavstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/stavstat/resources/637137804cdc73498baa8b49c24a3eb2/07_wpn_2010_cisl_mo_np.zip Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года. Общая численность населения (в т.ч. мужчин, женщин) по муниципалитетам и населённым пунктам Ставропольского края]. Проверено 5 апреля 2015. [www.webcitation.org/6XYoIx2h8 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2015].
- ↑ www.stavstat.ru/perepis/vpn2010/podgotovka_vpn2010/CisL_MO_WPN_01_01_2011.zip Оценка численности постоянного населения муниципальных образований Ставропольского края на 1 января 2011 г. (с учётом предварительных итогов Всероссийская перепись населения 2010 года)
- ↑ stavrop.gks.ru/region_v_cifrah/demografiya/DocLib/Копия%20Копия%2007_MO_CisL_1_1_2012.xls Оценка численности постоянного населения муниципалитетов Ставропольского края на 01.01.2012 г.
- ↑ [www.gks.ru/free_doc/doc_2013/bul_dr/mun_obr2013.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2013 года. — М.: Федеральная служба государственной статистики Росстат, 2013. — 528 с. (Табл. 33. Численность населения городских округов, муниципальных районов, городских и сельских поселений, городских населённых пунктов, сельских населённых пунктов)]. Проверено 16 ноября 2013. [www.webcitation.org/6LAdCWSxH Архивировано из первоисточника 16 ноября 2013].
- ↑ [stavstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/stavstat/resources/8c10d60043677e43a0dde174665da2b8/MO_chisl_na2014_za2013.xls Оценка численности постоянного населения муниципалитетов Ставропольского края на 1 января 2014 года]. Проверено 2 апреля 2014. [www.webcitation.org/6OWympuaO Архивировано из первоисточника 2 апреля 2014].
- ↑ [www.gks.ru/free_doc/doc_2015/bul_dr/mun_obr2015.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2015 года]. Проверено 6 августа 2015. [www.webcitation.org/6aaNzOlFO Архивировано из первоисточника 6 августа 2015].
- ↑ с учётом городов Крыма
- ↑ [www.gks.ru/free_doc/doc_2016/bul_dr/mun_obr2016.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2016 года. Таблица «31. Численность населения городов и пгт по федеральным округам и субъектам Российской Федерации на 1 января 2016 года». RAR-архив (1,0 Mб)]
- ↑ [stavstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/stavstat/resources/52f1a4804f47c390bed9ffe1000af5d8/%D0%A2%D0%BE%D0%BC+3+%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0+1.rar Том 3 книга 1 "Национальный состав и владение языками, гражданство"; таблица 4 "Национальный состав населения Ставропольского края по городским округам, муниципальным районам, городским населённым пунктам, сельским населённым пунктам с численностью населения 3000 человек и более"].
- ↑ Маньшина Н. В. [www.sankurtur.ru/russia/zone/418/ Лечение на Кавказских Минеральных Водах] / в кн. Шейко Н. И., Маньшина Н. В. Кавказские Минеральные Воды. — М. : Вече, 2006. — 304 с.
- ↑ Н. Близнюк [stapravda.ru/20090506/kislovodskiy_kurortnyy_park_kto_i_kogda_reshit_ego_problemy_37424.html Кисловодский курортный парк: кто и когда решит его проблемы?] // Ставропольская правда : газета. — 06.05.2009.
- ↑ [government.ru/docs/23316/ Документы - Правительство России]
- ↑ [sanatorii-victoria-kislovodsk.ru/ Санаторий «Виктория» г. Кисловодск] (15.05.2015).
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=139277 Санаторий «Жемчужина Кавказа»]
- ↑ [sanzarya.ru/ Санаторий «Заря»]
- ↑ [www.sangork.ru/ Санаторий им. А. М. Горького]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=145789 Санаторий имени Г. К. Орджоникидзе]
- ↑ [kavcaz.ru/ Санаторий «Кавказ»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=136200 Санаторий «Кисловодск»]
- ↑ [www.red-stones.ru/ Санаторий «Красные камни»]
- ↑ [sanatorii-moskva-kislovodsk.ru/ Санаторий Москва].
- ↑ [plazaspa.net/about О санаториях / Санатории «Плаза»]. plazaspa.net. Проверено 16 июня 2016.
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=153273 Санаторий «Россия»]
- ↑ [www.samara-kmv.ru/ Санаторий «Самара»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=32351 Детский пульмонологический санаторий «Семицветик»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=141447 Санаторий для детей с родителями «Смена»]
- ↑ [sanatorii-solnechnyi.ru/ Официальный сайт санатория].
- ↑ [uzbekistan-kmv.ru/ Санаторий «Узбекистан» г. Кисловодск]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=136689 Санаторий «Электроника»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=180548 Санаторий «Эльбрус»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=19833 Централизованная библиотечная система]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=105304 Детский сад № 1 «Солнышко»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=112522 Начальная школа — Детский сад № 2]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=15475 Детский сад № 3 «Крепыш»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=89813 Детский сад № 4]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=5867 Детский сад № 5]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=43506 Детский сад № 8 «Орлёнок»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=53477 Детский сад № 14]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=73418 Детский сад № 15]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=37030 Детский сад № 16 «Виктория»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=112774 Детский сад № 18]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=81310 Детский сад № 19 «Дельфин»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=50161 Детский сад № 20]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=52928 Детский сад № 23]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=63440 Детский сад № 25]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=156316 Детский сад «Красные камни»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=54047 Средняя общеобразовательная школа № 1]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=4814 Средняя общеобразовательная школа № 2]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=20430 Лицей № 4]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=106430 Средняя общеобразовательная школа № 7]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=9913 Лицей № 8]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=124031 Средняя общеобразовательная школа № 9]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=105186 Средняя общеобразовательная школа № 10]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=53561 Средняя общеобразовательная школа № 12]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=56748 Средняя общеобразовательная школа № 14]
- ↑ [sosh15.ucoz.ru/ Средняя общеобразовательная школа № 15]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=52606 Средняя общеобразовательная школа № 16]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=87881 Средняя общеобразовательная школа № 17]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=116923 Гимназия № 19]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=32684 Вечерняя (сменная) общеобразовательная школа № 1]
- ↑ [www.dmsh2ki.ucoz.ru/ Детская музыкальная школа № 2]
- ↑ [www.kislovodsk-musicalschool.ru/ Детская музыкальная школа имени С. В. Рахманинова]
- ↑ [www.horschool.ru/ Детская хореографическая школа]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=106431 Детская художественная школа им. Н. А. Ярошенко]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=38861 Детско-юношеская спортивная школа № 1]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=19485 Детско-юношеская спортивная школа единоборств «Спартак»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=40658 Станция юных натуралистов]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=15037 Центр детского и юношеского туризма и экскурсий]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=64845 Центр образования]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=46354 Санаторный детский дом № 31]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=68067 Специальная (коррекционная) общеобразовательная школа-интернат № 18 III и IV видов]
- ↑ [www.kgmt.ru/ Кисловодский государственный многопрофильный техникум]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=28063 Кисловодский медицинский колледж]
- ↑ [www.medcol.ru%20эл.адрес%20kmk37@yandex.ru/ Кисловодский медицинский колледж]
- ↑ [kislovodsk-sport.ru/ Училище (техникум) олимпийского резерва]
- ↑ [www.stapravda.ru/20120810/elektrotaksi_priedut_v_kislovodsk_v_kontse_2012_goda_62736.html Электротакси приедут в Кисловодск в конце 2012 года]
- ↑ [pantograf.tramvaj.ru/article_11.php Единственный в своём роде.] // «Пантограф».
- ↑ По информации, размещённой на нижней и верхней станциях канатной дороги.
- ↑ Яновский Вячеслав [old.kislovodsk-gazeta.ru/?id=archive&article=222 Два века у Кислых Вод – Краткая летопись города Кисловодска (часть 24)] // Кисловодская газета. — 2004. — Вып. 27 (336).
- ↑ [news.1777.ru/economy/10323-stavropole-mozhet-stat-demonstracionnoy-ploschadkoy-rossii-v-sfere-vie.html Ставрополье может стать демонстрационной площадкой России в сфере ВИЭ]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=56940 Центральная городская больница]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=20290 Детская городская больница]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=28195 Родильный дом]
- ↑ [sites.google.com/site/kislovodskinfhospital Инфекционная больница]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=32471 Психиатрическая больница]
- ↑ [kspolikl1.ru/ Городская поликлиника № 1]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=25107 Стоматологическая поликлиника]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=83490 Кожно-венерологический диспансер]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=112280 Противотуберкулёзный диспансер]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=12291 Станция скорой медицинской помощи]
- ↑ [www.centrluch.ru/ Центр медицинской реабилитации «Луч»]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=91289 Центр лечебной физкультуры и спортивной медицины]
- ↑ [kurortnaya-bolnica.ru.swteh.ru/ Курортная больница]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=215123 Краевой медицинский центр мобрезервов «Резерв» — Склад № 3]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=13415 Кисловодский лесхоз]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/register/agencyInfo.html?agency=144706 Войсковая часть № 73411]
- ↑ [kmvphilarmonik.ru/ Государственная филармония на Кавказских Минеральных Водах]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=37379 Выставочный зал]
- ↑ [stavropol.bezformata.ru/listnews/goda-trud-g-lermontov-fk-narzan/5816073/ Фоторепортаж Юрия Шалимова : 4 августа 2012 года, «Труд» г. Лермонтов — ФК Нарзан г. Кисловодск]
- ↑ [kislovodsk-gazeta.ru/ Официальный сайт Кисловодской газеты]
- ↑ [kmvexpress.ru/ Официальный сайт газеты "Кисловодский Экспресс"].
- ↑ 1 2 [vcfm.ru/vc/Cities/kislovodsk.htm Кисловодск]
- ↑ [medart.komlog.ru/ap/browse/document/?query=rec.id%3D%22AGnilorTimoT2010052063480700%22 Медицинский научно-образовательный портал]
- ↑ [www.bsmu.by/index.php?option=com_content&task=view&id=2374&Itemid=87 Т. Е. Гнилорыбов — заведующий кафедрой общей хирургии]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600433000 Памятник героям гражданской войны]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600494000 Памятник ф.э.дзержинскому]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600495000 Памятник в.и.ленину]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600496000 Памятник «Журавли»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610033000 Барельеф Ленина В. И.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600437000 Памятник следоватедю Кисловодского ЧК Ксении Ге]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600435000 Памятник первому председателю Кисловодского совета рабочих и солдатских депутатов]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600497000 Бюст Лермонтова М. Ю.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610035000 Памятник Орджоникидзе Г. К.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600499000 Памятник В. И. Ленину]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600434000 Памятник Герою Советского союза Г. А. Арустамову]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600502000 Памятник М.Горькому]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600501000 Памятник Н. А. Семашко]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610036000 Памятник Цандеру Ф. А.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600504000 Памятник Ленину В. И.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000378 Памятник Вечной Славы]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610037000 Могила Ф. А. Цандера (1887—1933), энтузиаста межпланетных полётов]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600431000 Дача «Карс»; здесь отдыхали и лечились соратники Ленина В. И.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610030000 Дом Реброва («Дом княжны Мери» по роману «Герой нашего времени»)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000014 Памятник художнику-реалисту Ярошенко Н. А.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600436000 Дом, в котором размещался совет рабочих и солдатских депутатов]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600443000 Братская могила 322 мирных жителей, расстрелянных немецко-фашистскими захватчиками]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610039000 Могила художника Н. А. Ярошенко (1847—1899 гг.)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600439000 Памятник советскому воину, погибшему в годы Великой Отечественной войны]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600440000 Памятник комсомольцу м.л.кардашу]
- ↑ [www.bus.gov.ru/public/agency/agency.html?agency=2860 Мемориальный музей-усадьба художника Н. А. Ярошенко]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610040000 Усадьба художника Ярошенко Н. А., где он жил в 1892—1898 гг.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600441002 Жилой дом]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600441003 Жилой дом]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610040001 Дом Ярошенко Н. А., в которм он жил в 1892—1898 гг. («Белая вилла»)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610040002 Флигели (два)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610040003 Кухня]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600929000 Братская могила 175 красноармейцев, установлен обелиск]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600930000 Могила сержанта золотых, погибшего в борьбе с фашистами]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600312000 Здание государственного музея]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600313000 Здание курортной поликлиники]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600445000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000225 Гостиница «Ново-Казённая»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000242 Особняк Гориной, где бывал Солженицын А. И.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600448000 Пешеходный мост]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600467000 Здание железнодорожного вокзала]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600446000 Дача ретвизан]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600447000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000245 Отель «Скала»; здесь погибли от рук белогвардейцев 29 красноармейцев]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000218 Особняк купца Калинкина]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000223 Главный корпус санатория «Красные камни»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000243 Дом жилой Ацатурова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000244 Дом Монташёва]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600451000 Ансамбль санатория (2 здания)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000221 «Дача Тургеневка»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600449000 Вилла эльбрус]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600450000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600452000 Ансамбль санатория]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600453000 Ансамбль санатория ]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600430000 Здание, где от рук белогвардейцев погибли 29 красногвардейцев-кисловодчан]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600454000 «Каскадная лестница»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000224 Особняк Тарасова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000238 Особняк Евангулова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000236 Дача № 2 санатория «Красные камни»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000246 Усадьба городская]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000247 Особняк «Дача Благодать»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000248 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000249 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000250 Особняк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600456000 Дача Путята]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600456001 Особняк с отделкой интерьера]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000129 Дача-пансионат «Мцыри»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600455000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600457000 Курзал]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600457001 Здание курзала]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600457002 Музыкальная раковина]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600457003 Северный мостик]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600457004 Западная лестница]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028000 Курзал Общества Владикавказской железной дороги]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028001 Курзал]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028002 Лестница западная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028003 Мостик пешеходный]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028004 Мостик северный]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610028005 Раковина музыкальная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600458000 Пешеходный мост 'дамский каприз']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600459000 Бювет источника 'нарзан' 'желябовский']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000251 Дом доходный]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600462000 Санаторий «Кисловодск» — главный корпус]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610029000 Нарзанная галерея]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000235 Особняк Сильникова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031000 Крепость (остатки Русской крепости)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031001 Ворота]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031002 Дом офицеров]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031003 Казарма западная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031004 Казарма южная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610031005 Стена и башня]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000219 «дом раввина»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600484000 Гостиница 'гранд-отель']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610032000 Комплекс Главных нарзанных ванн]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600482000 Здание октябрьских нарзанных ванн]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600483000 Бювет источника 'грибок']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600465000 Павильон 'храм воздуха']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600466000 Павильон 'красное солнышко']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000253 Павильон парковый]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600468000 Дача твалчрелидзе]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600468001 Главный дом]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600468002 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600468003 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600468004 Ворота]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600470000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600469000 Здание санатория им.с.м.кирова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600471000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000240 Корпус лечебный]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034000 Санаторий им. Орджоникидзе]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034001 Гараж]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034002 Корпус административный]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034003 Корпус № 1]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034004 Корпус № 2]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034005 Корпус № 3 («Гайка»)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034006 Корпуса хозяйственные (два)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034007 Кухня-заготовочная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034008 Лестница главная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034009 Павильон парковый]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610034010 Прачечная]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000241 Особняк Манесси]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600464000 Павильон «Стеклянная струя»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600473000 Колоннада ]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000252 Гостиница]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600475000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600477000 Дача 'орлиное гнездо']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000234 Курортный парк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600479000 Здание цирка]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600476000 Здание дома связи]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600478000 Кинотеатр «Россия»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600480000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000135 Особняк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000222 Дача Будагова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600485000 Архитектурный памятник]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000227 Дача Петрик]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600461000 «Дом Сафонова» (гостиница «Парк»)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000231 Особняк Милашевских]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000232 Особняк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600490000 Ансамбль]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600490001 Особняк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600490002 Ограда с воротами]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600486000 Усадьба]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600487001 Главный дом]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600487002 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600487003 Ограда с воротами]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600488000 Дача мухтарова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600487000 Дача Александрова Г. В., Кулакова, Мухтарова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600489000 Ансамбль]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600489001 Особняк]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600489002 Ограда с воротами]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000233 Усадьба архитектора Семёнова Н. Н.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600493000 'замок коварства и любви']
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600491000 Дача «Светлана»]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610038000 Дача Ушакова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610038001 Дача Шаляпина Фёдора Ивановича, на которой он отдыхал с 1897 по 1917 гг. (дом жилой)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2610038002 Флигель]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000230 Пансионат (санаторий «Казачья Горка»)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000192 Корпус жилой (пансионат)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600474000 Дача Дондукова-Корсакова]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000190 Пансионат Ганешина С.]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600492000 Пансионат танешина]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000193 Корпус жилой (пансионат)]
- ↑ [kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=2600000191 Дом Ганешина]
- ↑ Газета «Пятигорская правда». 3 июля 2014 года. № 108 [8083]
- ↑ [kot-de-azur.livejournal.com/379840.html Кисловодск. Музей «Дача Шаляпина»]
Топографические карты
- Лист карты K-38-2 Кисловодск. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1988 г.
Ссылки
- [www.kislovodsk-kurort.org Официальный сайт Администрации]
- [www.dumaksl.ru Дума Кисловодска]
Литература
- Кисловодск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||
| ||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Кисловодск
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
