Каллен, Китти
| Китти Каллен Kitty Kallen | |
| Годы активности | |
|---|---|
| Профессии | |
| Жанры | |
| Лейблы |
Columbia (1939—1948, 1956—1959) |
Ки́тти Ка́ллен (англ. Kitty Kallen, наст. имя: Кэтрин Калински, англ. Katherine Kalinsky; 25 мая 1922, Филадельфия — 7 января 2016, Куэрнавака) — американская эстрадная певица. В 1940-е годы она пела с биг-бендами, а позже стала выступать сольно. Как пишет музыкальный сайт AllMusic, её теперь помнят по трём причинам: как певицу, пришедшую в оркестр Джимми Дорси в 1943 году вместо Хелен О’Коннелл, как исполнительницу припева на паре хитов Гарри Джеймса — «I’m Beginning to See the Light» и «It’s Been a Long, Long Time» — и по своему хиту «Little Things Mean a Lot» — самой популярной песне 1954 года, которую тогда знали все, у кого был радиоприёмник. Как пишет веб-сайт, «её карьера растянулась на более чем 20 лет, но была в лучшем случае спорадической, и вышеупомянутыми большими успехами её популярность практически и ограничилась»[1].
В 1954 году она заняла 1 место в голосованиях на самую популярную певицу в журналах «Билборд» и Variety[2].
Содержание
Биография
В 1953 году она подписала контракт с лейблом Decca Records, и он оказался удачным — две её песни, вышеупомянутая «Little Things Mean a Lot» (ставшая её визитной карточкой) и «In the Chapel in the Moonlight», продались в более чем миллионе экземпляров каждый. Певица стала популярной на телевидении, но к середине 1950-х годов её начала оттеснять ро́ковая поп-музыка (рок-н-ролл). Потом она ещё возвращалась в чарты в 1959 году (на лейбле Columbia) и в 1962 году (на лейбле RCA), но песня 1963 года «My Coloring Book» стала её последней в чартах[1].
Дискография
- См. статью «Kitty Kallen § Hit recordings» в английском разделе.
Напишите отзыв о статье "Каллен, Китти"
Примечания
Ссылки
- [www.allmusic.com/artist/kitty-kallen-mn0000099198 Китти Каллен] на сайте AllMusic
Отрывок, характеризующий Каллен, Китти
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
