Кицкий, Людвик

Лю́двик Ки́цкий (польск. Ludwik Kicki; 16 августа 1791, Варшава — 26 мая 1831 близ Остроленки) — польский граф герба Гоздава, генерал, повстанец.

Биография

Сын Онуфрия Кицкого (1750—1818), депутата Великого сейма, кавалера Ордена Белого орла и Юзефы рожд. Шидловская герба Любич (ок. 1750—1833).

В 1807 году поступил на службу в армию Варшавского герцогства. Участвовал в войне с Австрией, отличился в сражении под Рашином. Произведен в полковники, в 1811 стал адъютантом Юзефа Понятовского. Участвовал в походе в Россию, снова отличился под Винковом и на Березине. Служил в армии Царства Польского как адъютант великого князя Константого Павловича. Подал в отставку 18 октября 1820 года, но отставка была принята только 16 марта 1821 года.

После начала ноябрьского восстания вступил в армию польскую в чине полковника конных стрелков, в феврале 1831 был произведён в дивизионные генералы. Командовал бригадой кавалерии, сражался под Бялоленкой, Гроховом, Вавером, Дембом-Вельким, Доманицами, Иганями. Участвовал в сражении под Остроленкой, где и погиб, возглавив атаку.

Похоронен в лесу близ села Круки.

Семья и дети

Был дважды женат. В 1819 году в Варшаве первым браком женился на Софии Матушевич (1796—1822), дочери Тадеуша Матушевича (1765—1819) и Марианны Фелиции Пржебендовской (1765—1799). Брак был бездетным.

В 1831 году вторично женился на Наталии Анне Биспинг (1801—1888), дочери Петра Биспинга (1777—1848) и Жозефы Кицкой (ок. 1790—1850). Супруги имели единственную дочь:

• Людвика Мария Елена Кицкая (1831—1853)

Библиография

• Ludwik Nabielak, Ludwik Kicki; jenerał wojsk polskich (1791—1831), wyd. Jan Konstanty Żupański, 1878, доступный в Интернете [www.wbc.poznan.pl/dlibra/doccontent?id=41616&dirids=1 Wielkopolska Biblioteka Cyfrowa], проверено: 3 апреля 2007.

Отрывок, характеризующий Кицкий, Людвик

Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.