Кишечнодышащие

</td>

   </tr>

Кишечнодышащие
Saccoglossus
Научная классификация
Царство: Животные Без ранга: Вторичноротые Тип: Полухордовые Класс: Кишечнодышащие
Латинское название
Enteropneusta
Отряды
Harrimaniidae Protoglossidae Ptychoderidae Saxipendiidae Spengelidae Torquaratoridae

Кишечноды́шащие, или кишечножа́берные (лат. Enteropneusta от др.-греч. ἔντερον — кишка, πνεῦμα — дыхание) — класс морских животных типа полухордовых. В мире известно около 80 видов, в России — 3 вида.

Строение

Это морские животные длиной от нескольких сантиметров до 2—2,5 м. Боковые стенки пищевода у кишечнодышащих пронизаны жаберными щелями (отсюда название), число которых достигает 200. Ротовое отверстие расположено на брюшной стороне между хоботком и воротничком. Питание пассивное: пищевые частицы, попадая в пищевод с водой, склеиваются слизью в комочки, которые затем направляются ресничками в кишечник. Кишечник заканчивается анальным отверстием на заднем конце тела. Орган выделения — особый участок в стенке хоботка.

Дышат как всей поверхностью тела, так и с помощью глотки и жабр (кишечный тип дыхания). Кровеносная система незамкнута, состоит из брюшного и спинного сосудов, соединенными поперечными сосудами; «сердце» в виде пузырька. Нервная система состоит из спинного и брюшного стволов, соединенных одним—двумя окологлоточными нервными кольцами. На вершине хоботка располагаются светочувствительные клетки; покровы тела также содержат чувствительные клетки.

Размножение

Раздельнополы, оплодотворение наружное; один вид способен к неполовому размножению путём поперечного деления тела. Протоки половых желез (свыше 30 пар) открываются по бокам тела. Личинка, торнария, напоминает бипиннарию иглокожих.

Образ жизни

Кишечнодышащие — подвижные донные животные, ведущие строго одиночный образ жизни. Встречаются преимущественно на морских мелководьях, где роются хоботком в донных отложениях. Питаются разлагающимися остатками животных и растений. В России несколько видов (в Белом, Баренцевом, Беринговом, Охотском и Японском морях).

Типичный представитель класса — баланоглосс (Balanoglossus).

Родство с типом хордовых

Кишечнодышащие являются сильно специализированными и во многих отношениях более продвинутыми, чем остальные представители типа полухордовых. Сердце кишечнодышащих также выполняет роль примитивной почки, их внутренние жабры имеют некоторые общие признаки с жабрами примитивных рыб. Кроме того, в передней части тела имеет место опорный вырост кишечника (стомохорд), который сравним с хордой.

Всё это позволило некоторым учёным предположить происхождение хордовых от кишечнодышащих, рассматривая последних, таким образом, как тип, близкий к гипотетическому «недостающему звену» между позвоночными и беспозвоночными.

Некоторые виды во взрослом состоянии имеют хвост со слабыми признаками сегментации. Особенностью кишечнодышащих является трёхсегментный план строения тела, который в настоящее время у позвоночных не наблюдается – за исключением строения передней нервной трубки (головного нейропора), развивающейся в головной мозг, разделённый на три основные части. С точки зрения сторонников происхождения хордовых от кишечножаберных, в строении хордовых таким образом проявляются признаки строения их ранних предков, хотя и не очевидным внешне образом.

Однако кишечнодышащие резко отличаются от хордовых обратным направлением тока крови, расположением сердца, строением нервной системы и другими важными особенностями организации, так что эта гипотеза встречает серьёзные возражения.

Ссылки

• [batrachospermum.livejournal.com/30065.html Обзор последних находок разных видов]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Кишечнодышащие

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.