Кишинёв (аэропорт)

Международный аэропорт Кишинёва
Здание аэропорта в 2011 году
Страна: Регион:	Молдавия Кишинёв
Тип:	гражданский
Код ИКАО: Код ИАТА:	LUKK KIV
Высота: Координаты:	+122 м 46°55′39.88″ с. ш. 28°55′51.52″ в. д.
Пассажирооборот (год):	▲ 1,757,411 (2014)
Грузооборот (год):	▲ 2177 т (2013)
Местное время:	UTC +2 (+3DT)
Время работы:	24 часа
Сайт:	[www.airport.md port.md]
Взлётно-посадочные полосы (ВПП)
Номер	Размеры	Покрытие
8л/26п	3590x45 м	бетон

Международный аэропорт Кишинёва (молд. Aerportul Internaţional Chişinău) — основной аэропорт Молдавии.

История

Первый аэропорт

В период между Первой и Второй мировыми войнами, в тогда ещё пригороде Кишинёва - Рышкановке, появился аэропорт. Первый пассажирский рейс состоялся в 1927 году, и маршрутом был Кишинёв-Бухарест. Аэропорт находящийся на том месте проработал до 1960 года.

Старый аэродром

1 сентября 1944 года Совнарком СССР издал постановление «О создании в Молдавии гражданской авиации для нужд населения». Постановление было издано неделей спустя после снятия фашистской оккупации Бессарабии. В это время почти все наземные средства сообщения Молдавии были из-за войны выведены из строя. С помощью авиации власти могли организовать управление республикой. Официально началом истории авиации города Кишинёва и всей Республики Молдова можно считать дату 19 сентября 1944 года — в этот день был создан Молдавский отдельный авиаотряд. В 1944 году гражданский аэродром Кишинёва был размещён на месте нынешнего сектора Рышкановка, где и в наше время существует улица Аэродромная (молд. Strada Aerodromului). Сохранилось также здание аэропорта (находится рядом с Дворцом Профсоюзов по ул. Киевской). Кстати, взлетная полоса располагалась вдоль части современной ул. Киевской. В сентябре того же года с этого аэродрома начались пассажирские и грузовые полёты по Молдавской республике. Выполнялись рейсы в города Бельцы, Оргеев, Тирасполь, Сороки, Липканы, Леово. С 1945 года на самолёте Ли-2 начались регулярные (раз в два дня) полёты на Москву, самолёты совершали промежуточную посадку в Киеве. Начались полёты в города Украины, рейсы ходили в Кировоград, Винницу, Николаев и Черновцы. Пассажиропоток за первый год работы Молдавского авиаотряда составил около 750 пассажиров. В 1947 году были организованы регулярные местные рейсы по Молдавии, а также в Одессу. В 1951 году открылись несколько воздушных линий, соединивших Кишинёв с южными городами СССР — Симферополем, Сочи, Минеральными Водами, Краснодаром. С 1954 года открылись рейсы на Ленинград, Харьков и Львов. С 1957 года в Кишинёв поступили вертолёты Ми-1, Ка-15 и Ка-18, а также 5 самолётов Ил-14, что сделано возможным увеличить объём перевозок. В 1958 году объём перевозок вырос на 50 %(было перевезено 73000 пассажиров). Открылись шесть новых магистральных линий. Ближе к началу 1960-х годов были организованы рейсы из Кишинёва в 20 городов СССР.

Новый аэродром

В 1960 году в юго-восточном пригороде Кишинёва Ревака был построен новый аэропорт, способный принимать более крупные, в том числе газотурбинные, самолёты. Рейсы стали выполнять самолёты Ан-10, совершавшие беспосадочные перелёты в Москву, Ленинград, Минеральные Воды, Горький и другие крупные города СССР, пассажиропоток в 1960 году возрос в три раза в сравнении с 1959 годом. В 1968 году на воздушных маршрутах стали использоваться самолёты Ан-24. Тогда же были налажены грузоперевозки в крупные города Союза на самолётах Ан-12. В 1969 году из кишинёвского аэропорта стали выполнять рейсы реактивные лайнеры Ту-134 (позже Ту-134 стал самым массовым самолётом, эксплуатирующимся в Молдавии (26 машин подобного типа), а также в Кишинёве была размещена всесоюзная испытательная база Ту-134), летавшие по маршруту Москва — Кишинёв (рейсы выполнялись на самолётах Внуковского авиапредприятия), а также Ту-124, выполнявшие рейс Таллин — Минск — Кишинёв. В 1972 году из аэропорта Кишинёва выполнялся 21 местный рейс в города и сёла МССР и УССР:

Атаки Бельцы Баймаклия

Вулканешты Дрокия Единцы

Каменка Кагул Комрат

Леово Липканы Ниспорены

Окница Приморское Рыбница

Сороки Сергеевка Тараклия

Тырново Чадыр-Лунга Фалешты

Цена билета на эти рейсы была от 2 до 6 рублей, доплата за килограмм груза составляла от 3 до 8 копеек. С 1972 года в Кишинёв поступили самолёты Як-40. В 1974 году стали выполняться полёты на Ан-26. Был обновлён парк вертолётов — полёты стали выполнять новые на тот момент Ка-26 и Ми-2.

Новый аэровокзал

В 1974 году в Кишинёвском аэропорту было построено новое здание аэровокзала. Проект был сделан специалистами организации «Ленаэропроект». С момента сдачи нового здания пропускная способность аэропорта была значительно увеличена — до 400 пассажиров в час, позже она достигла 700 пассажиров в час. В середине 1970-х годов выполнялись регулярные рейсы в 40 городов Молдавии и 40 других городов СССР. Объём пассажироперевозок составил в 1976 году около 800000 человек. В 1980-х годах в аэропорту Кишинёва базировалось 35 самолётов и 98 вертолётов. В день на Москву отправлялись 12 рейсов, два рейса в Ленинград, Сочи, Минеральные Воды и Ростов. Взлётно-посадочная полоса аэропорта была увеличена до 3590 метров, стало возможным принимать в Кишинёвском аэропорту практически любой тип самолётов. В 1987 году из аэропорта проводились рейсы в более 80 городов Советского Союза. Рейсы по Молдавии связывали более 20 населённых пунктов (Бельцы, Чадыр-Лунга, Кагул, Каменка и др.). Началась эксплуатация самолётов Ту-154Б, в аэропорту Кишинёва базировались 9 самолётов этого типа. С марта 1988 года открылись регулярные рейсы самолётов Ту-154 Кишинёв — Москва. 13 сентября 1990 года состоялся первый международный рейс на самолёте Ту-134 по маршруту Кишинёв — Франкфурт. Позже были открыты и другие международные рейсы.

После распада СССР

После обретения независимости Республикой Молдова аэропорт Кишинёва стал приходить в упадок. На состояние дел повлияли непростая политическая ситуация, война в Приднестровье, проходившая в 1992 году, падение уровня жизни населения Молдавии, а также разрыв хозяйственных связей между бывшими республиками СССР. Объём перевозок резко упал. Начались перебои с поставками авиатоплива. В 1993 году был период, когда в течение двух недель аэропорт полностью простаивал, не было выполнено ни одного рейса. В 1993 году была проведена реформа авиационного хозяйства Молдавии. 31 мая 1995 года Кишинёвский аэропорт получил статус самостоятельного предприятия, также в этот день он приобрёл и статус международного аэропорта. В аэропорту Кишинёва в 1990-е годы базировались до тридцати разных молдавских авиакомпаний, многие из которых были «однодневками» и даже не имели ни одного самолёта. Самыми крупными авиаперевозчиками стали Air Moldova, Moldavian Airlines, Renan Air (прекратила существование в 2004 году) и Air Moldova International (была поглощена компанией Air Moldova в 2002 году).

Настоящее время

В 2000 году была завершена реконструкция аэропорта Кишинёва. Реконструкция была осуществлена на деньги правительства Молдовы (3 миллиона долларов) и на кредит Европейского банка реконструкции и развития (9 миллионов долларов). Строительные работы были выполнены турецкими строительными организациями. Для возврата кредита был введен целевой сбор в размере 10 долларов с пассажира. По расчетам специалистов кредит предполагалось полностью погасить к 2011 году. За 2007 год на регулярных и чартерных рейсах из аэропорта Кишинёва 15 авиакомпаний перевезли более 689 000 пассажиров в 27 городов 18 стран мира. За 2009 год через аэропорт прошло более 808 000 пассажиров и более 800 тонн грузов. Кишинёвский аэропорт шесть раз подряд становился лауреатом конкурса «Лучший аэропорт года стран СНГ» ассоциации «Аэропорт»: четыре победы в номинации «Интенсивно развивающийся аэропорт» (в 2007, 2008, 2010 и 2012 годах), одна победа в номинации «За активность и целеустремленность» (2009) и одна — в номинации «Лучший аэропорт года СНГ» (2011 год). В 2012 году аэропорт обслужил свыше 1 миллиона 220 тыс. пассажиров. Из кишинёвского аэропорта в среднем выполнялось 25-30 рейсов в день. В аэропорту работали 16 авиакомпаний, совершались рейсы в 22 города Европы, Ближнего Востока и Азии. 1 ноября 2013 года, постановлением правительства Республики Молдова, аэропорт был сдан в концессию компании ОАО «АВИА ИНВЕСТ», учредителями которой являются АО «Коломенский Завод» и АО «Аэропрот Хабаровск» из Российской Федерации. Полоса аэродрома, построенная в советские времена, остается одной из самых протяженных в Восточной Европе.

Принимаемые типы ВС

Все типы воздушных судов. Классификационное число ВПП (PCN) 52/R/A/X/T.

Основные операторы

• FLY ONE
• Air Moldova
• Austrian Airlines
• Lufthansa
• Meridiana
• S7 Airlines
• Globus
• LOT POLISH AIRLINES
• UKRAINE INTERNATIONAL AIRLINES
• Tandem Aero
• Tarom
• Turkish Airlines
• AIR FRANCE
• ALITALIA
• URAL AIRLINES
• WizzAir Airlines [LowCost]
• Aeroflot
• VOLOTEA AIRLINES

Транспортное сообщение с городом

До Кишинёвского международного аэропорта можно добраться:

• На автобусах «А» (Площадь Кантемира — Аэропорт) и № 65 (Центральный рынок — Аэропорт — Шоссе Мунчешть, 810).
• На маршрутном такси № 165 (Улица Измаильская (ЦУМ) — Аэропорт).
• На городском такси. В настоящий момент у городской службы такси есть договор с авиакомпанией Air Moldova, что тех пассажиров, которые купили билет на рейсы этой компании в собственных агентствах авиакомпании Air Moldova в Молдове, из Кишинёва, такси доставляет в аэропорт за счёт авиакомпании. Тариф на поездку в аэропорт у служб такси фиксированный и у разных фирм составляет сумму в пределах от 55 до 80 леев. Из аэропорта стоимость поездки выше.
• На личном автотранспорте по проспекту Дачия. От центра Кишинева до аэропорта 13,7 км.

Происшествия

Известно по крайней мере о 3-х серьёзных инцидентах связанных с аэропортом Кишинёва.

• 15 мая 1970 потерял управление и разбился во время ухода на второй круг на двух двигателях (с имитацией отказа) самолет Ан-10А с бортовым номером СССР-11149. На борту самолета находились курсанты из Ульяновской ШВЛП, совершавшие тренировочный полет. Погибли все 11 человек находившихся на борту..

• 12 октября 1971 самолет Ан-10А с бортовым номером СССР-11137 совершил грубую посадку (посадка с высокой вертикальной скоростью и перегрузкой) в результате чего получил серьезные повреждения. Самолет восстановлению не подлежал. Данных о жертвах нет..

• Вечером 11 апреля 2008 года при заходе на посадку разбился грузовой самолёт Ан-32, вылетевший по маршруту Кишинёв—Анталия—Судан. Самолёт вскоре после вылета развернулся и попытался сесть, но упал у расположенного возле аэропорта села Бачой и загорелся. Самолёт, принадлежащий суданской авиакомпании, выполнял грузовой чартерный рейс. На борту находились восемь человек — четверо граждан Молдавии и четверо граждан Украины. Все погибли при крушении..

Интересные факты

Ежегодно аэропорт организует «День открытых дверей» посвящённый основанию гражданской авиации в Молдавии.

Ссылки

• [www.airport.md/homepage-ru/ Официальный сайт аэропорта]
• [worldaerodata.com/wad.cgi?id=MD34160&sch=LUKK Технические данные аэропорта]
• [www.airliners.net/search/photo.search?placesearch=Chisinau%20%28Kishinev%29%20%28KIV%20%2F%20LUKK%29&distinct_entry=true Международный аэропорт Кишинёва на Airliners.net]

Отрывок, характеризующий Кишинёв (аэропорт)

– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.