Клаван, Рагнар

Рагнар Клаван
Общая информация
Прозвища	Раку, Райнз
Родился	Вильянди, Эстонская ССР
Гражданство
Рост	186 см
Вес	78 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Ливерпуль
Номер	17
Карьера
Молодёжные клубы
1991—2000	Тулевик
Клубная карьера*
2001	Элва	25 (5)
2002—2003	Тулевик	28 (2)
2003—2004	Флора	28 (2)
2004—2005	→  Волеренга	2 (0)
2005—2009	Хераклес	95 (4)
2009	→  АЗ	12 (0)
2009—2012	АЗ	66 (0)
2012—2016	Аугсбург	125 (4)
2016—н.в.	Ливерпуль	2 (0)
Национальная сборная**
2002	Эстония (до 18)	1 (0)
2003	Эстония (до 20)	1 (0)
2002—2003	Эстония (до 21)	7 (0)
2003—н.в.	Эстония	112 (3)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 14 августа 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 18 июля 2016.

Ра́гнар Кла́ван (эст. Ragnar Klavan; 30 октября 1985, Вильянди, Эстонская ССР, СССР) — эстонский футболист, защитник клуба «Ливерпуль» и национальной сборной Эстонии.

Клубная карьера

Карьера в Эстонии

Клаван начал заниматься футболом с 8 лет. Первым профессиональным клубом был ФК «Элва», в котором он дебютировал в возрасте 15 лет. Год спустя присоединился к клубу «Тулевик». Спустя два сезона, в 2003 году он перешёл в сильнейший эстонский клуб «Флора». Ещё в возрасте 18 лет он мог оказаться в составе московского «Спартака».

«Волеренга»

31 августа 2004 года Клаван подписал трёхмесячный контракт об аренде в норвежскую «Волеренгу», которой обошёлся в 5 тысяч евро, однако если бы команда пожелала заполучить права на футболиста, то должна была перевести на счет «Флоры» ещё 500 тысяч евро. Три месяца спустя «Флора» продлила арендное соглашение с «Волеренгой» до 30 ноября 2005 года. Всего в составе Волеренги провёл 2 игры.

«Хераклес»

4 августа 2005 года он подписал контракт с нидерландским клубом «Хераклес», который только вышел в высший дивизион, контракт был подписан по системе 3+1. Пять дней спустя сыграл свой первый матч за «Хераклес» против РКСВ ДКГ. Свой первый гол в Эредивизи забил 24 августа 2007 года на 76 минуте в матче против «Роды», где играл его партнёр по сборной Андрес Опер. 29 декабря 2007 года Клаван продлил свой контракт с «Хераклесом» до 30 июня 2008. За 2,5 года он провёл 63 матча и забил 2 гола в Эредивизи, став одним из основных игроков команды.

В 2004 году он был на просмотре в английском «Болтоне» и произвёл хорошее впечатление, однако у клуба были финансовые проблемы. Тогда же им интересовался «Аякс» и ПСВ, а в мае 2005 года он был на просмотре в «Валвейке», но в итоге оказался в «Хераклесе». В зимнее межсезонье его вместе с Андре Ойером из «Блэкберн Роверс» хотел видеть у себя «Фейеноорд», однако он остался в Алмело. Рагнар обновил контракт до 2009 года.

АЗ

В конце января 2009 года Рагнар перешёл на правах аренды с правом выкупа в клуб АЗ. Дебют 5 февраля 2009 года в матче с «Родой» (1:0).

«Аугсбург»

2 июля 2012 года заключил двухлетний контракт с немецким клубом «Аугсбург». Летом 2015-ого года английские клубы «Евертон» и «Ливерпуль» интересовались Клаваном, но игрок отказался от контракта с «Эвертоном»."Моя семья и я чувствуем себя в Аугсбурге очень хорошо. Кроме того, участие в в Лиге Европы — большой плюс для «Аугсбурга». Мы теперь будем играть по два матча в неделю. Это то, о чём мечтает каждый футболист". — заявил Эстонец.

«Ливерпуль»

20 июля 2016 года заключил долгосрочный контракт с «красными» на 3+1 года. Сумма трансфера составила 4.2 миллиона фунтов (почти пять миллионов евро). После заключения контракта Клаван стал самым дорогим футболистом по трансферной стоимости в истории эстонского футбола. Первую игру за новую команду Клаван провел против «Челси», в которой «Ливерпуль» проиграл со счётом 0:1. Первый гол за «Ливерпуль» Клаван забил в рамках игры третьего раунда Кубка Англии против «Дерби Каунти», встреча закончилась со счетом 3:0.

Международная карьера

За сборную Эстонии дебютировал 3 июля 2003 в 18 лет, против сборной Литвы на Балтийском Кубке. Свой первый гол за сборную забил 31 мая 2006 году в товарищеском матче против сборной Новой Зеландии. Сыграл 50 игр за сборную Эстонии 11 октября 2008 против сборной Испании на квалификации к Чемпионату Мира 2010.

Голы за сборную

Гол	Дата	Место	Соперник	Счёт	Результат	Соревнование
1	31 мая 2006	А. Ле Кок Арена, Таллин	Новая Зеландия	1-0	1-1	Товарищеский матч
2	29 февраля 2012	Мемориал Колизеум, Лос-Анджелес	Сальвадор	1-0	2-0	Товарищеский матч
3	26 мая 2014	А. Ле Кок Арена, Таллин	Гибралтар	1-0	1-1	Товарищеский матч

Статистика карьеры

Сезон	Клуб	Страна	Уровень	Матчи	Голы
2008/09	Хераклес		I	19	1
2007/08	Хераклес		I	29	2
2006/07	Хераклес		I	32	1
2005/06	Хераклес		I	15	0
2005	Волеренга		I	0	0
2004	Волеренга		I	2	0
2004	Флора		I	16	1
2003	Флора		I	12	1
2003	Вильянди Тулевик		I	10	2
2002	Вильянди Тулевик		I	18	0
2001	Элва		III	25	5

Достижения

Клубные

Флора

• Чемпион Эстонии: 2003
• Кубок Эстонии: 2003
• Суперкубок Эстонии: 2003

Волеренга

• Чемпион Норвегии: 2005

АЗ

• Чемпион Нидерландов: 2009

Личные

• Футболист года в Эстонии (3): 2012, 2014, 2015
• Футболист года в Эстонии, второе место (2): 2006, 2013

Личная жизнь

Его отец Дзинтар в своё время был футболистом и представлял сборную Эстонии в 90-х годах. Мать зовут Тиина. В семье Клаванов также две сестры — Джейн и Диана.

Сейчас встречается с эстонской певицей Ленной Куурмаа из группы Vanilla Ninja, умело скрывая свои отношения. Их познакомил брат Ленны перед первым большим концертом в Таллине.

Ссылки

• [www.transfermarkt.com/ragnar-klavan/profil/spieler/26669 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [www.footballdatabase.com/index.php?page=player&Id=6528&pn=Ragnar_Klavan Профиль на сайте footballdatabase.com]  (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=2298 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [legioner.kulichki.com/index.php?id=11&lang=ru&player=202 Профиль на сайте legioner.kulichki.com]

Отрывок, характеризующий Клаван, Рагнар

– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.