Кладбище Фонтанелле
Координаты: 40°51′33″ с. ш. 14°14′31″ в. д. / 40.859140° с. ш. 14.241934° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.859140&mlon=14.241934&zoom=14 (O)] (Я)
Кладбище Фонтанелле — оссуарий, устроенный в естественных пещерах у подножия холма Матердей, возле Неаполя.
Содержание
История
Во время испанских завоеваний XVI века появилась необходимость в новых местах для захоронения усопших. Тогда было принято решение хоронить умерших за пределами города, таким образом, властями для погребения была выделена цепь природных пещер за восточной окраиной города. Но многие неаполитанцы хотели, чтобы их тела предавали земле в местных церквях. Тогда останки из городских кладбищ стали перемещать в выделенную пещеру за пределами города, которая впоследствии получила название кладбище Фонтанелле[1].
Основные захоронения в пещере произошли в 1656 году из-за начавшейся эпидемии чумы, когда каждый день умирало около полутора тысяч человек. После окончания чумы пещера была замурована, и на протяжении последующих столетий оссуарий открывали для того, чтобы свозить туда трупы во время очередной эпидемии[2]. В конце XVII века произошло сильное наводнение, которое вымыло останки из пещеры[1]. Тогда на кладбище стали свозить трупы нищих и бедняков, у которых не хватало средств на погребение[3].
Последний раз захоронения на кладбище Фонтанелле были проведены в 1837 году во время эпидемии холеры[2].
Галерея
- Skull 3, foto Augusto De Luca.jpg
Кладбище Фонтанелле
- Skull 4, foto Augusto De Luca.jpg
Де Лука, Аугусто фотограф
- Skull 5, foto Augusto De Luca.jpg
Кладбище Фонтанелле
Почитание и культ
В 1872 году по инициативе местного священника Гаэтано Барбати жители стали приводить в порядок захоронения. Останки были каталогизированны и упорядочены. Останки были помещены в импровизированные крипты и деревянные склепы. Тогда в Неаполе и возникла традиция ухода за безымянными черепами. Им давали имена, украшали цветами, молились за усопшего, просили у них советов[4]. У входа в пещеру была построена небольшая церковь, посвященная святейшей Богоматери Кармелитов[2].
Культ почитания мощей просуществовал до середины XX века. В 1969 году неаполитанский кардинал Коррадо Урси, решил, что поклонение является проявлением фетишизма и приказал закрыть кладбище. В начале XXI века кладбище было открыто для посетителей в качестве исторического памятника.[1][5]
Напишите отзыв о статье "Кладбище Фонтанелле"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.cult-turist.ru/place-interes/one-place/1909/?q=497&plint=1909 Кладбище Фонтанелле (Cimitero delle Fontanelle)] (рус.). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/68ww9w0FB Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 [faculty.ed.umuc.edu/~jmatthew/naples/Fontanella.htm The Fontanelle Cemetery] (англ.) (Nov 2006). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/68wwCORKC Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ Марк Печерский. [www.westeast.us/49/article/364.html ИТАЛЬЯНСКИЕ КАТАКОМБЫ] (рус.) (12/04/2006). Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/68wwBuIGv Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ [www.rian.ru/culture/museum_exhibition/20061030/55241227.html Тайны пещер Фонтанелле приоткроет камера фотографа Мигеля Инварто] РИА «Новости»
- ↑ По информации, полученной от гидов "соседних" катакомб Сан-Дженнаро и Сан-Гаудиозо, костница открыта для посещения только в мае или по предварительной договорённости
|
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кладбище Фонтанелле
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
