Клан Карнеги

Клан Карнеги
Carnegie
Девиз	Dred God
Земли	Ангус

Карнеги — один из кланов равнинных районов Шотландии. Название Карнеги происходит от баронства Карнеги в округе Кармайлли (Ангусшир). Карнеги из Саутеска, первоначально именовались от гэльского названия городка Балинхарда (также в Ангусе), и происходили от Джослина де Балинхарда, предки которого владели этими землями. Это название появляется (ок. 1230 года) в документах, касающихся аббатств Арброат и Балмерино.

Джон, потомок Джослина де Баллинхарда, в 1358 году получил во владение баронство Карнеги и принял фамилию Карнеги. Он умер в 1370 году и ему наследовал Джон Карнеги из Карнеги, от которого происходят многие ветви семейства Карнеги из Ангусшира и Кинкардиншира. Прямая линия этого семейства пресеклась в середине XVI столетия, и земли Карнеги были приобретены семейством Карнеги из Киннайрда (округ Брехин), которые восстановили название Карнеги из Карнеги. В 1409 году Дутак де Карнеги, представитель другой ветви, приобрел земли Киннайрда, женившись на наследнице Мариота, но погиб при Харлоу два года спустя. Джон Карнеги из Киннайрда, 4-й лэрд, был убит при Флоддене в 1513 году, и его сын Роберт попал в плен в сражении при Пинки, после освобождения был посвящён в рыцари и назначен лордом парламента и послом во Франции. Его сын, сэр Джон, был сторонником Марии I Стюарт вплоть до её смерти. Ему наследовал его брат, Джон, сын которого, сэр Дэвид, 8-й лэрд Киннайрд, стал в 1616 году лордом Карнеги, а в 1633 году 1-м графом Саутеск. В 1647 году сэр Джон Карнеги, лорд Лоур, брат 1-го графа, получил титул графа Эти, но в 1666 году поменял его на титул графа Северного Эска. (Северные и Южные реки Эск пересекают графство Ангус). Два графа Северного Эска стали адмиралами, последний из них был при Нельсоне в Трафальгарском сражении.

2-й граф, будучи роялистом, был заключен Кромвелем в тюрьму. 5-й граф был лишен титула после того как поддержал дом Стюартов в восстании 1715 года. Он упоминается в песне о «Волынщике o’Данди». 5-й граф не имел детей и поэтому титул перешел к его кузену, 3-му баронету, сэру Джеймсу Карнеги из Питарро, который выкупил семейные владения. В 1855 году его потомок стал 9-м графом Саутеск. Его наследник, 11-й граф женился на принцессе Мод, дочери принцессы Луизы, герцогини Файф, и унаследовал титул герцога Файфа.

Самым известным представителем семейства был Эндрю Карнеги (1835—1919), сын ткача из Данфермлина, семья которого эмигрировала в Пеннсильванию. Начав работать в хлопкопрядильной фабрике в возрасте 13 лет, он стал одним из крупнейших железнодорожных магнатов и сталелитейных фабрикантов Соединенных Штатов. В своей книге «Евангелие Работы» он написал: «позор человеку, который умирает богатым». Поэтому остаток своей жизни он провел, распределяя своё богатство и создавая публичные библиотеки в Шотландии. Нынешний глава семейства Карнеги, 11-й граф Саутеск, проживает на родовых землях клана в Ангусе — в замке Киннайрд в Брехине.

Ссылки

• [www.grinchevskiy.ru/19/o-bogatstve.php Эндрю Карнеги — «О богатстве»]
• [www.electricscotland.com/webclans/atoc/carnegi2.html Clan Carnegie (Electricscotland.com)] (англ.)

Отрывок, характеризующий Клан Карнеги

– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.