Клан Мар
 | |
| Mar | |
| Девиз |
Думай лучше (лат. Pans Plus) |
|---|---|
| Земли | |
 | |
Мар — один из кланов равнинной части Шотландии, иногда причисляемый, однако, к подгруппе грампианских горцев. Это - один из древнейших шотландских кланов.
Содержание
История клана
Область Мар простирается от крутых берегов реки Мар на западе к Абердину на реке Ди (Dee), и от верховий реки Ангус на юге вплоть до шотландской реки Дон (Don). Она была одной из составных частей древнего королевства пиктов, включенным Мак-Альпинами в состав Шотландии. Позже Мар был политико-географической областью, управляемой мормэрами, а затем графами. Мормэр Дональд Мар в 1014 г. сражался вместе с ирландским королём Брианом Бору (Brian Boru) против коалиции норманнских викингов.
Мормэр Руадри Мар (Rothri Mar, Ruadrí Mar) фигурирует в хартии аббатства Сконе (Scone) от 1114 г. Около 1120 года Руадри упоминается уже как первый граф Мар (Earl of Mar). Он умер после 1132 года. Название области Мар признано самым древним изо всех существующих в Шотландии, и Мар — главное шотландское графство. Морганд Мак-Гиллоклери (Morgund Mac Giloclery) впервые появляется на исторической сцене в 1147 году (умер до 1183 г.). Потомки Морганда долгое время возглавляли клан Мар. Вильям, 5-й граф Мар, был одним из регентов Шотландии и сделался в 1264 г. великим камергером королевства. Его сын Дональд I, 6-й граф Мар, был посвящён в рыцари королём Александром III[1] и стал одной из ключевых фигур средневековой Шотландии. Именно Дональду I доверил Александр III в 1281 году заключение брачного контракта его дочери Маргарет с норвежским королём Эриком II. А в 1290 г., опять же, Дональд I сопровождал из Норвегии в Шотландию малолетнюю дочь Эрика и Маргарет Шотландской, вошедшую в историю как Маргарет Норвежская Дева. Она должна была занять трон погибшего в 1286 году Александра III. Однако, в Эдинбург Дональд Мар приехал без неё: девочка не выдержала тягот морского пути, тяжело заболела и скончалась на корабле, на подходе к Оркнейскому архипелагу[2]. Смерть малолетней наследницы вызвала в Шотландии спор за корону между несколькими претендентами, а затем и англо-шотландскую войну, так как в этот спор вмешался король Англии Эдуард I...
В ХIII веке графы Мар воздвигли Замок Килдрамми (Kildrummy Castle), ставший клановой столицей[3]... Графы Мар не склонились перед англичанами, они оказали деятельную поддержку Роберту Брюсу и были в чести у Брюса и его потомков. Старшая дочь Дональда I - Изабелла оф Мар - стала первой женой Роберта Брюса. А брат Изабеллы, Грэтни (Gratney, Gartnait), 7-й граф Мар, женился на сестре Роберта Брюса - Кристине Брюс. 8-м графом Мар стал сын Грэтни - Дональд II.
Потомки Морганда правили графством Мар до конца XIV века, после чего их владения перешли по наследству к Дугласам, которые "оттеснили", таким образом, природных Маров.
Графы Мар из клана Стюарт
В 1404 году сэр Александр Стюарт (ок. 1375 - 1435), старший внебрачный сын "Баденохского волка" (Wolf of Badenoch), пользуясь покровительством своего дяди - Регента Шотландии герцога Олбани, захватил замок Килдрамми и заставил его хозяйку Изабеллу Дуглас (ум. 1408 г.), графиню Мар, вдову сэра Малкольма Драммонда оф Стратхард[4] (Strathurd) (ум. 1402 г.), выйти за него замуж. По навязанному брачному контракту, Изабелла передала своему новому супругу права на графство Мар, лордство Гариох (Garioch) и прочие свои владения. После смерти бездетного Александра графство отошло к короне, несмотря на то, что имелся вероятный наследник - Роберт Эрскин, 1-ый лорд Эрскин (ум. 1453 г.), по матери праправнук Гартнета (Gartnet or Gratney) (ум. ок. 1305), 7-го графа Мара.
Всего в XV-XVI веках титул графа Мар четырежды вновь создавался в роду королевских Стюартов, покуда в 1565 году Мария Стюарт не пожаловала его лордам Эрскинам, чифам (вождям) клана Эрскин.
Башня и город Оллоа
Построенная в XIV—XV веках, Башня Оллоа была отремонтирована в XVIII веке и затем в начале ХХI-го, но сохранила средневековую деревянную крышу. В 1360 году город Оллоа был отдан под контроль сэру Роберту Эрскину, и его потомки до сих пор не утратили связи с городом и всё ещё владеют башней.
Графы Мар из клана Эрскин
В 1565 году Мария I Стюарт пожаловала титул графов Мар чифу клана Эрскин.
В 1615 г. чиф Джон Эрскин, 20-й граф Мар, был назначен комендантом Эдинбургского замка[5]. Во время Кромвелистской революции он деятельно поддержал Карла I[5]. В 1645 г. участвовал в Килсайтской битве (Battle of Kilsyth[5]). Его владения были конфискованы «круглоголовыми», а затем в 1660 г. возвращены Карлом II[5].
Широко известен Чарльз Эрскин, 22-й граф Мар, который активно поддержал Якобитское восстание. После его подавления он был вынужден отправиться в изгнание, но его сын Джон (23-й граф Мар) сумел в 1824 году возвратить их собственность в Оллоа.
Ныне титул принадлежит 31-й[6] графине Мар (Margaret of Mar).
Септы
- Marr[7],
- Marrs,
- Mair,
- Mairs,
- Morren,
- Strachan,
- Tough.
Напишите отзыв о статье "Клан Мар"
Ссылки
- История клана на [www.myclan.com/clans/Mar_100/default.php Myclan.com] и [www.scotclans.com/clans/Mar/history.html Scotclans.com]
Примечания
- ↑ Аббатство Сконе, сентябрь 1270 г.
- ↑ Её тело было отправлено на родину и похоронено в Норвегии.
- ↑ Предположительно основателем Килдрамми м. б. либо Вильям I, 5-й граф Мар, либо Дональд I, 6-й граф Мар.
- ↑ Дословно: Драммонд из Стратхарда. Английская (точнее: англоязычная британская) приставка of, буквально означающая «из», соответствует французской приставке de и немецкой приставке von. На русский язык иногда переводится словом «из» или окончанием -ский, -ская.
- ↑ 1 2 3 4 Way, George and Squire, Romily. (1994). Collins Scottish Clan & Family Encyclopedia. (Foreword by The Rt Hon. The Earl of Elgin KT, Convenor, The Standing Council of Scottish Chiefs). pp. 266 - 267.
- ↑ По счёту от Руадри Мара.
- ↑ К этому септу принадлежал академик Николай Яковлевич Марр.
Отрывок, характеризующий Клан Мар
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
