Клан Монтгомери

Клан Монтгомери
Montgomery
Девиз	«Будь начеку» (фр. Garde bien)
Земли	Ардроссан, Кинтайр, Эглинтон

Монтгомери — один из кланов равнинной части Шотландии.

Происхождение

Клан Монтгомери возник в Уэльсе и переселился в Шотландию в 12 веке в качестве вассалов Фицаланов. Клан получил своё имя по названию земель в Уэльсе, скорее всего от баронства Монтгомери, которое было расположено на землях Фицаланов около Шропшира. Нет никаких доказательств о родстве клана Монтгомери c одноимённым семейством графов Шрусбери, которые именуются так из-за земель находящихся в Кальвадосе, Нормандия.

История клана

Первым из Монтгомери в Шотландии был Роберт де Монтгомери (ум. ок. 1178), который в XII веке получил во владение земли Иглешэм в Ренфрушире. Он был сыном или внуком Арнульфа де Монтгомери и Лафракот О’Брайен, дочери короля Ирландии (Мюнстера); а его женой была Марджори, вероятно, дочь первого наследного стюарта Шотландии, Уолтера ФицАлана (предка Стюартов). Его потомок, Джон Монтгомери, 7-й лэрд Иглешэм, был великим воином, в 1388 году захватившим в плен Генри «Хотспура» Перси при Оттерберне. На выкуп за Перси он построил замок Полнун, а благодаря браку с Элизабет Эглинтон, приобрел баронства Эглинтон и Ардроссан в Эршире. Его внук, сэр Александр, губернатор Кинтайра и Напдейла, в 1445 году стал лордом Монтгомери, членом королевского совета и был предком Монтгомери из Скелморли. Другая ветвь Монтгомери, в 1801 году получившая титул баронета, происходят от Роберта, младшего брата сэра Александра.

Хью, 3-й лорд Монтгомери, в 1507 году стал графом Эглинтон. Он был среди тех, кто выступал против Якова III, и сражался при Сохиберне в 1488 году. Он также получил остров Арран и должность хранителя замка Бродик. Его брат, Роберт, был предполагаемым предком графов Александер в Ирландии. В конце XVI века они переселились в Ирландию и основали там льняное и шерстяное производство, в том числе клетчатой ткани.

Во время Реформации 3-й граф Монтгомери оставался набожным католиком и сражался на стороне Марии I Стюарт в 1568 году при Лангсайде. Он был объявлен виновным в измене и заключен в тюрьму замка Даун. Когда он освободился, то пытался обеспечить безопасность и терпимость католиков после Реформации. Его дочь, леди Маргарет, вышла замуж за Роберта Сетона, первого графа Винтона, сторонника ковенантеров во время гражданской войны, и именно их сын, Александр Сетон, в 1612 году взял фамилию Монтгомери и стал 6-м графом Эглинтон. Он был сторонником пресвитериан и приверженцем Карла II. За свои роялистские убеждения в 1659 году, после смерти Кромвеля, он был заключен в тюрьму генералом Монком. Однако уже в следующем году именно Монк восстановил монарха на троне. 9-й граф был одним из членов Тайного Совета короля Вильгельма Оранского, а позже — королевы Анны, и в ходе восстания 1715 года активно занимался обучением королевского ополчения Эршира. 11-й граф участвовал в формировании 77-го Горского пехотного полка. Арчибальд, 13-й граф Эглинтон, был известен своим знаменитым турниром в замке Эглинтон в 1839 году и в 1859 году также унаследовал (как наследник Сетонов) титул графа Винтона. Но он никогда не являлся главой семейства Сетонов, так как носил фамилию Монтгомери.

Монтгомери и Каннингемы состояли во вражде, одной из самых продолжительных в истории Шотландии. В XVI веке усадьба Эглинтон была сожжена, а 4-й граф был убит Каннингемами, пока эта вражда не была улажена правительством.

Литература

• McAndrew, Bruce A. (2006), Scotland's Historic Heraldry (Illustrated ed.), Boydell Press, p. 239, ISBN 9781843832614

Ссылки

[www.electricscotland.com/webclans/m/montgom2.html Клан Монтгомери на ElectricScotland.com]

Отрывок, характеризующий Клан Монтгомери

Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.