Браун, Кларенс

Кларенс Браун
Clarence Brown
(1921)
Имя при рождении:	Кларенс Леон Браун
Дата рождения:	10 мая 1890(1890-05-10)
Место рождения:	Клинтон, штат Массачусетс, США
Дата смерти:	17 августа 1987(1987-08-17) (97 лет)
Место смерти:	Санта-Моника, штат Калифорния, США
Гражданство:
Профессия:	кинорежиссёр, кинопродюсер
Карьера:	1920—1952
Награды:	«Кубок Муссолини» (1935) BAFTA (1951)

Эта статья — о кинорежиссёре. Об учёном см. Браун, Кларенс (учёный).

Кла́ренс Бра́ун (англ. Clarence Brown; 10 мая 1890, Клинтон — 17 августа 1987, Санта-Моника) — американский кинорежиссёр и продюсер, обладатель «Кубка Муссолини» Венецианского кинофестиваля (1935), премии BAFTA в номинации «Награда объединённых наций» (1951) и именной звезды на Голливудской «Аллее славы» (1960).

Наиболее известен по режиссуре фильмов «Плоть и дьявол» (1926), «Анна Кристи» (1930), «Анна Каренина» (1935), «Жена против секретарши» (1936) и «Они встретились в Бомбее» (1941), в большинстве из которых были задействованы любимые актёры Кларенса Брауна — Грета Гарбо и Кларк Гейбл; именно Браун открыл талант Гарбо. Браун — шестикратный номинант на премию «Оскар» и единственный режиссёр в мире с таким количеством номинаций, никогда не удостоившийся ни одной статуэтки.

Стиль Брауна казался обманчиво простым, однако подобная лёгкость была результатом громадной заботы. Как режиссёр, Браун был обеспокоен не только актёрской игрой, но и освещением, монтажом, построением истории — каждой деталью процесса создания фильма. Ситуации его лент, в которых он добился сильного натурализма, были всегда убедительными. По словам самого Брауна, всем этим он был обязан кинорежиссёру Морису Турнёру, который проложил ему дорогу в кинематограф.

Биография

Кларенс Леон Браун родился 10 мая 1890 года в городе Клинтон, штат Массачусетс, США, в семье производителя хлопка Ларкина Х. Брауна. Вся семья переехала на юг, когда мальчику было одиннадцать лет. После окончания Ноксвильсской средней школы, Браун поступил в университет Теннесси, успешно окончив и его в девятнадцать лет с двумя степенями в инженерном деле. Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам и занялся производством хлопка, однако увлечение Кларенса автомобилями сподвигло его покинуть родной дом и переехать в Иллинойс, где Браун устроился на работу в компанию Moline Automobile Company, а позже в Stevens-Duryea.

В 1913—1914 годах Браун впервые заинтересовался кинематографом и посетил кинокомпанию Peerless Studio, где взял несколько фильмов для просмотра. Среди них были ленты Фрэнка Крэйна, Альбера Капеллани, Эмиля Шотара и Мориса Турнёра. После просмотра картин Браун твёрдо решил стать кинорежиссёром. Для этого он отправился в Нью-Йорк, для того, чтобы познакомиться с одним из этих четырёх режиссёров. Пересекая боро Форт Ли на пароме, он услышал, как несколько человек разговаривали о Морисе Турнёре, в частности о том, что режиссёр подыскивает себе помощника. Добравшись до Нью-Йорка, Браун нашёл Турнёра на съёмочной площадке нового фильма «Детёныш». Прождав режиссёра до шести часов вечера, Браун все-таки добился того, чтобы его взяли на новую работу.

До 1919 года Браун продолжал работать на Турнёра, пока сам не нашел интересную историю, на основе которой можно было бы снять фильм. Сценарий написал сам Браун совместно с актёром Джоном Гилбертом. Как признавался сам Браун, вся съёмочная группа была целиком «зелёной»: от оператора до художника-постановщика. Даже Джон Гилберт никогда до этого не писал сценарии. После завершения съёмочного процесса Браун посмотрел картину вместе с Морисом Турнёром и Джоном Гилбертом, последнему из которых она крайне не понравилась: «Бог мой! Он испортил мою историю! Это — худший фильм, который я видел в своей жизни!» — кричал он. Браун расстроился, опустил плечи, и подумал, что, вероятно, ему не стать хорошим кинорежиссёром. В монтажной комнате к нему подошёл Турнёр, и сказал, что фильм был великолепным. «Великий искупитель» — именно такое название дали ленте, которая стала настоящим хитом. Картина стала дебютом Брауна в большом кино.

После этого Браун еще несколько лет работал совместно с Турнёром, срежиссировав несколько фильмов, в том числе «Последний из Могикан» и «Глупые матроны». В середине 1920-х годов Браун начал работать на продюсера Жюля Брулатура, который, как выяснилось, продюсировал почти все фильмы Турнёра. Наиболее примечательные картины Брауна 1920-х годов — «Женщина-простушка» (1925), «Орёл» (1925) и «Плоть и дьявол» (1926). Наиболее тяжело Брауну далось создание «Орла» — экранизации романа Александра Пушкина «Дубровский», главную роль в котором исполнил Рудольф Валентино. Позже Браун признавался, что наибольшее удовольствие ему доставила работа с Гретой Гарбо и самим Валентино, который скончался через год после выхода ленты на экран. «Плоть и дьявол», по мнению режиссёра, открыла талант Гарбо, а на съёмочной площадке этого фильма между актрисой и Джеком Гилбертом завязался любовный роман.

Спустя четыре года Браун впервые в своей жизни был выдвинут на премию «Оскар» за режиссёрскую работу фильмов «Анна Кристи» и «Романс», но на церемонии вручения проиграл Льюису Майлстоуну. Впоследствии режиссёр ещё пять раз был номинирован на премию: за режиссёрские работы фильмов «Вольная душа» (1931), «Человеческая комедия» (1943), «Национальный бархат» (1944) и «Оленёнок» (1946).

В 1952 году Кларенс Браун снял свой последний фильм «Плимутское приключение» и заявил об уходе из кино. Морис Турнёр, учитель Брауна, ушёл из жизни в 1961 году, когда Кларенс находился в Санкт-Морице, Швейцария. Как только режиссёру сообщили трагическую новость, тот сразу же вылетел из Швейцарии и похоронил друга. Свою автобиографию, написанную в 1968 году, Браун завершил словами:

Я обязан всем, что у меня есть в мире, Морису Турнёру. Сейчас я покончил с кинематографом. Я закончил свою работу. Я закончил свою жизнь. Я не видел и двух фильмов за последние десять лет. Почему? Да потому, что я, как старая огненная лошадь, которая продолжает бежать, когда слышит звон колокола. Если я смотрю картину и она мне не нравится — все в порядке. Но если она мне нравится, старые инстинкты начинают работать, а я хочу продолжить своё дело и вернуться к работе.

— Кларенс Браун

Перешагнув черту в 90 лет, Браун проживал в городе Санта-Моника, штат Калифорния, где 17 августа 1987 года и скончался в медицинском центре «Сейнт-Джон» от отказа почки. Браун никогда не был женат и не оставил после себя детей.

Фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль 1920 ф Великий искуситель The Great Redeemer режиссёр 1920 ф Последний из Могикан The Last of the Mohicans режиссёр 1921 ф Глупые матроны The Foolish Matrons режиссёр 1923 ф Не женись ради денег Don't Marry for Money режиссёр 1923 ф Оправдательный приговор The Acquittal режиссёр 1924 ф Сигнальная башня The Signal Tower режиссёр 1924 ф Бабочка Butterfly режиссёр 1925 ф Тлеющий пожар Smouldering Fires режиссёр 1925 ф Женщина-простушка The Goose Woman режиссёр 1925 ф Орёл The Eagle режиссёр 1926 ф Плоть и дьявол Flesh and the Devil режиссёр 1926 ф Кики Kiki режиссёр 1928 ф След 98-го The Trail of '98 режиссёр 1928 ф Женщина, крутившая романы A Woman of Affairs режиссёр 1929 ф Женщина дела Wonder of Women режиссёр 1929 ф Голубые береты Navy Blues режиссёр 1930 ф Анна Кристи Anna Christie режиссёр 1931 ф Вдохновление Inspiration режиссёр 1931 ф Вольная душа A Free Soul режиссёр 1932 ф Эмма Emma режиссёр 1932 ф Летти Линтон Letty Lynton режиссёр 1932 ф Сын-дочь The Son-Daughter режиссёр 1933 ф Забегая наперёд Looking Forward режиссёр 1933 ф Ночной полёт Night Flight режиссёр

Год Русское название Оригинальное название Роль 1934 ф Сэйди Макки Sadie McKee режиссёр 1934 ф В цепи Chained режиссёр 1935 ф Анна Каренина Anna Karenina режиссёр 1935 ф Ах, дикость! Ah, Wilderness! режиссёр 1936 ф Жена против секретарши Wife vs. Secretary режиссёр 1936 ф Великолепная инсинуация The Gorgeous Hussy режиссёр 1937 ф Завоевание Conquest режиссёр 1938 ф Из человеческих сердец Of Human Hearts режиссёр 1939 ф Восторг идиота Idiot's Delight режиссёр 1939 ф Идут дожди The Rains Came режиссёр 1940 ф Эдисон, человек Edison, the Man режиссёр 1941 ф Приходи со мной жить Come Live with Me режиссёр 1941 ф Они встретились в Бомбее They Met in Bombay режиссёр 1943 ф Человеческая комедия The Human Comedy режиссёр 1944 ф Белые скалы Дувра The White Cliffs of Dover режиссёр 1944 ф Национальный бархат National Velvet режиссёр 1946 ф Оленёнок The Yearling режиссёр 1947 ф Песня любви Song of Love режиссёр 1949 ф Осквернитель праха Intruder in the Dust режиссёр 1950 ф Порадовать женщину To Please a Lady режиссёр 1951 ф Ангелы у кромки поля Angels in the Outfield режиссёр 1951 ф Это большая страна It's a Big Country режиссёр 1952 ф Когда в Риме When in Rome режиссёр 1952 ф Плимутское приключение Plymouth Adventure режиссёр

Литература

• Кевин Браунлоу — The Parade’s Gone By — University of California Press, 1968.

Ссылки

• Браун, Кларенс (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Браун, Кларенс

– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.