Кларети, Жюль

Жюль Кларети
фр. Arsène Arnaud Claretie, dit Jules Claretie
Жюль Кларети Портрет кисти Каролюса-Дюрана
Дата рождения:	3 декабря 1840(1840-12-03)
Место рождения:	Лимож
Дата смерти:	23 декабря 1913(1913-12-23) (73 года)
Место смерти:	Париж
Гражданство:	Франция
Язык произведений:	французский
Награды:

Жюль Кларети (Клареси, Кларти; 1840—1913) — известный французский журналист, публицист, драматург и беллетрист, член Французской академии.

Биография

Жюль Кларети родился 3 декабря 1840 года в городе Лиможе.

Сначала был сотрудником мелких изданий, газет «Rappel», «Le Figaro» и др. В последние годы империи навлёк на себя несколько громких политических процессов, обнаружением злоупотреблений наполеоновской полиции. После падения Наполеона Кларети было поручено издание бумаг императорской семьи и устройство городских читален.

«Temps» Кларети длительное время помещала остроумные хроники, в которых вопросы дня перемешиваются с интересными воспоминаниями о прошлом. С 1885 г. Кларети занимал пост директора Комеди Франсэз. По характеру своего таланта Кларети прежде всего журналист, умеющий ярко осветить всякий вопрос дня, не стараясь заглянуть в глубину его. Он написал множество романов, повестей, драматических пьес, исторических трудов, мемуаров, критических этюдов и т. д.

Романы его, не имеющие серьезного художественного значения, пользовались большим успехом у средней публики. Наиболее известные из них: «Les victimes de Paris», «Un Assassin», «Le Renégat», «Le Train № 17», «Les amours d’un interne», «Le Prince Zilah». По своему бульварному характеру и стремлению к сенсационным положениям, романы Кларети принадлежат к одной категории с романами Онэ и других популярных беллетристов, чуждых искания психологической правды.

Из исторических трудов Кларети более известны его этюды о Второй империи («L’Empire, les Bonaparte, et la Cour», «Le champ de bataille de Sédan») и о времени революции («Camille Desmoulins, Lucile Desmoulins et les Dantonistes», «Un enlèvement au XVIII s.» etc.), из литературно-критических — «Ruines et Fantômes», «Petrus Borel le Lycanthrope», «Molière, sa vie et ses oeuvres».

Ссылки

• Венгерова З. А. Клареси, Арсен-Арно // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

<center>

Отрывок, характеризующий Кларети, Жюль

Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.