Классификация секретной информации во Франции

Во Франции секретной является информация оборонного значения, которая по степени секретности подразделяется на 3 уровня (по мере возрастания):

• Confidentiel Défense («Конфиденциальная оборонная»): информация, разглашение которой считается потенциально опасным для национальной обороны, или может привести к раскрытию информации, отнесенной к более высокому уровню безопасности.
• Secret Défense («Секретная оборонная»): информация, разглашение которой может нанести существенный ущерб для национальной обороны. Такая информация не может распространяться без разрешения соответствующих властей, кроме исключительных ситуаций.
• Très Secret Défense («Чрезвычайно секретная оборонная»): информация, разглашение которой считается крайне опасным для национальной обороны. Никакая организация не имеет права осуществлять хранение, передачу, отображение или уничтожение информации данного уровня секретности без разрешения премьер-министра Франции или секретаря национальной обороны. Частичное или выборочное воспроизведение этой информации также строго запрещено.

Менее чувствительная с точки зрения обороны информация во Франции определяется как «защищённая» и подразделяется на следующие уровни по мере возрастания:

• Non Protégé (незащищенная)
• Diffusion restreinte administrateur («распространение ограничено администрацией»)
• Diffusion restreinte («распространение ограничено»)
• Confidentiel personnels Sous-Officiers («конфиденциально, для младших служащих»)
• Confidentiel personnels Officiers («конфиденциально, для служащих»).

Существует также информация с пометкой «spécial France» («только для граждан Франции»), которая не является уровнем секретности.

Рассекречивание документов во Франции осуществляется независимым органом — Консультативной комиссией по защите тайн национальной обороны (фр. Commission consultative du secret de la défense nationale, CCSDN). Передача секретных документов осуществляется в двойных конвертах, внешний из которых сделан из пластика и пронумерован, а внутренний изготовлен из плотной бумаги. Процедура приёма секретных документов включает в себя изучение физической целостности контейнера и регистрацию документов. Пересылка секретных документов во Францию из-за границы осуществляется специальной военной или дипломатической почтой. Такое почтовое отправление должно иметь печать с отметкой «PAR VALISE ACCOMPAGNEE-SACOCHE».

По мере истечения срока секретности секретные документы передаются в архив, где они либо хранятся, либо уничтожаются (путём сжигания, дробления или воздействия электрическим разрядом).

Разглашение секретной информации во Франции является преступлением, предусмотренным статьей 413-9 Уголовного кодекса. В случае несанкционированной утечки секретной информации проводится расследование компетентными органами, к которым относятся Министерство внутренних дел Франции, специальный следователь по обороне и безопасности (фр. Haut fonctionnaire de défense et de sécurité) соответствующего министерства, а также генеральный секретарь национальной обороны. За разглашение секретной информации Уголовный кодекс Франции предусматривает наказание до 7 лет лишения свободы и 100 000 евро штрафа, а если преступление совершено по неосторожности или небрежности — до 3 лет лишения свободы и 45 000 евро штрафа.

Помимо защиты секретных документов, правительство Франции также ведёт достаточно жёсткую политику в отношении разработки и экспорта средств криптографии. Так, импорт шифровальных средств на территорию Франции вообще запрещён, а экспорт шифровального оборудования возможен только по личному разрешению премьер-министра страны, которое он принимает после консультаций со специальным комитетом по военному оборудованию.

Отрывок, характеризующий Классификация секретной информации во Франции

«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал: