Классическая филология
Класси́ческая филоло́гия — комплекс наук о литературном наследии Древней Греции и Рима. Непосредственный предмет изучения классической филологии — классические языки, древнегреческий и латинский, а также всё, что на них написано: сочинения древних поэтов, писателей, философов, историков, политиков, юристов, учёных и т. д. Классическая филология — не просто одна из филологических дисциплин; она продолжает традиции античной учёности, соединяя достижения последней с новейшими филологическими методами[прояснить].
«Классическая филология как способ взаимодействия с античным наследием возникла в ходе борьбы итальянских гуманистов за центральное место в системе университетского образования для своих предметов. Филологическая окраска этой борьбы предопределялась удельным весом в наследии древности письменных памятников, изучение которых призвано было стать важнейшим двигателем возрождения Рима в противовес существующему порядку вещей», — отмечает проф. А. А. Россиус[1].
Поставивший так назыв. Гомеровский вопрос видный немецкий филолог Фридрих Август Вольф («Пролегомены к Гомеру», 1795) тем самым обусловил переход от классической филологии как изучения греческих и римских источников, нацеленного главным образом на сохранение, толкование и передачу текстов — по новому подходу к «Илиаде» и «Одиссее» она представляется как исследование более широкое по охвату и более историческое по направленности и превращается в изучение миров греческой и римской античности — в «науку о древности» (Altertumswissenschaft)[2].
Как отмечает проф. Э. Д. Фролов, «естественным традиционным основанием для реконструкции важнейших этапов и явлений античной истории служит совокупная литературная традиция древних»[3].
Среди известных российских филологов-классиков — Ф. Ф. Зелинский, С. И. Соболевский, М. М. Покровский, А. И. Доватур, Я. М. Боровский, А. И. Зайцев, В. Н. Ярхо, С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, А. В. Лебедев.
Напишите отзыв о статье "Классическая филология"
Примечания
- ↑ [magazines.russ.ru/nlo/2001/50/bragin-pr.html Журнальный зал | НЛО, 2001 N50 | Н. Брагинская. Верность как измена]
- ↑ [www.nlobooks.ru/sites/default/files/old/nlobooks.ru/rus/magazines/nlo/196/1350/1355/index.html Селин Тротман-Валлер]
- ↑ [centant.spbu.ru/centrum/publik/confcent/1995-05/frolov.htm Э. Д. Фролов]
Ссылки
- Классическая филология // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Россия/Русская наука/Классическая филология // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.rulex.ru/01272026.htm Классическая филология] на сайте «Rulex.ru».
- [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/KLASSICHESKAYA_FILOLOGIYA.html] // Энциклопедия Кругосвет
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Классическая филология
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
