Клас, Эри Эдуардович

Эри Клас эст. Eri Klas
Дата рождения	7 июня 1939(1939-06-07)
Место рождения	Таллин, Эстония
Дата смерти	26 февраля 2016(2016-02-26) (76 лет)
Страна	СССР СССР→Эстония Эстония
Профессии	дирижёр, педагог
Награды

Эри Эдуардович Клас (эст. Eri Klas; 7 июня 1939, Таллин — 26 февраля 2016) — эстонский дирижёр, педагог. Народный артист СССР (1986).

Биография

Происхождение

Из музыкальной еврейской семьи. Дедушка Эри Класа, Герман Клас-Гласс (нем. Herman Klas-Glass), родился в Дерпте (ныне Тарту) в 1874 году в многодетной семье. Учился игре на виолончели в Ревеле (ныне Таллин), затем в Берлине. В Варшаве Герман Клас-Гласс познакомился со своей будущей женой, певицей Станиславой Фрухтман, которая родила ему пятерых сыновей, среди которых был отец Эри Класа — Эдуард.

Второй дедушка, Йосл Гуревич, обучался в Вене хормейстерскому искусству, а по окончании учёбы нашёл работу в Риге в качестве школьного учителя пения и руководителя школьного хора. В Риге Йосл Гуревич женился и у него родились две дочери — Анна (1912—1999) и Йемима. Анна, мать Эри Класа, в 1931 году закончила Таллинскую консерваторию и поступила в Берлинскую высшую школу музыки, но в связи с приходом фашистов к власти в Германии в 1933 году была вынуждена прекратить учёбу и вернуться в Эстонию.

В Таллине Анна Гуревич вышла замуж за Эдуарда Класа, выпускника Пражской высшей технической школы. 7 июня 1939 года в семье родился единственный ребёнок — Эри.

После начала войны Анна Клас вместе двухгодовалым Эри эвакуировалась на Урал. Деду и бабушке Эри Класа со стороны отца предложили эвакуироваться из Эстонии в тыл Советского Союза, но они категорически отказались, так как верили в гуманность немцев. Отец Эри Класа не хотел оставлять своих родителей одних и также отказался эвакуироваться. После прихода немцев отца, деда и бабушку Класа арестовали, поместили в Таллинскую тюрьму, а затем расстреляли.

Учёба

Учился в Таллинской детской музыкальной школе по классу скрипки. В 1959 году окончил Таллинское музыкальное училище (с 1975 года — имени Георга Отса) по классу «хоровое дирижирование», в 1964 году — Таллинскую консерваторию (ныне Эстонская академия музыки и театра) у Г. Г. Эрнесакса. Стажировался в Ленинградской консерватории (1964—1967) у Н. С. Рабиновича и в Большом театре (1969—1971) у Б. Э. Хайкина.

Карьера

Начало музыкальной карьеры связана с Эстонским государственным симфоническим оркестром, где работал дирижёром-ассистентом и играл на ударных инструментах.

С 1965 года — дирижёр, с 1975 по 1994 год — главный дирижёр и художественный руководитель Эстонского театра оперы и балета (ныне Национальная опера «Эстония») в Таллине. С 1994 — почётный дирижёр, с 2005 — председатель совета театра.

Был главным дирижёром Шведской королевской оперы (1985—1990), Симфонического оркестра Орхуса (Дания) (1991—1996), Симфонического оркестра Нидерландского радио (1996—2003, с 2003 — главный приглашённый дирижёр), художественным руководителем филармонии в Тампере и главным дирижёром Филармонического оркестра Тампере (Финляндия) (1998—2006, с 2006 — дирижёр-лауреат), главным дирижёром и художественным советником оркестра «Израильская симфониетта» в Беер-Шева (Израиль) (1999—2002).

С 2003 года сотрудничает с Московским театром «Новая Опера» им. Е. В. Колобова, где дирижирует спектаклями и концертными программами. В 2006—2011 годах — главный дирижёр, с 2013 года — приглашенный дирижёр театра.

Под его управлением исполнены более пятидесяти опер.

Гастролирует за рубежом как симфонический и оперный дирижёр.

В советское время выступал со многими московскими симфоническими оркестрами, более 10 лет сотрудничал с Большим театром, с которым гастролировал в Японии, Греции, Франции и на Филиппинах.

В 1991 году дебютировал в США с Лос-Анджелесским филармоническим оркестром. В последующие годы работал более чем со 100 симфоническими оркестрами из 40 стран мира, среди которых Берлинский филармонический оркестр, Гамбургский симфонический оркестр, Мюнхенский филармонический оркестр, Токийский филармонический оркестр, Сиднейский симфонический оркестр, Чикагский симфонический оркестр, Кливлендский оркестр, Бостонский симфонический оркестр, Симфонический оркестр Сан-Франциско, Балтиморский симфонический оркестр, Симфонический оркестр Атланты, Симфонический оркестр Нью-Джерси, Оркестр Миннесоты, Симфонический оркестр Цинциннати, Детройтский симфонический оркестр, Национальный симфонический оркестр Вашингтона, Национальный оркестр Лиона, Филармонический оркестр Ниццы, Национальный оркестр Аквитании (Бордо), Симфонический оркестр Би-би-си, Английский камерный оркестр (оба — Лондон), Королевский шотландский национальный оркестр (Глазго), Монреальский симфонический оркестр, Симфонический оркестр Венского радио, Симфонический оркестр Итальянского радио в Турине, Оркестр Тонхалле (Цюрих), Роттердамский филармонический оркестр, Резиденц-оркестр (Гаага), оркестр Парижской оперы, оркестры Финляндии, Швеции и Норвегии. В Австралии он дирижировал оркестрами в Сиднее, Мельбурне, Аделаиде и Брисбене. Выступал в Канаде — в Монреале, Торонто, Оттаве, Ванкувере, Калгари и Эдмонтоне, а также в Мексике, Аргентине, Чили и на Кубе. В Азии дирижировал несколькими оркестрами в Японии, Тайване, Сингапуре, Гонконге, Малайзии и на Филиппинах, также провёл длительный тур в нескольких азиатских и европейских странах с азиатским молодёжным оркестром и со скрипачом Г. Кремером.

Первый приглашённый дирижёр Финской национальной оперы (1990—2009).

С 1999 года дирижировал на всех Эстонских праздниках песни.

С 2002 года — художественный руководитель Таллинской филармонии.

С 2005 года — инициатор проведения и художественный руководитель летнего фестиваля культуры — Фестиваля Биргитты в Таллинне.

Умер 26 февраля 2016 года в Таллине. Похоронен в Таллине на еврейском кладбище Рахумяэ [rus.err.ee/v/2c77b1c9-3e8b-4668-8c0d-8fdd1ef8d5a6/ak-v-pamyati-druzey-eri-klasa-ostanutsya-tolko-teplye-vospominaniya]

Педагогическая деятельность

Постоянно работал с молодыми музыкантами, возглавлял юношеские оркестры в Скандинавии и Ирландии, в Америке и Азии. В 1993—1997 годы — профессор оркестрового дирижирования Академии Сибелиуса в Хельсинки. Занимался преподавательской деятельностью в качестве приглашённого профессора Эстонской академии музыки и театра.

Семья

В 1966—1968 годы был женат на оперной певице и актрисе эстонско-испанского происхождения Нивес Лепп (урождённая Нивес Реди) и от этого брака имеет дочь Диану (род. 1967). Диана Клас — актриса и певица, у неё два сына, дочь и внучка Сандра (род. 2009) — правнучка Эри Класа.

В течение двадцати лет был женат на балерине и актрисе Юлле Улла (эст. Ülle Ulla, род. 1934).

С 1992 года женат на Ариэль (род. 1952). Ариэль Клас, в прошлом преподаватель игры на фортепиано, а ныне предприниматель, имеет дочерей от первого брака — Ангелику Клас-Фагерлунд (род. 1974) и Марион Мельник (род. 1982), обе — финские оперные певицы.

Награды, звания и почётные должности

• Народный артист Эстонской ССР (1978)
• Народный артист СССР (1986)
• Государственная премия Эстонской ССР (1985)
• Орден Белой звезды III класса (1999)
• Рыцарь I класса ордена Полярной звезды (Швеция, 1989)
• Командор I класса ордена Льва Финляндии (1992)
• Орден Дружбы (Россия) (2010) — за значительный вклад в развитие культурных связей с Российской Федерацией
• Первая премия на конкурсе дирижёров в Чехословакии
• Музыкальная премия Музыкального совета Эстонии (2009)
• Международная премия за развитие и укрепление гуманитарных связей в странах Балтийского региона «Балтийская звезда» (Министерство культуры и массовых коммуникаций РФ, Союз театральных деятелей РФ, комитет по культуре правительства Санкт-Петербурга, 2012)
• Премия «Золотая маска» (2014) — за выдающийся вклад в развитие театрального искусства
• Премия заслуженного деятеля культуры Таллина (2014)
• Почётный дирижёр Эстонского национального мужского хора (1989)
• Почётный дирижёр Национальной оперы «Эстония» (1994)
• Почётный доктор Эстонской академии музыки и театра (1994)
• Почётный член Олимпийского комитета Эстонии (2010)
• Почётный член Киносоюза Эстонии
• Посол доброй воли ЮНИСЕФ (1999)
• Председатель Фонда эстонской национальной культуры (эст. Eesti Rahvuskultuuri Fond) (1991)
• Председатель совета благотворительного фонда
• Кавалер гербового знака Таллинна
• Почётный гражданин Таллинна (2014)

В 1990 году был избран депутатом Верховного Совета Эстонской Республики.

Творчество

Дирижирование

Оперы

• «Борис Годунов» М. П. Мусоргского
• «Бал-маскарад» Дж. Верди
• «Трубадур» Дж. Верди
• «Травиата» Дж. Верди
• «Атилла» Дж. Верди
• «Луиза Миллер» Дж. Верди
• «Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти
• «Порги и Бесс» Дж. Гершвина
• «Повесть о настоящем человеке» С. С. Прокофьева
• «Катерина Измайлова» Д. Шостаковича
• «Железный дом» Э. С. Тамберга

Балеты

• «Лебединое озеро» П. И. Чайковского
• «Спящая красавица» П. И. Чайковского
• «Жизель» А. Адана
• «Ромео и Джульетта» С. С. Прокофьева
• «Блудный сын» С. С. Прокофьева
• «Чудесный мандарин» Б. Бартока

Мюзикл

• «Вестсайдская история» Л. Бернстайна

Концертный репертуар

Включает мессы И. С. Баха, Й. Гайдна, Л. Бетховена, оратории Г. Ф. Генделя, реквием Моцарта, реквием Верди, произведения эстрадных композиторов — Э. М. Тамберга, Я. П. Ряэтса, В. Р. Тормиса, X. А. Юрисалу и др.

Участие в постановке балетов в Большом театре

• 1976 — «Икар» С. М. Слонимского
• 1978 — «Эти чарующие звуки» на музыку Дж. Торелли, Ж.-Ф. Рамо и В. А. Моцарта

Записи

Среди осуществлённых записей — произведения А. Берга, Ф. Гласса, Дж. Корильяно, Л.-Э. Ларссона, Э. Раутаваары, Э. Салменхаары, Э. Тубина, А. Шнитке, Э. Энглунда.

Фильмография

Роли

• 1961 — Случайная встреча — оркестрант

Сценарист

• 1970 — Украли Старого Тоомаса (совм. с Г. Скульским, С. Школьниковым, У. Лахтом)
• 1970 — Ключик (короткометражный)

Книги

• Эри Клас — автор книги «Дирижер. Лицом к залу» (2006).
• В 2008 году издательство «Revelex» выпустило книгу-фотоальбом Иво Парбуса «Эри Клас. Посол культуры» («Eri Klas. Kultuuri suursaadik»), составленную из бесед с дирижёром.

Ссылки

• [bublik.delfi.ee/news/glamour/medvedev-vruchit-eri-klasu-orden-druzhby.d?id=34132307&l=wbublik Медведев вручит Эри Класу орден Дружбы] // DELFI, 21.10.2010
• [sp.pohjarannik.ee/archives/18269 «Будучи слепым жить можно было бы, но если из музыки ничего не получаешь…» — Теэт Корстен] // Северное побережье, 12.01.2014

Отрывок, характеризующий Клас, Эри Эдуардович

Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.