Клаузула

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Викисловаре есть статья «клаузула»

Кла́узула (лат. clausula — заключение, окончание, конец) — заключительная часть стиха или строфы.



Клаузула в метрике и силлабо-метрике

В метрическом и силлабо-метрическом стихосложении — заключительный укороченный стих строфы. Напр. в Малой сапфической строфе:

Iām satīs tērrīs nivis ātque dīrāe
grāndinīs mīsīt Pater ēt rubēntē
dēxterā sācrās iaculātus ārcēs
       tērruit Ūrbēm.
(Horatius, Carmina I 2, 1—4)

Здесь клаузула — Адоний «tērruit Ūrbēm».

Клаузула в силлабо-тонике

В силлабо-тоническом стихосложении — заключительные слоги стиха, начиная с последнего ударного слога. Клаузулы различают по числу слогов:

  • 0 слогов — «мужская» клаузула (сире́нь)
  • 1 слог — «женская» клаузула (сире́-ни)
  • 2 слога — дактилическая клаузула (сире́-невый)
  • 3 и больше — гипердактилическая клаузула (сире́-невую).

В силлабо-тонике наиболее частотны женская и мужская клаузулы. Некоторые языки почти не допускают мужской клаузулы (ударение почти никогда не падает на последний слог, напр. в польском яз.). Не во всех языках также допустима дактилическая клаузула (ударение почти никогда не падает на третий от конца слог). Гипердактилические клаузулы очень редки даже в тех языках, где возможны (в том числе в русском яз.).

Напишите отзыв о статье "Клаузула"

Литература

  • Munk E. Die Metrik der Griechen und Römer. — Glogau, 1834.
  • Томашевский Б. В. Русское стихосложение. — М.: Academia, 1923.
  • Соболевский С. И. Древнегреческий язык. — М., 1948.
  • Гаспаров М. Л. Очерк истории европейского стиха. — М., 2003.
  • Цисык А. З., Шкурдюк И. А. Античная метрика. — Минск, 2004.


Отрывок, характеризующий Клаузула

После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.