Клеарх (ученик Платона)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Клеарх др.-греч. Κλέαρχος
тиран Гераклеи Понтийской
363 до н. э. — 352 до н. э.
Преемник:	Сатир Гераклейский
Рождение:	ок. 409 года до н.э.
Смерть:	352 до н. э.(-352)
Дети:	Тимофей, Дионисий
Военная служба
Годы службы:	до 364 года до н.э.
Звание:	командир наемников у Митридата Киосского

Клеарх (др.-греч. Κλέαρχος; 409—352 годы до н. э.) — древнегреческий философ и тиран Гераклеи Понтийской в 363—352 годах до н. э.

Биография

Был непродолжительное время учеником Платона и четыре года учеником Исократа.

Захват власти

В 365 году до н. э. в Гераклее Понтийской обострились отношения между правящими олигархами и демосом. После безуспешных просьб о помощи к афинским и беотийским военачальникам в 364 году до н. э. было принято решение призвать из изгнания знатного гераклейца Клеарха, которому было 45 лет. Клеарх в это время был командиром наёмников у Митридата (сына сатрапа Ариобарзана). Получив предложение от гераклейцев, Клеарх втайне пообещал Митридату подчинить этот город сатрапу. Хитростью он вынудил олигархов просить его разместить наёмников в акрополе города.

Но вместо исполнения обещания Клеарх, захватив Митридата в плен, потребовал отказаться от претензий на город и заплатить большой выкуп. На эти деньги Клеарх переманил подчинённых тому наёмников. Затем, под предлогом передачи власти «совету трёхсот», Клеарх созвал этот орган в здании городского совета, а затем окружил здание наёмниками и пленил 60 членов совета (остальные бежали). На собрании перед народом Клеарх объявил себя защитником от олигархического правления. Собрание объявило его стратегом-автократором.

Внутренняя политика

Пленённые олигархи были отправлены в крепость. Выманив у них крупные суммы денег, Клеарх приказал казнить пленников. Бежавшие олигархи планировали при помощи соседних городов идти на него войной. В ответ на это Клеарх дал рабам этих олигархов свободу, а также заставил жён и дочерей олигархов вступить в брак с освобождёнными рабами. В решающем сражении эти олигархи были разбиты. Клеарх устроил триумф, проведя пленных по улицам, после чего предал их мучительной казни, используя напиток из аконита.

Из-за нерешённых земельного и долгового вопросов постепенно росло недовольство Клеархом. На него много раз совершались покушения. В результате одного из них Силену удалось на короткое время захватить акрополь. Поэтому Клеарх подозрительно относился к своему окружению. По слухам, он из страха перед покушением спал не в своей кровати, а в ящике.

Возможно, желая придать сакральность своей власти, Клеарх объявил себя сыном Зевса (надевал одежду, предназначенную лишь для богов, разрисовывал лицо красной краской, приказывал нести перед собой золотого орла, украшал себя золотым венком), а одного из сыновей назвал Керунос («громобой»).

Внешняя политика

Из-за внутренних неурядиц Клеарх искал поддержки у соседей. Во время мятежей сатрапов против Артаксеркса II и Артаксеркса III он выражал им преданность. Также Клеарх старался поддерживать хорошие отношения с Афинами, в которых по представлению афинского полководца Тимофея получил гражданство. Единственный город, с которым он вёл войну, был Астак.

Гибель

Хион из Гераклеи, так же как и Клеарх бывший учеником Платона, а также состоявший в родстве с тираном, вместе с единомышленниками решил его убить. На одном из религиозных праздников Клеарх должен был принести большие жертвы. Хион ранил Клеарха в пах, тиран упал, но умер после сильных мучений лишь через два дня. Часть заговорщиков погибла сразу, часть попала в плен, после чего была казнена. Преемником Клеарха стал брат Сатир, после смерти которого в 345 году до н. э. власть перешла к сыну Клеарха Тимофею.

Семья

• Тимофей (367—337 год до н. э.). Был назван в честь афинского полководца. Вероятно, это именно его отец именовал Керунос («громобой»). Тиран Гераклеи Понтийской в 345—337 году до н. э.
• Дионисий (360/359 — 305/304 год до н. э.). Назван в честь сицилийского тирана. Тиран Гераклеи Понтийской в 337—305/304 году до н. э.

Литература

• Гельмут Берве. Тираны Греции / Перевод с немецкого Рывкиной О.Е.. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — С. 389-394. — 640 с. — (Исторические силуэты). — 5000 экз. — ISBN 5-222-00368-Х.

Ссылки

[lib.ru/RUFANT/LATYNINA/klearh.txt Книга Юлии Латыниной «Клеарх и Гераклея» в библиотеке Максима Мошкова]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Клеарх (ученик Платона)

– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.