Клейтон, Джон Миддлтон

Джон Миддлтон Клейтон (англ. John Middleton Clayton; 24 июля 1796 года — 9 ноября 1856 года) — североамериканский государственный деятель.

Окончил Йельский университет и занимал юридической практикой с 1819 года. C 1824 года депутат Палаты представителей штата Делавэр, в 1826—1828 годах государственный секретарь штата. В 1829 году избран в Сенат США; был сенатором до 1836 года, а затем также в 1845—1849 и с 1853 года до смерти. В 1837—1839 годах занимал пост Верховного судьи штата Делавэр. Пик политической карьеры Клейтона пришелся на 1849—1850 годы, когда президент Закари Тейлор назначил его Государственным секретарём США. Наиболее значительным действием Клейтона на этом посту было подписание 18 апреля 1850 года так называемого «Договора Клейтона—Бульвера» между США и Великобританией (назван по именам Клейтона и британского министра иностранных дел Генри Бульвер-Литтона); согласно этому договору обе державы обязались не колонизировать независимые республики Центральной Америки и гарантировать доступность судам всех стран канала между Атлантическим и Тихим океанами, который когда-либо будет проложен по территории какой-либо из этих республик (см. Панамский канал).

Отрывок, характеризующий Клейтон, Джон Миддлтон

Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.