Клеменс Август Баварский

Климент-Август (нем. Clemens August Ferdinand Maria Hyazinth von Bayern; 17 августа 1700, Брюссель — 6 февраля 1761, Кобленц) — епископ Альтёттинга в 1715—1722 годах, князь-епископ Регенсбургский в 1716—1719 годах, князь-епископ Падерборна и Мюнстера с 1719 года, архиепископ и курфюрст Кёльнский с 1723 года, князь-епископ Хильдесхайма с 1724 года, князь-епископ Оснабрюка с 1728 года, великий магистр Тевтонского ордена с 1732 года. Сын курфюрста баварского Максимилиана Эмануэля из династии Виттельсбахов.

Биография

Преемник с 1723 года своего дяди Иосифа Климента. Унаследовав епископства Падерборн, Мюнстер, Кёльн, Хильдесхайм и Оснабрюк и став гроссмейстером Немецкого ордена, Климент объединил под своей властью огромные территориальные владения в северо-западной Германии и стремился использовать своё влияние для возвышение баварского дома.

В войну за польский престол (1733—1735 годы) он, вместе с братом Карлом-Альбрехтом, баварским курфюрстом, был на стороне Людовика XV.

Климент деятельно помогал брату и в выборе его в императоры (Карл VII), и в походе на Австрию, пока союзное англо-австрийское войско не вынудило его не только к нейтралитету, но и к войне с его постоянными союзниками, французами, которым он не дал напасть на Ганновер.

После смерти Карла VII и примирения Баварии с Австрией Климент при избрании императора подал голос за Франца Лотарингского, но скоро опять примкнул к французской политике и в Семилетней войне был противником Пруссии.

Построил много дворцов и замков.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Клеменс Август Баварский

– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.