Клептокниды

Клептокниды (греч. κλέπτειν — воровать) — капсулы стрекательных клеток (книдоцитов), заимствованные при поедании стрекающих некоторыми хищными организмами. Оставаясь в дееспособном состоянии, при встраивании в клетки покровов тела капсулы могут быть использованы для защиты от хищников. Наиболее известно использование клептокнид голожаберными моллюсками, многие из которых питаются преимущественно стрекающими. Также клептокниды используют некоторые ресничные черви и гребневики.

Клептокниды ресничных червей

У турбеллярий рода Microstomum клептокниды равномерно распределены в покровах тела. Видимо, они доставляются туда из кишечника с помощью клеток-фагоцитов. Из четырех типов книдоцитов гидры в коже турбеллярий обнаруживаются три. Внутри вакуолей турбеллярии пенетранты (крупные стрекательные капсулы) располагаются так же, как в покровах гидры. Черви с небольшим количеством клептокнид ищут гидр и нападают на них, а черви с большим количеством клептокнид обычно избегают гидр. Нередко гидры стрекают червей и могут убить их, так что они чувствительны к яду. Насколько часто проглоченные книдоциты выстреливают в кишечнике червя, не ясно. Возможно, их выстреливание блокируется слизью, которую выделяют железы глотки червя. Турбеллярии могут стрекать и убивать других мелких животных с помощью своих клептокнид.

Клептокниды голожаберных моллюсков

У голожаберых моллюсков клептокниды попадают в покровы по разветвлениям пищеварительной железы (гепатопанкреаса), на концах которых имеются специальные органы — книдосаки. Обычно книдосаки расположены возле вершины ярко окрашенных кожных жабр или щупалец. Возможно, в книдосаки перемещаются только незрелые книдоциты. Согласно другой точке зрения, выстреливание зрелых книдоцитов также блокируется какими-то веществами, которую выделяют железы ротовой полости моллюска. Считается, что окраска многих вооруженных клептокнидами голожаберных моллюсков — предупреждающая (апосематическая).

У гипонейстонного (обитающего под плёнкой поверхностного натяжения) голожаберного моллюска Glaucus atlanticus, который питается сифонофорами из рода Physalia, в книдосаках скапливаются наиболее ядовитые капсулы из стрекательных клеток жертв , поэтому прикосновение к этим моллюсками может вызвать у человека тяжелые ожоги.

Источники

• Greenwood, P. G., Mariscal, R. N. (1984). The utilization of cnidarian nematocysts by aeolid nudibranchs: nematocyst maintenance and release in Spurilla. Tissue and Cell 16 (5): 719—730. DOI:10.1016/0040-8166(84)90005-3
• Kepner, W. A., Barker, J. F. (1924). Nematocysts of Microstoma. Biological Bulletin 47: 239—252. [www.biolbull.org/cgi/reprint/47/4/239.pdf Текст]  (англ.).

Отрывок, характеризующий Клептокниды

– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.