Клер, Йозеф

Йозеф Клер (нем. Josef Klehr; 17 октября 1904, Лангенау, Верхняя Силезия, Германская империя, — 23 августа 1988, Лайферде, ФРГ) — обершарфюрер СС, санитар концлагеря Освенцим.

Биография

Был сыном воспитателя. После окончания народной школы изучал столярное ремесло и затем работал подмастерьем столяра. Осенью 1932 года вступил в СС и НСДАП. В конце 1934 года (после тщетной попытки пойти по стопам отца) стал санитаром в лойбусской лечебнице. С 1938 года служил помощником вахмистра в каторжной тюрьме Велау.

В августе 1939 года был призван в войска СС и начал служить в охране концлагеря Бухенвальд. В 1940 году был переведен санитаром в концлагерь Дахау, где работал как в лазарете для заключенных, так и в санчасти СС. В октябре 1941 года он был произведен в унтершарфюреры СС и откомандирован в концлагерь Освенцим, где стал старшим санитаром лазарета для заключенных.

Клер был печально известен среди заключенных как убийца путём инъекции фенола в сердечную мышцу.

Клер любил после того, как больных заключенных осмотрит лагерный врач и покинет лагерь, выискивать больных в многоместных палатах для умерщвления фенолом. Он шел по больничным блокам и произвольно отбирал еврейских заключенных [...] [он] имел пристрастие к четным числам. Он стремился округлять в большую сторону количество заключенных, отобранных лагерным врачом для умерщвления.

Оригинальный текст (нем.)  

Klehr liebte es, nach der Untersuchung der kranken Häftlinge durch den Lagerarzt weitere Häftlinge in den Krankensälen des Häftlingskrankenbaus für die Tötung durch Phenol auszusuchen, sowie der Lagerarzt das Lager verlassen hatte. Dabei ging er durch die Krankenblocks und wählte willkürlich jüdische Häftlinge aus […] [Er] hatte eine Vorliebe für gerade Zahlen. Er wollte die Zahl der durch den Lagerarzt zur Tötung ausgewählten Häftlinge «nach oben aufrunden».

20 апреля 1943 года Клер был награждён Крестом военных заслуг 2-й степени с мечами. Летом он стал начальником дезинфекционного отдела и в этом качестве был непосредственным участником массовых убийств в газовых камерах. В ряде случаев после того, как в газовые камеры помещались еврейские заключенные, Клер запускал туда «Циклон Б».

С июля 1944 года возглавлял больницу в подсобном лагере Гляйвиц-I и был ответственным за санитарное обслуживание в подсобных лагерях Гляйвиц-I-IV. В ходе эвакуации Освенцима 17-23 января 1945 года Клер входил в конвой, сопровождавший заключенных в концлагерь Гросс-Розен. Там он был зачислен в часть СС и остаток войны служил в Чехословакии и Австрии.

В мае Клер попал в Австрии в американский плен. Он был помещен в лагерь для военнопленных в Бёблингене и за принадлежность к СС был приговорен лагерным судом к трем годам трудового лагеря.

В марте 1948 года был освобожден из трудового лагеря в Брауншвейге. После этого начал работать столяром, женился и имел в этом браке двоих детей.

В сентябре 1960 года Клер был арестован вновь и стал одним из обвиняемых на Первом Освенцимском процессе, который начался во Франкфурте-на-Майне 20 декабря 1963 года. 19-20 августа 1965 года был зачитан приговор. За убийство по меньшей мере 475 человек и за соучастие в убийстве более тысячи человек Клер был приговорен к пожизненному заключению (при этом 15 лет он должен был провести в каторжной тюрьме). Кроме этого, он был пожизненно лишен гражданских прав.

10 июня 1988 года Клер был условно-досрочно освобожден по состоянию здоровья и умер через несколько месяцев.

В 1999 году вышел документальный фильм Эббо Деманта «Три немецких убийцы. Наброски о банальности зла» (Drei Deutsche Mörder. Aufzeichnungen über die Banalität des Bösen), в основу которого легли интервью с Клером и его сослуживцами по Освенциму Освальдом Кадуком и Йозефом Эрбером, взятые начиная с 1978 года.

Литература

• Аушвиц глазами СС. — Освенцим: Государственный музей Аушвиц-Биркенау, 2012. — ISBN 978-83-60210-61-1.
• Demant, Ebbo (Hrsg.). Auschwitz — «Direkt von der Rampe weg…» Kaduk, Erber, Klehr: Drei Täter geben zu Protokoll. — Hamburg: Rowohlt, 1979. — ISBN 3-499-14438-7.
• Klee, Ernst. Das Personenlexikon zum Dritten Reich: Wer war was vor und nach 1945. — Frankfurt am Main: Fischer-Taschenbuch-Verlag, 2005. — ISBN 3-596-16048-0.
• Langbein, Hermann. Menschen in Auschwitz. — Frankfurt am Main; Berlin; Wien: Ullstein-Verlag, 1980. — ISBN 3-54833014-2.

Ссылки

• [www.auschwitz-prozess-frankfurt.de/index.php?id=132 Краткая справка о Йозефе Клере на сайте Освенцимского процесса]  (нем.)
• [www.auschwitz-prozess-frankfurt.de/index.php?id=114 Последнее слово Йозефа Клера на Освенцимском процессе, MP3]  (нем.)
• [www.deathcamps.org/occupation/auschwitzmen_de.html#Klehr Auschwitz Verbrecher]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Клер, Йозеф

– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.