Климат Канады

Основными факторами канадского климата являются растяжённость по широте (от параллели 43° с. ш. до 80° с. ш.), препятствование Скалистыми горами распространению западных океанических ветров, протяжённость континентальных территорий на относительно высоких широтах, приводящая к сильному охлаждению зимой, и близость Северного Ледовитого океана, что делает лето прохладным. Канадский климат характеризуется холодной зимой и прохладным или умеренным и влажным летом с большой продолжительностью дня. Климат и температуры сильно изменяются в зависимости от области, так, на севере климат полярный, в Прериях велик размах колебаний температур в разные времена года или даже дни, тогда как на западе, в Британской Колумбии, климат более мягкий и умеренный, так как арктический воздух не пропускается туда канадскими Скалистыми горами. На западном побережье и острове Ванкувер климат морской, а зимы мягкие и дождливые, благодаря влиянию Тихого океана.

Среднемесячная зимняя температура может опускаться до −15 °C даже в южной части страны, хотя там можно ожидать и температуры −40 °C с сильными ледяными ветрами. Среднегодовые осадки в виде снега могут достигать нескольких сотен сантиметров (например, в Квебеке — 337 см). Летом же реальные температуры могут подниматься до 35 °C, а в канадских Прериях даже до 40 °C. Индекс влажности часто высок летом на востоке страны. В некоторых деревнях на крайнем севере страны фиксировались температуры до −50 °C зимой. Температура в Алерте летом редко достигает 5 °C. К тому же сильные ледяные ветры могут резко понижать температуру даже до 60 градусов ниже 0.

На большей части территории климат континентальный (зимой холодный или очень холодный типа Dxx по классификации Кёппена), в южной части, близкой к американской границе, лето относительно теплее и дольше, на севере — короче и прохладнее. Влажность от незначительной в прериях до умеренной на севере и в центре присутствует весь год с преобладанием летних осадков. По классификации Кёппена такое лето на юге отмечается Dfb (умеренное лето), на севере — Dfc (прохладное лето). На юго-востоке атлантическое влияние немного смягчает зиму, но зато усиливает атмосферные возмущения и осадки, что приводит к обильным снегопадам, при этом распределение осадков немного различается в разных областях: они могут распределяться равномерно по всему году (Квебек) или даже преобладать зимой в непосредственной близости к океану (Ньюфаундленд и Новая Шотландия). На западе мешки континентального климата с умеренным и сухим летом (редкий вид Dsb) располагаются в горных областях Канадских скалистых гор, Берегового хребта, гор Маккензи.

Также близ Скалистых гор на американской границе в Саскачеване, в Саскатуне, находятся мешки холодного полупустынного климата (отметка Bsk), защищённые от западных ветров.

На западное побережье — узкой области к западу от Скалистых гор — климат мягче и умереннее, благодаря океаническому влиянию. Зима там очень влажная, на юге лето умеренное (отметка Cfb), на севере — прохладное (отметка Cfc). Однако этот климат не распространяется глубоко на континент, поскольку этому мешают Скалистые горы.

На берегах Северного Ледовитого океана и островах Северной Канады с их арктическим климатом (отметка ET по Кёппену) наивысшая среднемесячная температура не достигает и 10 °C, зима примерно такая же холодная, как и в континентальной области.

Сводная таблица по городам

В приведённой ниже таблице представлен список климатических данных по населённым пунктам Канады.

Город	Абсолютный минимум, °C	Температура самого холодного месяца, °C	Температура трёх самых холодных месяцев, °C	Средняя годовая температура, °C	Температура самого тёплого месяца, °C	Температура трёх самых тёплых месяцев, °C	Абсолютный максимум, °C	Среднее годовое количество осадков, мм
Брандон	−46,7	−17,9	−15,3	2,4	18,9	17,8	43,3	474
Ванкувер (порт)	−15,6	4,8	5,2	11,0	18,3	17,4	32,7	1589
Виктория	−11,0	5,5	5,8	10,3	15,8	15,2	30,5	699
Виннипег	−45,0	−17,8	−15,3	2,6	19,5	18,3	40,6	514
Галифакс	−26,1	−4,4	−3,3	7,2	18,9	17,6	34,0	1508
Гамильтон	−25,0	−3,6	−2,4	9,3	22,5	21,0	38,5	751
Икалуит	−45,6	−28,0	−26,1	−9,8	7,7	6,0	25,8	412
Йеллоунайф	−51,2	−26,8	−24,6	−4,6	16,8	14,8	32,5	281
Калгари	−45,0	−8,9	−7,5	4,1	16,2	15,2	36,1	413
Квебек	−36,1	−12,8	−11,0	4,0	19,2	17,9	35,6	1230
Келоуна	−32,2	−2,1	−1,0	9,0	20,3	19,3	40,0	340
Монреаль	−37,8	−10,2	−8,3	6,2	20,9	19,5	37,6	979
Оттава	−38,9	−10,5	−8,6	6,3	21,0	19,7	37,8	914
Реджайна	−47,2	−16,3	−14,5	2,3	18,5	17,4	43,9	378
Саскатун	−43,9	−16,4	−14,3	2,5	18,3	17,3	41,0	348
Сент-Джон	−36,7	−8,1	−6,7	5,0	17,1	16,0	34,4	1390
Сент-Джонс	−23,8	−5,4	−4,2	4,7	15,5	14,2	31,5	1514
Торонто	−32,8	−4,2	−2,8	9,1	22,2	20,9	40,6	834
Уайтхорс	−51,2	−18,4	−15,4	−0,2	14,8	13,5	35,6	283
Уинсор	−29,1	−4,5	−3,1	9,4	22,7	21,5	40,2	918
Фредериктон	−37,2	−9,8	−8,1	5,3	19,3	18,0	37,2	1143
Шарлоттаун	−30,6	−7,5	−6,2	5,7	18,9	17,5	36,7	1171
Эдмонтон	−48,3	−11,7	−9,9	3,9	17,5	16,5	34,5	477

Примечания

...

Отрывок, характеризующий Климат Канады

«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.