Клименко, Иван Павлович

Иван Павлович Клименко
Иван Клименко (второй ряд, крайний справа) с однополчанами, деревня Чекулино, 1943 год.
Дата рождения	20 июня 1924(1924-06-20) (99 лет)
Место рождения	село Кайры, Горностаевский район, Херсонская область, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР→ Украина Украина→ Республика Крым Республика Крым→ Россия Россия
Род войск	авиация
Годы службы	1942—1970
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Па́влович Климе́нко (род. 20 июня 1924 года) — советский военный лётчик, генерал-майор авиации, участник Великой Отечественной войны, Смоленской операции, Белорусской наступательной операции «Багратион», Прибалтийской операции и взятия Кёнигсберга. Единственный ныне живущий полный кавалер ордена Славы в Крыму.

Биография

Детство и юность

Родился 20 июня 1924 года в селе Кайры (ныне Горностаевский район, Херсонская область, Украина).

Родители Ивана умерли, когда ему было 8 лет, поэтому он воспитывался в детском доме. В возрасте 14 лет мальчика взяла на воспитание Людмила Ивановна Семенова, работавшая учительницей в селе Васильевка Каховского района. Позднее Клименко вспоминал:

Во-первых, приемная мама контролировала мою учебу, а я ей во всем помогал — сено косил, дрова рубил, огород убирал, абсолютно все по дому делал. Спасибо ей, что она контролировала мои занятия — конечно, ударником не стал, но твердым хорошистом сделался. Потому что приду из школы, попрошусь на улицу, а Людмила Ивановна говорит: «Нет, сынок, садись и делай уроки, я у тебя их проверю, а потом иди гулять».

В 1940 году Иван окончил школу-семилетку, а затем поступил в школу ФЗО судостроительного завода имени 61 коммунара в Николаеве, окончил её на «отлично» по специальности «приборы на надводных военных кораблях и надводных лодках», а затем по свободному распределению поехал во Владивосток, где работал на заводе № 202 имени К. Е. Ворошилова. За год работы получил 4-й разряд, который обычно получали через пять-десять лет работы.

Великая Отечественная война

В мае 1942 года добровольцем, через Ворошиловский райвоенкомат Владивостока, ушёл в Рабоче-крестьянскую Красную армию. Через три месяца окончил курсы, после чего ему было присвоено звание сержанта, а затем был направлен на Ленинградский фронт.

В действующей армии с октября—декабря 1942 года, службу начал в 1071-й стрелковом полку 311-й стрелковой дивизии в качестве командира отделения разведки. Под Старой Руссой неоднократно ходил в тыл врага, взял в плен нескольких «языков», в том числе и офицеров:

За год и два месяца на передовой я сто десять раз возглавлял группы разведчиков не только по наблюдению передовой противника, но и при проникновении в тыл врага. В ходе этих вылазок мы десять раз при выполнении боевого задания переходили через нейтральную линию и возвращались на свою территорию, несколько раз с немцами сталкивались и неравный вели бой. Удачно все проходило, в стычках одерживали верх, потому что все были прекрасно вооружены автоматами, и гранат имелось вдоволь.

На фронте заболел и был легко ранен в спину, был направлен в госпиталь в Ногинск. После выздоровления был направлен в школу воздушных стрелков-радистов.

После окончания школы был направлен в 953-й штурмовой авиационный полк (311-я авиационная штурмовая дивизия, 1-я воздушная армия, 3-й Белорусский фронт), в этом подразделении воевал в качестве воздушного стрелка вплоть до окончания войны. Клименко рассказывал:

Направили потом в 953-й штурмовой авиаполк 1-й воздушной армии. Всех разбили по парам лётчик-стрелок, а мне говорят, что так как я самый младший среди всех, но прошёл такой боевой путь, то решили назначить мастером по вооружению полка. Говорю: «Нет». Вызывает командир полка и спрашивает, почему не соглашаюсь. Сказал ему, что если по специальности не назначат воздушным стрелком, то я дезертирую на сборный пункт, где попрошу должность заместителя командира взвода полковой разведки. Согласились на мои условия, но решили проверить знания стрельбы из пистолета, автомата и пулемёта, а также воздушную стрельбу. Я всю теорию ответил и на земле отстрелялся на «отлично». Когда проверяли знания на сборку и разборку оружия, говорю: «Закрывайте мне глаза». Завязали повязкой. И в таком виде, с закрытыми глазами, разбираю и собираю автомат.

В августе 1944 года за 10 успешных боевых вылетов был награждён медалью «За отвагу». По данным на декабрь 1944 года совершил 30 боевых вылетов, уничтожил большое количество солдат противника, вражеских автомобилей, подавил зенитную батарею. Неоднократно проявлял мужество и отвагу на боевых заданиях. 9 октября в групповом вылете в район города Юрбаркас на штурмовку отступающего противника отразил атаку 4 немецких истребителей. Был представлен к награждению орденом Отечественной войны II степени.

Приказом по войскам 1-й воздушной армии (№ 081/н) от 26 декабря 1944 года сержант Клименко был награждён орденом Славы III степени.

14 января 1945 года старшина Клименко в ходе боёв у населенного пункта Грюнхаус, расположенного в 14 километрах восточнее города Гумбиннен (ныне город Гусев Калининградской области) подавил 3 орудия зенитной артиллерии, пулеметную точку, поджёг 5 автомобилей, истребил свыше 10 солдат противника. Всего к этому времени совершил 50 боевых вылетов. Был представлен к награждению орденом Отечественной войны I степени.

Приказом по войскам 1-й воздушной армии (№ 15/н) от 22 февраля 1945 года старшина Клименко был награждён орденом Славы II степени.

18 марта 1945 года в воздушном бою в районе населенного пункта Волиттникк, расположенного в 12 километрах северо-восточнее города Хайлигенбайль (ныне город Мамоново Калининградской области) из пулемета сбил истребитель противника. К маю 1945 года в составе экипажа совершил 110 боевых вылетов на разведку, штурмовку и бомбардировку скоплений войск и коммуникаций противника, лично и в групповых боях сбил 14 немецких самолетов.

Участник боёв за город Кёнигсберг. 6 апреля 1945 года за 20 успешных боевых вылетов был награждён орденом Красной Звезды.

8 апреля группа советских Ил-2 атаковала артиллерию в центре города. Самолёт Клименко был обстрелян сильным огнём малокалиберной зенитной артиллерии противника, но стрелок заметил, откуда ведётся огонь, и направил туда огонь пулемёта, подавив огонь двух орудий.

20 апреля советской авиацией была осуществлена важная операция — летчики должны были потопить крупный немецкий военный корабль, направлявшегося в порт города на борту которого находились более тысячи солдат и офицеров, боевая техника, боеприпасы. После тяжёлого боя с прикрывавшими судно немецкими самолётами, советским летчикам удалось долететь до корабля и сбросить бомбы. Немецкие зенитчики успели подбить Ил-2 Клименко, но лётчик успел катапультироваться. Упав в воду, в 50 метрах от берега Иван Павлович заметил тонущего человека, который оказался лётчиком французского авиационного истребительного полка «Нормандия-Неман». При помощи надувного жилета вдвоём офицеры добрались до берега.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками на заключительном этапе Великой Отечественной войны, старшина Клименко был награждён орденом Славы I степени за номером № 169.

Победу Клименко встретил в Восточной Пруссии. Участник Парада Победы на Красной площади Москвы 24 июня 1945 года.

После войны

После войны продолжал службу в Вооружённых Силах СССР на должностях политического состава в авиационных частях. Окончил Рижское военно-политическое училище. В 1948 году вступил в КПСС.

В 1970 году уволен в запас в звании полковника. Был командиром сводного батальона Героев Советского Союза и полных кавалеров орденов Славы на юбилейном параде на Красной площади 9 мая 1985 года.

На пенсии вёл активную патриотическую работу среди молодёжи. В 1990 году в составе советской делегации в качестве посла мира и дружбы посетил Чехословакию.

Приказом министра обороны Украины Клименко было присвоено звание «генерал-майор авиации».

Живёт в городе Симферополе.

Награды

Советские государственные награды

• Полный кавалер ордена Славы:
  • орден Славы I степени — 15 мая 1946 года (орден № 169)
  • орден Славы II степени — 22 февраля 1945 года (орден № 4434)
  • орден Славы III степени — 26 декабря 1944 года (орден № 195036)
• Ордена Отечественной войны I и II степеней (7 июля 1945 года)
• Орден Красной Звезды (6 апреля 1945 года)
• медали, в том числе:
  • медаль «За отвагу» (4 августа 1944 года)
  • медаль «За боевые заслуги»
  • юбилейные медали

Награды Украины и Крыма

• Орден Богдана Хмельницкого I и II степеней
• Медаль «Защитнику Отчизны»
• Почетная грамота Верховного Совета Автономной Республики Крым
• Юбилейная грамота Совета Министров Автономной Республики Крым в честь 55-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. (21 апреля 2000 года)
• Юбилейная медаль «В память 230-летия Симферополя»

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0003/ef41634a Клименко Иван Павлович] // Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Дубров Б. И. Солдатская слава. — 3-е издание. — К., 1987. — С. 286—287.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10212 Клименко, Иван Павлович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Клименко, Иван Павлович

– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.