Климент VI

Климент VI Clement VI<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
198-й папа римский
7 мая 1342 — 6 декабря 1352
Коронация:	19 мая 1342
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Бенедикт XII
Преемник:	Иннокентий VI
Имя при рождении:	Пьер Роже де Бофор-Тюренн
Оригинал имени при рождении:	фр. Pierre Roger de Beaufort-Turenne
Рождение:	1291(1291) Момон, Лимузен, Франция
Смерть:	6 декабря 1352(1352-12-06) Авиньон, Франция
Климент VI на Викискладе

Климент VI (лат. Clemens PP. VI, в миру — Пьер Роже де Бофор-Тюренн, фр. Pierre Roger de Beaufort-Turenne; 1291 — 6 декабря 1352) — папа римский с 7 мая 1342 по 6 декабря 1352 года. Четвертый папа периода Авиньонского пленения.

Биография

Пьер Роже де Бофор родился в замке Момон (возле Лиможа, Франция) в дворянской семье лорда Розье-д'Эглетон. Вступил в орден бенедиктинцев еще мальчиком , учился в Коллеж Сорбонна в Париже. Занимал должности епископа Арраса (1328—1329), канцлера Франции , архиепископа архиепархий Санса (1329—1330) и Руана (1330—1339) , в 1338 году получил кардинальскую шапку. Был всесторонне образован, обладал прекрасными манерами и незаурядными дипломатическими способностями.

Его интронизация в Авиньоне произошла 19 мая 1342 года. Во время своего понтификата он назначил 25 кардиналов, среди них 19 из южной Франции, его родины. 8 из них были его племянниками, в том числе Пьер Роже де Бофор, в будущем папа римский под именем Григорий XI.

Климент VI издал буллу Unigenitus Dei filius 27 января 1343 года, чтобы оправдать власть папы и использование индульгенций . Этот документ впоследствии будет использоваться при оправдании индульгенций, после того как Мартин Лютер прибил свои 95 тезисов к церкви в Виттенберге в 1517 году .

После смерти Людвига Баварского признал избрание германским королём Карла IV. В 1347 году Климент VI откупил Авиньон вместе с прилегавшими к нему имениями за 80 тысяч золотых флоринов у его владелицы Иоанны I, графини Прованса и Неаполя, и одновременно обеспечил молодой правительнице дорогу к неаполитанской королевской короне. Таким образом папа намеревался закрепить южные границы папского государства. Горячка, которая охватила многие города Италии, добивавшиеся независимости и республиканского устройства, коснулась также и папского Рима.

Климент также вел споры с королём Англии Эдуардом III по поводу посягательств последнего на церковную юрисдикцию, а также с королями Кастилии и Арагона. Он вел бесплодные переговоры о воссоединении с армянской церковью и примирению с византийским императором, Иоанном VI Кантакузином. Климент отлучил короля Польши Казимира III и сделал Прагу архиепископством в 1344 году.

В 1342 году новоизбранного папу Климента VI приветствовал в Авиньоне от имени города Рима молодой Кола ди Риенцо, сын хозяина постоялого двора, талантливый оратор. Папа назначил его городским нотариусом Рима. Тремя годами позднее ди Риенцо стал вождём римского народного восстания и мечтал о возвращении Риму былого блеска. Его безграничное честолюбие вызвало в конце концов недовольство народа, который вынудил своего трибуна покинуть город.

Климент VI, располагавший огромными доходами, оказался щедрым меценатом для людей искусства и писателей. В Авиньоне чувствовалось свежее дуновение нарождавшегося Ренессанса. Папа отдал Петрарке доходы канониката в Пизе и поручил ему собирание произведений классиков для папской библиотеки. Благодаря щедрости папы развивалось творчество выдающегося художника Симоне Мартини (1284—1344) — предтечи Возрождения. В Риме Климент VI организовал изучение классических языков: греческого и цицероновской латыни. В Авиньоне он созвал комиссию учёных-астрономов, которые были призваны провести коррекцию действующего юлианского календаря, введённого в 46 г. до н. э. Юлием Цезарем.

Мерам папы по преобразованию Авиньона в столицу культуры, искусства и науки помешала занесённая с Востока «чёрная смерть» — чума, которая в середине XIV века собрала ужасающий урожай. Вследствие эпидемии и вызванного ею голода погибла треть населения Европы. «Чёрная смерть» не обошла и Авиньон. Папа и курия закрылись во дворце. Одним из следствий эпидемии было усиление религиозных движений мистико-фанатического характера. Одни призывали к погромам еврейского населения, которое обвинялось в насылании заразы. Другие, так называемые бичующиеся, проводили публичные покаяния в форме паломничества и процессий полуобнажённых бичующих друг друга людей. Буллы Климента VI решительно осуждали обе практики и обязывали духовенство брать евреев под защиту. Однако не везде это распоряжение выполнялось духовенством и церковными иерархами. В 1350 в Авиньоне был торжественно отмечен очередной юбилей Рождества Христова.

2 декабря 1352 года колокольня Святого Петра была подожжена ударом молнии. Все колокола упали на землю, разбились и расплавились, будто бы перемешанные в тигле. Спустя несколько дней пришла весть о том, что папа Клемент скончался. Бригитта Шведская писала об этом от лица Бога: «Услышьте теперь! Колокола пылают, и люди кричат: Государь наш мертв, государь наш Папа покинул нас; благословен будь сей день, но не благословен сей государь. Как странно, ибо кричать им было б уместно — Да благословит Господь нашего государя жизнью длинной и благополучной; а они кричат и приговаривают с радостью: Упал он, и пусть не встанет никогда!. Но не странно это, ибо сам он, которому следовало б восклицать: Придите ко мне и обретите покой в душах своих, призывал всех: Придите ко мне и поклонитесь ко мне, живущему в роскоши и славе более, чем у царя Соломона были. Придите ко двору моему, и опустошите кошели свои, и мы найдем прощение вашим душам. Так кричал он и устами и пергаментами своими. По сему и Моему гневу пришло время, и буду судить я его как одного из тех, кто разгонял стада святого Петра. О, что за суд ожидает его! Но всё же, если он успеет обратиться ко Мне, я приду к нему и встречу на полпути, как заботливый отче».

В отличие от цистерцианца Бенедикта XII, Климент VI действительно вел роскошный образ жизни. После избрания папой он якобы сказал: "Мои предшественники не знали, как быть папой". По его собственным словам, он "жил как грешник среди грешников". Он купил огромные гобелены, чтобы украсить каменные стены папского дворца в Авиньоне, привлек музыкантов из северной Франции .

См. также

• Список епископов Арраса

Литература

• Климент, римские папы и антипапы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Richard P. McBrien, Lives of the Popes: The Pontiffs from St. Peter to John Paul II, (HarperCollins, 2000).
• Diana Wood, Clement VI: The Pontificate and Ideas of an Avignon Pope, (Cambridge University Press, 1989).

Отрывок, характеризующий Климент VI

Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»