Климов, Григорий Петрович
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
| Григорий Климов | |
| Григорий Петрович Климов | |
 Климов в 2003 году | |
| Имя при рождении: |
Игорь Борисович Калмыков |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Григорий Петрович Климов |
| Род деятельности: |
русско-американский писатель, эмигрант, журналист, редактор, автор многочисленных публикаций и лекций конспирологического и евгенистического содержания. |
| Годы творчества: |
1953—2007 |
| Язык произведений: | |
| [lib.ru/PROZA/KLIMOV_GP/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Григо́рий Петро́вич Кли́мов (настоящее имя — И́горь Бори́сович Калмыко́в; в Германии был известен под именем Ральф Ве́рнер; 26 сентября 1918, Новочеркасск — 10 декабря 2007, Нью-Йорк) — русско-американский писатель-перебежчик, журналист, редактор, автор многочисленных публикаций и лекций конспирологического и евгенистического содержания.
Разрабатывал маргинальную концепцию так называемой «высшей социологии» («дегенералогии»), представляющую собой интерпретацию истории и социологии. Риторика Климова в защиту созданной им концепции представляет собой переплетение ксенофобных (главным образом, антисемитских и гомофобных) построений[1], которые, по словам Ярослава Могутина, «сделали этого мало известного в эмиграции маргинального автора героем толпы и объектом настоящего культа»[2]. В книге «Лимониана, или Неизвестный Лимонов» приводится признание Эдуарда Лимонова, что он был знаком с Климовым в Америке и даже написал о нём рассказ «Первое интервью»[3].
Содержание
Биография
Со слов самого Климова, Григорий Климов, урождённый Игорь Борисович Калмыков (он же — Ральф Вернер), родился в городе Новочеркасске в семье врача 26 сентября 1918 года. В 1941 году закончил Новочеркасский индустриальный институт и поступил в ВИИЯ — Военный институт иностранных языков в Москве. После окончании ВИИЯ в 1945 году был направлен для прохождения службы переводчиком немецкого языка в звании младшего лейтенанта в Берлин, в Советскую Военную Администрацию. В 1947 году, получив приказ вернуться в Москву, бежал в Западную Германию. По другим его же словам, решение было принято после приказа из Москвы об увольнении.[2] После побега на Запад документы были им утрачены, и Климов приобрёл фальшивые документы на имя Ральфа Вернера. Григорий Климов — литературный псевдоним, под которым опубликованы его книги.
В 1949—1950 годах, по его словам, работал[2] в Гарвардском проекте под эгидой ЦРУ, проводя психологические опросы русскоязычных иммигрантов-беженцев. В 1951—1955 годах был председателем Центрального Объединения Послевоенных Эмигрантов из СССР (ЦОПЭ) и главным редактором журналов «Свобода» и «Антикоммунист» (последний на немецком языке). Во время Вьетнамской войны работал инженером на строительстве военного аэродрома в Южном Вьетнаме. Его книга «Машина Террора» была сериализирована в журнале «Ридерс Дайджест» («Reader’s Digest») в 1953 году.
Климов был женат, но его жена Алла развелась с ним, не выдержав его антисемитизма[2]. Позднее Климов утверждал, что она была лесбиянкой и еврейкой по национальности[2].
Идеи
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 11 августа 2014 года. |
Идеи Г. Климова изложены в его книгах и интервью. Согласно его взглядам:
- Старость и смерть свойственны не только людям, но и целым семьям — кланам, а также классам (аристократия) и даже целым народам и цивилизациям.
- Старение кланов (то есть семей, общественных классов, наций) происходит от близкородственных связей. Близкородственные связи Климов называет «Корнем древа дегенерации», первым признаком дегенерации (старения общества (клана, рода, нации)) является то, что пропадает тяга к биологическому размножению, это проявляется в том, что человек перестаёт испытывать природное влечение к половозрелому человеку противоположного пола, а начинает испытывать извращённые влечения: к лицам своего пола, детям, животным и т. д. То есть природа как бы блокирует его дальнейшее размножение. В случае, если подверженный дегенерации род (клан, класс) имеет детей, то у них проявляются дальнейшие признаки дегенерации — психические расстройства. При дальнейшем размножении — врождённые дефекты.
- Гомосексуализм, как и вообще сексуальные «нетрадиционности», являются чётким указанием на наличие дегенерации — «если не в порядке между ног, то не в порядке и в голове», но, согласно Климову это может быть и влияние декадентских СМИ (по мнению Климова современное «Западное» общество — стареет и вырождается (дегенерирует), что проявляется в его культуре).
- Проверить наличие признаков дурной наследственности у себя просто — заняться сексом обычным, классическим способом, «как делали наши предки»: лицом к лицу, мужчина сверху и не представляя на месте партнёра кого-либо или кого-либо на своём месте, если такой секс приносит большее удовольствие — значит признаков дегенерации нет, если человек много раз пробовал таким образом заниматься сексом и это не приносит ему удовольствия — у такого человека есть признаки старения рода (дегенерации).
- Среди евреев процент дегенератов выше в 6 раз[4], чем у неевреев, потому что среди евреев якобы очень часты близкородственные связи.
- Важнейшим источником зла, «дьяволом» являются психически не совсем здоровые люди, дорвавшиеся до власти («легионеры», от «имя им — легион»). Психические расстройства имеют главным образом генетическую природу и вызваны близкородственными связями.
- Экстраполяция идей на конкретных исторических персоналий прошлого и настоящего
Г. Климов, по всей видимости, является пионером вытаскивания на всеобщее обозрение «пикантных» фактов из жизни великих исторических личностей, из которых следует их принадлежность к «легионерам». В частности, «легионерами по Климову» являются основатели США, Карл Маркс, настоящее имя которого, по мнению Климова — Мордехай Леви, большевики ленинско-троцкистской волны, Эйнштейн, Виктор Гюго, Евгений Евтушенко («Гавтушенко», — как называл его сам Климов), Борис Пастернак[5] и Сальвадор Дали и многие другие.
Критика
Многочисленные источники полагают Климова антисемитом в связи с тем, что в его «теории» «вырождение» присуще именно евреям[6][7][8][9]. Книга «Божий Народ» полностью посвящена антисемитизму, в частности, в ней употребляется кровавый навет. Она внесена в Федеральный список экстремистских материалов России под номером 1456[10].
«сочинения» таких откровенно антисемитских авторов, как А. Севастьянов, Б. Миронов, Г. Климов, О. Платонов, Ю. Мухин, А. Розенберг, открыто проповедующих нацизм.
— директор МБПЧ Александр Брод[11]
Сам Григорий Климов, на вопрос о своих взглядах на проблему «чистоты крови» какого-либо народа, ответил так:
— Господь Бог ненавидит расизм в любой форме. Господь Бог ненавидит саму идею о том, что какой-то народ может объявить себя избранным народом. Это расизм в худшем своём проявлении. Читайте Дугласа Рида. Его монументальный труд «Спор о Сионе» … очень хорошо говорит об этом и я считаю, что многим нашим батюшкам хорошо было бы с ним ознакомиться перед тем как петь хвалу Ветхому Завету. Любой человек, который попытается сохранять «чистоту крови» посредством запрета смешанных браков на нормальных людях другой национальности, рискует ускорить процесс дегенерации своей нации. Особенно если это — маленькая нация.[12]
Также в федеральный список экстремистских материалов были внесены книги Г. Климова «Красная Каббала» (№ 1957) и «Протоколы советских мудрецов» (№ 1958).
Произведения
- 1951 «Песнь победителя» (также выходила под названиями «Машина террора», «Берлинский Кремль», «Крылья холопа»)
- Немецкое издание. Gregory Klimow. Berliner Kreml, Cologne/Berlin. 1953.
- Английское издание: Gregory Klimov. Terror Machine: the Inside Story of the Soviet Administration in Germany. Faber & Faber, London. 1953.
- Американское издание: Terror Machine: the Inside Story of the Soviet Administration in Germany. Praeger, New York. 1953.
- Французское издание: Les Russes à Berlin (Berliner Kreml). Éditions André Bonne. 1953.
- 1970 «Князь мира сего»
- 1973 «Дело 69»
- 1975 «Имя моё Легион»
- 1981 «Протоколы советских мудрецов»
- 1987 «Красная Каббала»
- 1989 «Божий народ»
- 2002 «Откровение» («Ключи познания», «Семейный альбом»)
- «Гитлер был евреем?»
По книге «Машина террора» в 1953 г. был снят фильм «Возврата нет» (de:Weg ohne Umkehr[13]. На международном кинофестивале в Берлине в 1954 году этот фильм удостоился приза «Золотого Кубка».
Напишите отзыв о статье "Климов, Григорий Петрович"
Примечания
- ↑ Табак Ю. М. Сумерки шовинизма: Анализ российских ксенофобских изданий. — М.: Academia, 2008. — С. 26-29. — 220 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 Могутин, Ярослав Юрьевич. [www.mitin.com/people/mogutin/klimov.shtml Интервью с Григорием Петровичем Климовым, профессором сатановедения и высшей социологии, автором «Князя мира сего» и других книг] (1996). Проверено 11 декабря 2015. [www.webcitation.org/61Bd4Uhuc Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
- ↑ [ed-limonov.livejournal.com/590404.html Эдуард Лимонов вне политики // Евгений Додолев ЛИМОНИАНА, или НЕИЗВЕСТНЫЙ ЛИМОНОВ (2012)]
- ↑ Книга Климова «Протоколы советских мудрецов»
- ↑ Григорий Климов. Имя моё легион. Глава 20. Вторая жизнь
- ↑
- [www.aha.ru/~taldm/kur.htm Дьякон Кураев — коричневый «богослов»]
- [www.fsumonitor.com/stories/052507BM.shtml Bigotry Monitor: Volume 7, Number 21]
- [www.prima-news.ru/eng/news/news/2000/6/14/20874.html Anti-Semitic book distributed in Ukraine] (недоступная ссылка с 28-05-2013 (3845 дней) — история, копия)
- [www.axt.org.uk/antisem/archive/archive1/russia/index.htm Antisemitism and xenofobia today — Russia]
- ↑ [khazarzar.skeptik.net/bn/71.htm Христианство и антисемитизм]
- Левинская И. А. Предисловие // Антисемитизм в древнем мире. Попытки объяснения его в науке и его причины. — М.: Мосты культуры; Гешарим, 2009. — С. 10. — ISBN 978-5-93273-293-8.
- ↑ [news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_6222000/6222220.stm В России требуют запретить «ксенофобские книги»]
- ↑ [www.svobodanews.ru/content/article/126636.html Нормы душевного здоровья и душевного нездоровья]
- ↑ [www.rg.ru/2012/10/17/spisok-dok.html Федеральный список экстремистских материалов]. Российская газета (17.10.2012). Проверено 17 октября 2012.
- ↑ [www.portal-credo.ru/site/?act=press&type=list&press_id=417 Будет ли продолжение резни в синагоге?]
- ↑ [g-klimov.info/Essence.htm#qa9 Библиотека Григория Климова // Суть проблемы (интервью с писателем)]
- ↑ См. в [www.imdb.com/title/tt0046539/ IMDB]
Ссылки
|
Григорий Петрович Климов в Викитеке? |
|---|
- [lib.ru/PROZA/KLIMOV_GP/ Григорий Климов] в Библиотеке Мошкова
- [g-klimov.info/ Библиотека Григория Климова. Все книги Г. Климова и информация по теме его исследований]
- [tarranova.lib.ru/authors/n/nork/listaja.txt Алекс Норк. Листая страшные страницы]
- [lib.ru/SCIFICT/ANAKR/klimow.txt Наталья Крайнова. Повелитель мусора]
- [klimov.bravehost.com/ Фан-клуб Григория Климова]
- [lib.ru/PROZA/KLIMOV_GP/ Климов, Григорий Петрович] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.mp3-kniga.ru/klimov-audio.htm Аудиокнига «Князь мира сего»]
- [www.1-sovetnik.com/books/All/Klimov-gal.html Фотоальбом Григория Климова]
- [www.radosvet.net/spy/zog/2176-vysshaya-sociologiya-gpklimova-ili-zagovor.html Интервью Климова по случаю его 80-летия]
- Григорий Климов (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Климов, Григорий Петрович
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Писатели по алфавиту
- Советские перебежчики
- Русские эмигранты второй волны в Германии
- Русские эмигранты второй волны в США
- Русские писатели по алфавиту
- Писатели США
- Редакторы Германии
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Конспирологи
- Выпускники ЮРГТУ (НПИ)
- Кровавый навет
- Персоналии:Антисемитизм в США
- Русские писатели XX века
- Авторы экстремистской литературы
