Климчак, Эдвард

Эдвард Климчак
польск. Edward Klimczak
Род деятельности:	филолог, преподаватель, организатор европейской поддержки Солидарности
Дата рождения:	5 апреля 1944(1944-04-05)
Место рождения:	Кельце
Дата смерти:	15 апреля 2011(2011-04-15) (67 лет)
Место смерти:	Берлин
Награды и премии:

Эдвард Станислав Климчак (польск. Edward Stanisław Klimczak; 5 апреля 1944, Кельце — 15 апреля 2011, Берлин) — польский филолог, университетский преподаватель, диссидент и политэмигрант времён ПНР. Демократический социалист, неотроцкист. Организатор европейских кампаний в поддержку движения Солидарность, советник президента Польши в изгнании.

Преподавание

Окончил Экономический университет в Катовице, Ягеллонский университет и Лодзинский университет. Получил специальности менеджера по туризму, преподавателя русской и английской филологии. В 1967—1973 преподавал русскую литературу и английскую грамматику в Лодзинском университете.

В 1973 отправился в рабочую командировку в ФРГ. Преподавал русский и английский языки в Саарском университете (Саарбрюккен) и в гимназии имени Карла Боша (Людвигсхафен-ам-Райн). С 1976 обосновался в Западном Берлине, преподавал русский и английский в Свободном университете Берлина.

Зарубежная поддержка «Солидарности»

Эдвард Климчак в ранней молодости состоял в ПОРП, но придерживался левых взглядов, близких к неотроцкизму. Был сторонником идей демократического социализма. С 1980 примкнул к Солидарности, поддерживал левое крыло независимого профдвижения и и Польскую социалистическую партию труда Эдмунда Балуки.

14 декабря 1981, на другой день после введения военного положения в ПНР, Эдвард Климчак создал в Западном Берлине Комитет защиты Солидарности (KOS). При поддержке студенческих троцкистских групп и польских эмигрантов он организовал массовые акции протеста против военного режима ПНР. В январе 1982 Эдвард Климчак при участии троцкистов начал издавать Biuletyn KOS (c 1983 — Pogląd). Средства на издания были получены от американского профобъединения АФТ-КПП. KOS был преобразован в общественную организацию Towarzystwo Solidarność, установившую тесную связь с базирующимся в Лондоне Правительством Польши в изгнании.

Особые усилия прикладывались к тому, чтобы убедить западногерманское общество в перспективах польского оппозиционного движения, доказать его значение для Европы в целом.

Прагматичные немцы больше верили в Кремль и его атомную мощь, чем бастующие рабочие Польши.
Эдвард Климчак

Эдвард Климчак стал одним из лидеров польской политической эмиграции. С 1983 — член Совета при президенте Польши в изгнании Эдварде Рачиньском. Организовывал контакты членов эмигрантского правительства с западноберлинской общественностью. Активно сотрудничал с французскими троцкистами из профобъединения Force Ouvrière, прежде всего в защите Эдмунда Балуки.

Участие в польском противостоянии

На протяжении 1980-х Эдвард Климчак оказывал разностороннюю помощь польскому оппозиционному подполью. Сотрудничал с движением Борющаяся солидарность Корнеля Моравецкого. Занимался прежде всего организацией распространения в Польше нелегальной литературы. Среди связей Климчака в Польше особое место занимала Ядвига Хмелевская.

Деятельность Эдварда Климчака вызывала серьёзное беспокойство спецслужб Варшавского договора. Оперативные мероприятия против Климчака и его организации осуществляла не только Служба безопасности ПНР, но и восточногерманская Штази.

При проведении первых альтернативных выборов июня 1989 года Эдвард Климчак был организатором голосования в зарубежном округе Западного Берлина (для польских граждан, находившихся за границей). В декабре 1990 года выполнял ту же функцию на выборах президента Польши. В первом случае поддерживал Гражданский комитет Солидарность, во втором Леха Валенсу.

Награждение

Эдвард Климчак не вернулся в Польшу на постоянное жительство. В середине 1990-х преподавал польский язык и литературу в Великобритании, в 2004—2009 — в Берлине.

11 декабря 2009 года указом президента Польши Леха Качиньского Эдвард Климчак был награждён Орденом Заслуг перед Республикой Польша (в церемонии награждения участвовал видный деятель «Солидарности» сенатор Ян Рулевский и его жена Катажина Шотт-Рулевская). Удостоен также медали «Солидарности» «За заслуги в борьбе за независимость Польши и права человека».

Эдвард Климчак скончался в германской столице в возрасте 67 лет. В откликах соратников он характеризовался как «неукротимый воин свободной Польши».

Отрывок, характеризующий Климчак, Эдвард

Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!