Клинтон, Джордж (политик)

Джордж Клинтон George Clinton
4-й вице-президент США
4 марта 1805 — 20 апреля 1812
Президент:	Томас Джефферсон Джеймс Мэдисон
Предшественник:	Аарон Бурр
Преемник:	должность вакантна Элбридж Герри
1-й и 3-й губернатор Нью-Йорка
30 июля 1777 — 1 апреля 1795
Вице-губернатор:	Пьер Ван Кортланд
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Джон Джей
1 апреля 1801 — 1 апреля 1804
Вице-губернатор:	Иеремия Ван Ренсселер
Предшественник:	Джон Джей
Преемник:	Морган Льюис
Рождение:	26 июля 1739(1739-07-26) Литл-Бритейн, провинция Нью-Йорк, Британская империя
Смерть:	20 апреля 1812(1812-04-20) (72 года) Вашингтон, США
Отец:	Чарльз Клинтон
Супруга:	Сара Корнелия Тэпен
Дети:	Кэтрин, Корнелия, Джордж, Элизабет, Марта, Мария
Партия:	Демократическо-республиканская партия
Автограф:

Джордж Клинтон (англ. George Clinton; 26 июля 1739 — 20 апреля 1812) — американский государственный и военный деятель. Он был первым избранным губернатором Нью-Йорка, и затем вице-президентом Соединенных Штатов при Томасе Джефферсоне и Джеймсе Мэдисоне.

Ранние годы и участие в Революции

Джордж Клинтон родился 26 июля 1739 года в небольшом поселении Малая Британия в округе Ориндж штата Нью-Йорк. Свои политические взгляды и интересы он получил от отца — Джона Клинтона, ирландского иммигранта из ирландского графства Лонгфорд, члена Нью-Йоркого колониального собрания. Джордж Клинтон был братом генерала Джеймса Клинтона и дядей будущего губернатора штата Нью-Йорк Девитта Клинтона. Джордж Клинтон не является родственником 42-го президента США Билла Клинтона (при рождении носившего фамилию Блайт).

В возрасте 18 лет Клинтон поступил на службу в Британскую Армию во время Франко-индейской войны, и со временем дорос до звания лейтенанта. Затем он изучал право, впоследствии став секретарём в суде общегражданских исков, а затем работал в колониальном собрании. Позже он был избран в Континентальный Конгресс, где голосовал за Декларацию независимости США, но был вызван Джорджем Вашингтоном для службы бригадным генералом народного ополчения и должен был уехать перед подписанием.

Клинтон был известен своей ненавистью к лоялистам — он применял конфискацию и продажу их имущества, чтобы помочь подавить их сопротивление. Джордж Клинтон был сторонником и другом Джорджа Вашингтона, во время тяжёлой зимовки в Вэлли-Фордж он поставлял продовольствие войскам. На первую в истории США инаугурацию президента Клинтон приехал вместе с Вашингтоном верхом на лошади и устроил торжественный ужин в честь этого события.

Политическая карьера

В 1759 году он был назначен секретарём Ольстерского округа штата Нью-Йорк, эту должность он занимал в течение следующих пятидесяти двух лет. Он был членом Нью-Йоркского Провинциального Собрания от Ольстерского округа с 1768 до 1776 года. Он стал первым избранным Губернатором Нью-Йорка в 1777 году, и был переизбран шесть раз, находясь на этой должности до 1795 года.

В 1783 году в Добс-Ферри Клинтон и Вашингтон провели переговоры с генералом Гаем Карлтоном относительно вывода британских войск из их мест дислоцирования в Соединённых Штатах.

В 1787—1788 годах Клинтон публично выступал против принятия новой Конституции Соединённых Штатов. Герберт Сторинг отождествил с Клинтоном автора, который писал под псевдонимом «Cato» антифедералистские эссе, появившиеся в нью-йоркских газетах во время дебатов по поводу ратификации конституции. Однако авторство эссе поставлено под сомнение. Клинтон отозвал свои возражения только после того, как «Билль о правах» был одобрен.

В 1792 году он был выдвинут только что созданной Джефферсоном «республиканской» партией в кандидаты на пост вице-президента США. Республиканцы, поддержав вместе с большинством выдвижение Вашингтона на президентский срок, выступили против кандидатуры на пост вице-президента Джона Адамса, подозревая его в «промонархических» взглядах. Клинтон был выдвинут вместо Томаса Джефферсона, поскольку в таком случае Джефферсон и Вашингтон представляли бы один штат — Вирджинию, что не допускается избирательным законодательством. Клинтон получил 50 голосов выборщиков против 77 у Адамса. Кандидатура Клинтона была дискредитирована его антифедералистскими выступлениями и его спорным, с небольшим перевесом, переизбранием на должность губернатора в 1792 году (он победил только с перевесом в 108 голосов, а голоса от округа Отсего, где большинство избирателей были настроены против Клинтона, не были учтены по техническим причинам).

В 1795 году он не стал переизбираться на пост губернатора. И с того времени не занимал ни одного государственного поста, пока он не был избран в Собрание Штата Нью-Йорк в 1800 и 1801 годах. В 1801 году он был еще раз избран губернатором, и прослужил на этом посту до 1804 года. В общей сложности он находился на этом посту 21 год, и тем самым он является самым долго находившимся на должности губернатором штата.

Клинтон был вновь выдвинут кандидатом на пост вице-президента США при Джефферсоне на президентских выборах 1804 года и на сей раз был избран, сменив на этом посту Аарона Бурра. Он занимал пост четвёртого вице-президента Соединенных Штатов, сначала при Джефферсоне с 1805 до 1809 года, а затем при Джеймсе Мэдисоне с 1809 до своей смерти от инфаркта миокарда в 1812 году. Клинтон был первым вице-президентом, умершим в должности.

Клинтон был одним из двух вице-президентов, занимавших должность при двух различных президентах (другим был Джон Колдвелл Кэлхун).

Клинтон был кандидатом на пост президента на выборах 1808 года, получив шесть голосов выборщиков от крыла Демократической Республиканской партии, которая отнеслась неодобрительно к Джеймсу Мэдисону. Он занял третье место после Мэдисона и Чарльза Пинкни от Федералистской партии.

Первоначально он был похоронен в Вашингтоне, но в 1908 году был перезахоронен в Кингстоне штате Нью-Йорк.

Семья

7 февраля 1770 года Клинтон женился на Саре Корнелии Тэпен. У них было пять дочерей и один сын:

1. Кэтрин Клинтон (5 ноября 1770 — 10 января 1811). Первый брак — Джон Тайлер. Второй — Пирр Ван Кортленд младший — сын вице-губернатора Нью-Йорка Пирра Ван Кортленда.
2. Корнелия Тэпен Клинтон (29 июня 1774 — 28 марта 1810). Вышла замуж за Эдмонда-Чарльза Генета.
3. Джордж Вашингтон Клинтон (18 октября 1778 — 27 марта 1813). Был женат на Анне Флойд, дочери Уильяма Флойда. (Шурин — Конгрессмен Бенджамин Толмэдж)
4. Элизабет Клинтон (10 июля 1780 — 8 апреля 1825). Вышла замуж за Маттиаса Толмэджа.
5. Марта Вашингтон Клинтон (12 октября 1783 — 20 февраля 1795).
6. Мария Клинтон (6 октября 1785 — 17 апреля 1829). Вышла замуж за Стивена Брикмэна — внука Пирра Ван Кортленда и Джоанны Ливингстон.

Наследие

В его честь назвали: округ Клинтона в штате Нью-Йорк, округ Клинтона в штате Миссури, округ Клинтона в штате Огайо, поселение Клинтон в округе Онеида в штате Нью-Йорк и местность возле Гамильтонского Колледжа. В Вашингтоне округа Колумбии установили позолоченную конную статую с ним на Коннектикут Авеню. В 1873 году штат Нью-Йорк подарил бронзовую статую Клинтона Залу Национальной Скульптурной Коллекции в Капитолии.

Мост между Риниклифф и Кингстоном в Нью-Йорк назвали мостом Джорджа Клинтона.

Библиография

Kaminski, John P. George Clinton: Yeoman Politician of the New Republic. — Madison House. — 1993.

Отрывок, характеризующий Клинтон, Джордж (политик)

Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.