Клиометрика

Клиометрика (англ. Cliometrics) — междисциплинарное направление, связанное с применением экономической теории и эконометрических методов и моделей в исследованиях по экономической истории. Расширительно ассоциируется с применением математических методов в исторических исследованиях, то есть отождествляется с квантитативной историей.

Название дисциплины происходит от имени Клио — музы истории и героической поэзии в греческой мифологии.

История

Впервые термин клиометрика появился в печати в декабре 1960 года в статье Дж. Хьюгса, Л. Дэвиса и С. Рейтера «Аспекты квантитативного исследования в экономической истории».

«Клиометрическая революция» произошла в 1960-е годы. Особую роль здесь сыграло то обстоятельство, что в 1960 году редакторами «Journal of Economic History» стали сторонники клиометрического подхода Дуглас Норт и Уильям Паркер. Тогда же в США стали регулярно проводиться клиометрические конференции. В этот период в центре внимания американских клиометристов было изучение роли железных дорог в развитии процессов индустриализации, истории сельского хозяйства США в XIX веке, экономической эффективности рабского труда в американской экономике.

С 1970-х годов клиометрический подход расширяет своё влияние в исследованиях по экономической истории в Великобритании, скандинавских странах, Испании, Бельгии, Голландии и др. странах.

В более широком плане применение количественных методов в исторических исследованиях (квантитативная история) получило распространение также во Франции (преимущественно в рамках школы «Анналов»), Германии (основную роль здесь играет Центр историко-социальных исследований Кельнского университета) и других странах.

В 1993 году Роберт Фогель и Дуглас Норт получили Нобелевскую премию по экономике за цикл работ в области клиометрики. В решении Нобелевского комитета отмечается, что премия присуждена «за развитие новых подходов в исследованиях по экономической истории, основанных на применении экономической теории и количественных методов для объяснения экономических и институциональных изменений».

В СССР/России клиометрическая школа складывается в 1960-е — 1970-е годы вокруг И. Д. Ковальченко (Л. В. Милов, Л. И. Бородкин и др.). Развитие клиометрики («новой экономической истории») шло в русле более широкого направления — квантитативной истории, включающего приложения в различных областях исторического знания.

Значительную роль в развитии исследований в области квантитативной истории на этапе её становления сыграли также В. А. Устинов, К. В. Хвостова, А. Л. Вайнштейн, А. К. Соколов, Н. Б. Селунская, В. З. Дробижев, Е. И. Пивовар, Т. И. Славко, Б. Н. Миронов, С. Г. Кащенко, Ю. П. Бокарев, И. М. Гарскова и др. К числу теоретических достижений отечественной школы квантитативной истории относятся разработка информационных аспектов источниковедения, концепций и методов анализа массовых источников, методологии применения многомерного статистического анализа и математического моделирования в исторических исследованиях. Наиболее существенные результаты применения методов квантитативной истории достигнуты в области аграрной истории дореволюционной России, социально-политической истории советского общества первых десятилетий советской власти, изучении средневековых русских текстов, а также в археологических исследованиях (наибольшую известность в «квантитативной археологии» получили работы Г. А. Федорова-Давыдова, Д. В. Деопика, Ю. Л. Щаповой, В. Б. Ковалевской и др.).

С середины 1990-х годов российские историки-квантификаторы активно участвуют в деятельности научного сообщества, связанного с новым междисциплинарным направлением — исторической информатикой. Это направление развивается в рамках Ассоциации «История и компьютер» (АИК).

В последнее время в России активно развивается «клиодинамика» — новое направление в математическом моделировании исторических процессов (П. В. Турчин, Г. Г. Малинецкий, А. В. Коротаев, С. А. Нефёдов, С. П. Капица, Л. И. Бородкин, Ю. Н. Павловский, С. Ю. Малков, А. В. Подлазов и др.).

См. также

• Количественные оценки в истории

Литература

• Ковальченко И. Д. [www.hist.msu.ru/Science/IDK/research.htm Методы исторического исследования]. — Изд. 2-е. — М.: Наука, 2003. — ISBN 5-02-008893-5.
• Математические методы в исторических исследованиях / Под ред. И. Д. Ковальченко. — М.: Наука, 1972.
• Миронов Б. Н. История в цифрах. — Л., 1991.
• Соколов А. К. О применении новых методов в исследованиях по истории советского рабочего класса // Вопросы методологии и истории исторической науки. — М.: МГУ, 1981. — Вып. 3.
• Бородкин Л. И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. — М.: МГУ, 1986.
• Математическое моделирование исторических процессов / Под ред. Л. И. Бородкина. — М., 1996.
• Бородкин Л. И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. — 2003. — № 2.
• Уильямсон С. [www.hist.msu.ru/Labs/Ecohist/OB1/willmson.htm История клиометрики в США] // Экономическая история. Обозрение. Вып. 1. — М., 1996. — С. 75—107.
• Малинецкий Г. Г. [abuss.narod.ru/Biblio/histmat1.pdf Теоретическая история и математика] // История и Математика: Макроисторическая динамика общества и государства]. — М.: КомКнига/УРСС, 2007. — С. 7—20. — ISBN 978-5-484-01009-7.
• Fogel, Robert William and Engerman, Stanley L. Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery. — Reissue edition. — N. Y.: W.W. Norton and Company, 1995. — ISBN 0-393-31218-6.

Ссылки

• [www.cliometrics.org/ The Cliometric Society]
• [www.hist.msu.ru/Science/IDK/index.html Материалы в 85-летию академика И. Д. Ковальченко]

Отрывок, характеризующий Клиометрика

После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.