Клифт, Монтгомери
Монтгомери Клифт | |
Montgomery Clift | |
Клифт в конце 1940-х годов | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
Нью-Йорк, США |
Профессия: | |
Карьера: |
1939—1966 |
Эдвард Монтгомери Клифт (англ. Edward Montgomery Clift, более известный как Монтгомери Клифт (или Монти Клифт), 17 октября 1920 — 23 июля 1966) — американский актёр, один из первых голливудских секс-символов — приверженцев системы Станиславского (вместе с Марлоном Брандо и Джеймсом Дином). Четырежды номинант на премию «Оскар».
Содержание
Биография
Детство и юность
Монтгомери Клифт родился 17 октября 1920 года в Омахе, штат Небраска. Его отец, Уильям Брукс Клифт, был успешным брокером на Уолл-стрит. Так как он работал в Нью-Йорке, за детьми ухаживала только мать актёра Этель Андерсон. Она часто брала маленького Монти, его сестру-близнеца Роберту и брата Брукса в путешествия по Европе и на Бермудские острова, где у Клифтов был дом. Чтобы решить вопрос с образованием, родители на время этих долгих поездок нанимали для детей частных учителей. Однако жизненный уклад семьи Клифтов сильно изменился в 1929 году, когда началась Великая депрессия.
Едва Монти исполнилось 13 лет, они переехали в Сарасоту, штат Флорида. Там будущий актёр принимал участие в местном юношеском драматическом клубе, где впервые испробовал свои силы на театральном поприще. Монтгомери очень серьёзно отнесся к своему новому увлечению. Его мать видела, как естественно он держался на сцене, и подала Монтгомери мысль о профессиональной актёрской карьере. Вскоре семья Клифтов снова переехала — на этот раз в Шэрон, штат Массачусетс. Монтгомери с успехом прошёл пробы на роль в бродвейской постановке «Улетай домой», в которой он играл целых два сезона. Когда Монтгомери получил главную роль в спектакле «Дама природа», его семья переехала в Манхэттен. Эта роль принесла актёру звёздный статус уже в 17 лет.
Карьера
На Бродвее Клифт дебютировал в 1942 году. После успеха в пьесе Торнтона Уайлдера он близко сошёлся с её автором, который дал ему совет держаться подальше от Голливуда[1].
После 10 лет театральной карьеры Клифт влез в долги. Чтобы расплатиться с задолженностью в размере 13 тыс. $ он принял предложение Говарда Хоуса сняться вместе с Джоном Уэйном в фильме «Красная река», который ныне признан одним из величайших вестернов. В этом же году он был номинирован на премию «Оскар» за роль в фильме «Поиск». Эта роль прославила его в качестве нового голливудского секс-символа, не чуждого, однако, ролей довольно восприимчивых и, местами, ранимых героев.[1]
Биографы сходятся на том, что Клифт был бисексуален: известны его романы как с мужчинами, так и с женщинами[1]. Любовные сцены с Элизабет Тейлор в фильме «Место под солнцем» продемонстрировали новый образец романтических отношений на экране между мужчиной и женщиной. Дружеские отношения с Тейлор он сохранил до конца жизни. Такие ленты, как «Отныне и во веки веков», «Округ Рейнтри», «Клуб одиноких сердец», считаются, по праву, визитной карточкой актёра.
Несмотря на то, что актёр отклонил приглашения сниматься в «Бульваре Сансет» и «К востоку от Эдема», у него не было недостатка предложений от режиссёров. В 1958 году Клифт снялся в «Молодых львах» вместе с одним из своих «конкурентов» на голливудской сцене — Марлоном Брандо, которого в то время считали соперником Клифта, поскольку оба учились в одной киношколе, были на тот момент безумно популярны и имели схожую манеру игры.[1]
12 мая 1956 года, возвращаясь с вечеринки в Беверли-Хиллс, Клифт врезался в телефонный столб. В результате аварии у него оказались сломаны нос и челюсть. Одна из скул после этого оказалась парализованной. Спасаясь от болей, актёр пристрастился к болеутоляющим и алкоголю, что разрушило его здоровье. Самоистребительное поведение актёра называли «самым долгим суицидом в истории Голливуда».[2]
Монтгомери Клифт скончался от сердечного приступа в возрасте 45 лет в своём доме в Нью-Йорке. По заключению специалистов столь ранняя смерть актёра могла быть вызвана наркоманией, которая сильно подорвала его здоровье.
Фильмография
Год | Русское название | Оригинальное название | Персонаж |
---|---|---|---|
1948 | Поиск | The Search | Ральф «Стив» Стивенсон |
1948 | Красная река | Red River | Мэтью «Мэтт» Гарт |
1949 | Наследница | The Heiress | Моррис Таунсэнд |
1950 | Большой подъём | The Big Lift | Сержант Дэнни МакКаллоу |
1951 | Место под солнцем | A Place in the Sun | Джордж Истман |
1953 | Я исповедуюсь | I Confess | Св. отец Майкл Уильям Логан |
1953 | Отныне и во веки веков | From Here to Eternity | Роберт И. Ли «Пру» Пруитт |
1953 | Вокзал Термини | Stazione Termini | Джованни Дориа |
1957 | Округ Рэйнтри | Raintree County | Джон Уайклифф Шонесси |
1958 | Подруга скорбящих | Lonelyhearts | Адам Уайт |
1958 | Молодые львы | The Young Lions | Ной Акерман |
1959 | Внезапно, прошлым летом | Suddenly, Last Summer | Доктор Кукровиц |
1960 | Дикая река | Wild River | Чак Гловер |
1961 | Неприкаянные | The Misfits | Перс Хауланд |
1961 | Нюрнбергский процесс | Judgement at Nuremberg | Рудольф Петерсен |
1962 | Фрейд: Тайная страсть | Freud | Зигмунд Фрейд |
1966 | Отступник | The Defector | Профессор Джеймс Бауер |
Номинации
Монтгомери Клифт был номинирован на множество самых престижных наград, однако не получил ни одну из них.
- Премия «Оскар»
- 1948 — Лучший актёр (за фильм «Поиск»)
- 1951 — Лучший актёр (за фильм «Место под солнцем»)
- 1953 — Лучший актёр (за фильм «Отныне и во веки веков»)
- 1961 — Лучший актёр второго плана (за фильм «Нюрнбергский процесс»)
- BAFTA
- 1961 — Лучший иностранный актёр (за фильм «Нюрнбергский процесс»)
- Золотой глобус
- 1962 — Лучший актёр второго плана (за фильм «Нюрнбергский процесс»)
Напишите отзыв о статье "Клифт, Монтгомери"
Примечания
Ссылки
- [www.nndb.com/people/920/000043791/ Монтгомери Клифт] (англ.) на сайте NNDB
Отрывок, характеризующий Клифт, Монтгомери
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.