Клиффорд, Джон, 9-й барон де Клиффорд

Джон Клиффорд англ. John Clifford <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Клиффордов</td></tr>
9-й барон де Клиффорд
22 мая 1455 — 28 марта 1461
Предшественник:	Томас Клиффорд
Преемник:	Титул конфискован, восстановлен в 1485 году для Генри Клиффорда
верховный шериф Уэстморленда
22 мая 1455 — 28 марта 1461
Предшественник:	Томас Клиффорд
барон Уэстморленд
22 мая 1455 — 28 марта 1461
Предшественник:	Томас Клиффорд
Преемник:	титул конфискован
барон Скиптон
22 мая 1455 — 28 марта 1461
Предшественник:	Томас Клиффорд
Преемник:	титул конфискован
Рождение:	8 апреля 1435(1435-04-08) замок Конисбург, Западный Райдинг Йоркшира, Англия
Смерть:	28 марта 1461(1461-03-28) (25 лет) Феррибридж, Йоркшир, Англия
Род:	Клиффорды
Отец:	Томас Клиффорд
Мать:	Джоан Дакр
Супруга:	Маргарет де Бромфлет
Дети:	сыновья: Генри Клиффорд, Ричард Клиффорд, Томас Клиффорд дочь: Элизабет Клиффорд

Джон Клиффорд (англ. John Clifford; 8 апреля 1435 — 28 марта 1461) — 9-й барон де Клиффорд, барон Уэстморленд и Скиптон и наследственный верховный шериф Уэстморленда с 1455 года, английский землевладелец и военачальник, сын Томаса Клиффорда, 8-го барона де Клиффорда, и Джоан Дакр. Его основные владения располагались в Йоркшире, Нортамберленде, Камберленде и Уэстморленде.

Барон Клиффорд принимал деятельное участие в войне Алой и Белой розы на стороне Ланкастеров. Во время битвы при Уэйкфилде убил графа Ратленда, второго сына Ричарда Йоркского, — из мести за отца, убитого в 1455 году Ричардом. За это он получил прозвище «Мясник» (англ. the Butcher). Клиффорд погиб в битве при Феррибридже, после чего его владения и титулы были конфискованы новым королём Эдуардом IV, старшим сыном Ричарда Йоркского, возвращены они были наследнику Джона только в 1485 году.

Барон Клиффорд является персонажем исторической хроники Уильяма Шекспира «Генрих VI» (2-я и 3-я части).

Биография

Молодые годы

Джон родился 8 апреля 1435 года в замке Конисбург, который располагался в Западном Райдинге Йоркшира. Этот замок подарила его отцу тётя — Мод, вдовствующая графиня Кембридж. Она была одной из крёстных Джона, позже по завещанию она оставила крестнику 12 серебряных блюд.

О детских годах Джона ничего не известно. Впервые в источниках он появляется 24 августа 1453 года, когда встал на сторону рода Перси, представители которого были союзниками Клиффордов начиная с 1390-х годов. Перси конфликтовали с Невиллами из-за господства в Северо-Восточной Англии, что в итоге в 1453 году вылилось в настоящую феодальную войну. К этому времени Джон был уже женат на Маргарет де Бромфлет, дочери Генри де Бромфлета, 1-го барона Вески, крупного землевладельца в Восточном Райдинге Йоркшира. Возможно, что таким образом его отец, Томас Клиффорд, 8-й барон де Клиффорд, пытался создать себе большую свободу для манёвра, расширяя свои владения в земли, где влияние Невиллов было гораздо слабее, чем влияние Перси.

Барон Клиффорд

В 1455 году в Англии разгорелся феодальный конфликт, известный как война Алой и Белой розы. 22 мая в так называемой первой битве при Сент-Олбансе погиб его отец. В результате этой битвы власть в Англии фактически оказалась в руке Йорков, которых возглавлял герцог Ричард Йоркский. После того как в августе того же года с королём Генрихом VI случился новый приступ сумасшествия, герцог Йорк был назначен лордом-протектором королевства.

Рассудок вернулся к королю в феврале 1456 года, после чего герцог Йорк был вновь отстранён от власти. Королева Маргарита Анжуйская, жена Генриха VI, которая ненавидела герцога Йорка, решила сплотить вокруг себя его непримиримых противников, в числе которых был и Джон Клиффорд. В момент гибели отца он считался ещё несовершеннолетним, вступить в права наследования он смог 5 июля 1456 года. Кроме длительного родового противостояния Невиллам, которые были союзниками герцога Йорка, из-за власти в Северо-Восточной Англии, у молодого барона Клиффорда было ещё желание отомстить за гибель отца.

Король пытался уладить конфликт, порождённый первой битвой при Сент-Олбансе. Он собрал Великий совет в Лондоне, на котором 24 марта 1458 года было объявлено о достижении примирения. Ричард Невилл, герцог Уорик, обязался выплатить 1000 марок (666 фунтов) Джону Клиффорду и его братьям и сёстрам в качестве компенсации за гибель отца. Однако Клиффорд, который прибыл в Лондон вместе с сыновьями графа Нортумберленда (его отец также погиб во время первой битвы при Сент-Олбансе) с отрядом в 1500 человек, не стремился к примирению, и церемония «любви и примирения», проведённая королём, особого эффекта не дала. Королеву Маргариту, занимавшую к тому моменту доминирующее положение в управлении Англией, привлекла энергия молодого Клиффорда, в результате он стал одним из важных сторонников Ланкастеров (сторонников короля) в борьбе против Йорков (сторонников герцога Йоркского).

При этом Клиффорд активно действовал и вне двора. С 1456 года он был мировым судьёй в Уэстморленде, а в 1458 году был назначен судьёй в Западном Райдинге Йоркшира.

Видимость мира продолжалась недолго. В 1459 году возобновились военные столкновения между Йорками и Ланкастерами. 12 октября 1459 года состоялась битва на Ладфордском мосту, закончившаяся катастрофически для герцога Йоркского и графа Уорика, которые вместе с участвовавшими в мятеже сторонниками были вынуждены бежать из Англии.

Участие в войне Алой и Белой розы

В ноябре 1459 года Клиффорд был вызван на заседание парламента в Ковентри, получившее название «Парламент Дьяволов». Из сторонников Йорка на нём присутствовали только те, которые не принимали участие в вооружённом мятеже, большинство в заседании парламента же составляли сторонники Ланкастеров. На заседании было объявлено о конфискации имущества беглецов, сами они были объявлены изменниками. 11 декабря Клиффорд принёс клятву верности королю, королеве и принцу Эдуарду, наследнику престола. Конфискованные у йоркистов владения были розданы сторонникам короля. 19 декабря Клиффоррду был пожалован замок Пенрит, отобранный у графа Солсбери. Владение этим замком Невиллами долгое время было источником неприятностей для Клиффордов, поскольку он располагался в непосредственной близости от их владений в Уэстморленде и их замка Брогем. Кроме того, 8 апреля 1460 года Клиффорд был назначен хранителем Западной марки — на пост, который в последнее время занимали Невиллы. При этом ему было приказано набрать людей в Камберленде, Уэстморленде и Нортгемптоне для сопротивления герцогу Йоркскому и другим мятежникам, используя ресурсы своей должности.

Летом 1460 года сторонники герцога Йоркского, которых возглавлял граф Уорик, вернулись в Англию. 10 июля 1460 года в битве при Нортгемптоне королевская армия была разбита, а сам король попал в плен к Уорику. При этом главные соперники Йорков, в том числе и Клиффорд, в битве не участвовали. Королева Маргарита с сыном бежала в Шотландию, где нашла убежище, её сторонники укрепились на севере Англии. Сам герцог Йоркский вернулся в Англию в сентябре. А 16 октября герцог Йоркский предъявил права на английский престол. В результате разбирательства в парламенте он 25 октября был признан наследником престола, что было утверждено Генрихом VI 31 октября.

8 октября Клиффорд получил приказ сдать замок Пенрит графу Солсбери. Также он был вызван в парламент для обсуждения претензий Йорка на трон, но Клиффорд предпочёл остаться в Северной Англии. Он был среди лордов, которые в Халле встретились с королевой Маргаритой, а впоследствии присутствовал на собрании в Йорке, на котором было решено отправить вооружённые отряды, чтобы разорять принадлежавшие герцогу и графу Солсбери поместья. Клиффорд, возможно, сам принимал участие в этих грабежах.

Узнав о происходящем на севере, герцог Йоркский в декабре двинулся с армией на север. 30 декабря состоялась битва при Уэйкфилде. Перед битвой герцог Соммерсет посвятил Клиффорда в рыцари. Участие в этой битве принесло Клиффорду значительную известность. Йорки потерпели сокрушительное поражение, а сам герцог Йоркский и многие другие йоркисты были убиты. Восемнадцатилетний Эдмунд, граф Ратленд, второй сын герцога, который также участвовал в битве, попытался бежать, смешавшись с солдатами Клиффорда. По сообщению хронистов, Клиффорд узнал Эдмунда и лично убил его на Уэйкфилдском мосту. Впервые сообщение об этом появляется в анналах Уильяма Вустерского. За это убийство он получил прозвище «Мясник» (англ. the Butcher).

После победы сторонники Ланкастеров двинулись на юг. К армии присоединилась и королева Маргарита. В Сент-Олбансе они 17 февраля 1461 года разбили армию Йорков, которой командовал граф Уорик. Ему вместе с герцогом Норфолком удалось бежать. При этом в разгар сражения из-под надзора Уорика удалось бежать королю Генриху VI, который смог воссоединиться с женой.

Гибель

Однако развить успех Ланкастерам не удалось. На Лондон, в котором преобладали йоркистские настроения, армия идти не рискнула. К Лондону двигалась армия Йорков, возглавляемая наследником Ричарда Йоркского — Эдуардом, графом Марчем, которого гибель отца сделала герцогом Йоркским. В итоге Ланкастеры повернули к Йорку, лишившись стратегического преимущества, завоёванного победой при Сент-Олбансе.

Вступив в Лондон, Эдуард 4 марта провозгласил себя королём под именем Эдуарда IV. Затем он двинулся следом за ланкастерской армией. 28 марта авангард его армии, которым командовал барон Фицуолтер, наткнулся на ланкастерскую армию у Феррибриджа на реке Эр. Ланкастерцами командовали Клиффорд и барон Невилл. Фицуолтер и Уорик попытались пробиться через Феррибридж, за которым был мост через реку, но Клиффорд отбил нападение, причём Фицуолтер был убит, а Уорик ранен. Когда из замка Понтефракт подошли основные силы Йорков, им удалось отбросить ланкастерцев на другой берег, но тем удалось разрушить за собой часть моста. Ланкастерцы несколько часов стойко сопротивлялись, но барону Фоконбергу удалось переправиться через реку выше по течению и напасть на защитников с тыла. В завязавшейся схватке Клиффорд был убит: он снял латный воротник, который сковывал ему движения, и в незащищённое горло попала стрела.

Тело Клиффорда было сброшено в общую могилу. После того как на следующий день в битве при Таутоне Эдуард IV смог разбить Ланкастеров, причём при этом погибло большое количество знати — сторонников Ланкастеров, он смог достаточно прочно утвердиться на троне. Все владения и титулы Клиффорда были конфискованы. Земли и поместья Клиффорда в Уэстморленде в итоге получил граф Уорик. Сын Клиффорда, Генри, получивший прозвище «лорд пастухов», был лишён всех прав и был вынужден скрываться. Только после того как в 1485 году власть захватил Генрих VII, наследнику Клиффорда были возвращены все его владения и титулы.

В культуре

Джон Клиффорд под именем лорд Клиффорд является одним из действующих лиц исторических хроник Уильяма Шекспира «Генрих VI, часть 2» (под именем Клиффорд младший)) и «Генрих VI, часть 3» (под именем Лорд Клиффорд). При этом Шекспир следует хронике Холла, показывая, что отец Джона Клиффорда, Томас Клиффорд, пал от руки самого герцога Йоркского.

Во 2-й части «Генриха VI» роль Клиффорда серьёзно расширена по сравнению с историческим прототипом. Неизвестно, участвовал ли он в первой битве при Сент-Олбансе. В пьесе же Клиффорд присутствует на поле боя, видит тело отца, после чего произносит яростную речь. Он же убеждает короля и королеву бежать с поля битвы.

В 3-й части «Генриха VI» Джон выступает уже как лорд Клиффорд. Он участвует в битве при Уэйкфилде, где лично из мести убивает герцога Йорка, а затем и его сына, графа Ратленда, провозглашая: «Отец мой умерщвлён твоим. Умри же!» Также Клиффорд показан в битве при Таутоне (в действительности он погиб днём раньше): в вымышленной сцене на него нападает брат Эдуарда IV, Ричард (которого в это время в действительности не было в Англии), а потом при появлении ещё и графа Уорика убегает. Позже Клиффорд показан умирающим, переживая при этом о крахе дома Ланкастеров.

Брак и дети

Жена: Маргарет де Бромфлет (1436 — 12 апреля 1493), дочь Генри де Бромфлета, 1-го барона Вески, и Элеаноры Фиц-Хью. Дети:

• Генри Клиффорд (ок. 1454 — 23 апреля 1523), 10-й барон де Клиффорд с 1485
• Ричард Клиффорд
• сэр Томас Клиффорд; жена: Элен Сварби, дочь Джона Сварби из Брекенбурга
• Элизабет Клиффорд; муж: сэр Роберт Эйск

После гибели мужа Маргарет вышла замуж вторично. Её мужем стал сэр Ланселот Трелкелд, землевладелец из Уэстморленда.

Литература

• Норвич Д. История Англии и шекспировские короли. — М.: Астрель, 2012. — 414, [2] с. — ISBN 978-5-271-43630-7.
• Устинов В. Г. Войны Роз. Йорки против Ланкастеров. — М.: Вече, 2012. — 432 с. — (History files). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9533-5294-9.
• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.
• The Complete Peerage of England, Scotland, Ireland, Great Britain and the United Kingdom / G. E. Cokayne, revised and edited by the Hon. Vicary Gibbs with the assistance of H. A. Doubleday. — 2nd edition revised. — 1913. — Vol. III. Canonteign to Cutts. — P. 293.
• Summerson Henry. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/5654 Clifford, John, ninth Baron Clifford (1435–1461)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.
• Archer Thomas Andrew. Clifford, John de // Dictionary of National Biography. — 1887. — Vol. 11. — P. 67—68.

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p17619.htm#i176190 Sir John de Clifford, 9th Lord Clifford] (англ.). thePeerage.com. Проверено 4 мая 2014.

Предки Томаса Клиффорда

Роджер де Клиффорд (10 июля 1333 — 13 июля 1389) 5-й барон де Клиффорд               Томас де Клиффорд (ок. 1362/1363 — 4 октября 1391) 6-й барон де Клиффорд                       Мод де Бошан (ум. 28 февраля 1403)                 Джон де Клиффорд (ок. 1388 — 13 марта 1422) 7-й барон де Клиффорд                             Томас де Рос (3 января 1337 — 8 июня 1383) 4-й барон Рос из Хелмсли               Элизабет де Рос (ум. март 1424)                         Беатрис де Стаффорд (ум. 14 апреля 1415)                 Томас Клиффорд 8-й барон де Клиффорд                                   Генри Перси (10 ноября 1341 — 19 февраля 1408) 1-й граф Нортумберленд               сэр Генри Перси «Горячая шпора» (20 мая 1364 — 21 июля 1403) лорд Перси                       Маргарет де Невилл (12 февраля 1341 — 11/13 мая 1372)                 Элизабет Перси (ум. 26 октября 1437)                               Эдмунд Мортимер (1 февраля 1352 — 27 декабря 1381) 3-й граф Марч               Элизабет Мортимер (12 февраля 1371 — 20 апреля 1417)                         Филиппа Плантагенет (16 августа 1355 — до 7 января 1378) 5-я графиня Ольстер               Джон Клиффорд 9-й барон де Клиффорд                                         Хью Дакр (ок. 1335 — 24 декабря 1383) 4-й барон Дакр               Уильям Дакр (ок. 1357 — 20 июля 1399) 5-й барон Дакр                       Элизабет Максвелл (ум. до 1 января 1370)                 Томас Дакр (27 октября 1387 — 15 января 1458) 6-й барон Дакр                             Мария или Джоан Дуглас                         Джоан Дакр                                     Джон де Невилл (ок. 1330 — 17 октября 1388) 3-й барон Невилл из Рэби               Ральф де Невилл (ок. 1364 — 21 октября 1425) 1-й граф Уэстморленд                       Мод де Перси (ок. 1335 — 18 февраля 1379)                 Филиппа Невилл (ум. между 8 июля 1453 и 5 января 1458)                               Хьюго де Стаффорд (ок. 1334 — 16 октября 1386) 2-й граф Стаффорд               Маргарет де Стаффорд (ок. 1364 — 9 июня 1396)                         Филиппа де Бошан

Отрывок, характеризующий Клиффорд, Джон, 9-й барон де Клиффорд

– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.