Клиффорд, Розамунда

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Розамунда де Клиффорд
англ. Rosamund de Clifford

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">портрет кисти Данте Габриэля Россетти</td></tr>

 
Смерть: 1176(1176)
монастырь Годстоу, Оксфордшир, Англия
Место погребения: монастырь Годстоу, Оксфордшир, Англия
Род: Клиффорды
Отец: Уолтер Фиц-Ричард де Клиффорд
Мать: Маргарита де Тосни

Розамунда де Клиффорд (англ. Rosamund de Clifford) или Джоан де Клиффорд (англ. Joan de Clifford; ум. 1176) — дочь Уолтера Фиц-Ричарда де Клиффорд и Маргариты де Тосни, любовница короля Англии Генриха II Плантагенета. За свою красоту получила прозвища «Прекрасная Розамунда» (англ. Fair Rosamund) и «Роза мира» (англ. Rose of the World).





Биография

Розамунда происходила из англо-нормандского рода Клиффордов. Её отец, Уолтер Фиц-Ричард, был сначала стюартом, а потом владельцем замка Клиффорд (англ.) в Херефордшире, от его названия и произошло название рода.

Имя Розамунда, вероятно, произошло от латинского выражения rosa mundi («роза мира»)[1].

Точный год рождения Розамунды неизвестен. Она была младшим ребёнком в семье. Брак её родителей относят ко времени после 1140 года, поэтому она могла родиться в 1140-е — 1150-е годы. Вероятно, в 1163 году она познакомилась с королём Генрихом II, который останавливался в принадлежащем её отцу замке Клиффорд во время военной кампании против валлийского правителя Риса ап Грифида. А в 1166 году у неё начался роман с королём. Генрих поселил любовницу в Вудстокском дворце (англ.). Однако до 1174 года о её связи с Генрихом II практически никто не знал[2][3][4].

В 1174 году роман Генриха II и Розамунды стал достоянием общественности. В этом году Алиенора Аквитанская, жена Генриха II, которая ранее присоединилось к восстанию сыновей против супруга, попала к нему в плен и была помещена в заключение в Солсбери. С этого момента король стал открыто жить с Розамундой. Он даже рассматривал возможность развода с Алиенорой, чтобы жениться на Розамунде. Гиральд Камбрийский с осуждением сообщает об этом и, играя словами, пишет, что Розамунду следует именовать «поганой Розой» (лат. Rose immonde)[5].

Однако планы Генриха провалились. Папа римский отказался разводить короля с женой. Кроме того, в 1176 году Розамунда серьёзно заболела и удалилась в монастырь Годстоу (около Оксфорда), где и умерла в том же году[5]. Поздняя легенда обвинила Алиенору в том, что она отравила свою удачливую соперницу. Согласно ей, король пытался спрятать Розамунду от жены в замке, а в саду вокруг он устроил непроходимый лабиринт, найти дорогу в котором можно было лишь с помощью серебряной путеводной нити. Но мстительная Алиенора смогла найти дорогу, после чего предложила Розамунде на выбор — погибнуть от кинжала или от яда. Розамунда выбрала яд. Однако данная легенда, которая нашла отражение во многих произведениях и живописных полотнах, исторически недостоверна, поскольку Алиенора в это время находилась в заключении и не могла совершить приписываемые ей деяния[5][3].

После смерти Генриха II в 1191 году епископ Линкольна Гуго (англ.) посетил могилу Розамунды в Годстоу. Он увидел гробницу в церкви, украшенную шёлковой тканью в окружении восковых свечей — монахини испытывали глубокое почтение к Розамунде, поскольку король осыпал монастырь дарами, чтобы монахини заботились о могиле. Но когда епископ узнал, кто похоронен в гробнице, он впал в ярость и велел перезахоронить тело Розамунды за пределами церкви, поскольку «она была нечестивой женщиной, а любовь короля к ней была незаконной, нарушившей супружескую верность». Монахини выполнили приказ епископа и погребли тело за пределами церкви — на монастырском кладбище. Её могила существовала до XVI века, пока не была уничтожена во время роспуска монастырей королём Генрихом VIII[5][3].

Предполагаемые дети

Сведения о детях, которые родились от связи между Розамундой и Генрихом II, достаточно противоречивы. Легенда приписала Розамунде, что она была матерью Джеффри, ставшего архиепископом Йорка, и Уильяма Длинного Меча, графа Солсбери. Однако эти сведения противоречат фактам. Джеффри родился около 1152 года. Розамунду, которая была младшим ребёнком в семье, в 1170-е годы хронисты называют «девочка» (лат. puellam). В 1152 году она была ещё ребёнком и не могла родить в это время Джеффри. Кроме того, хронист Уолтер Мэп сообщает, что мать Джеффри звали Икенаи[3].

Что касается Уильяма Длинного Меча, то версия о том, что его матерью была Розамунда, достаточно долго считалась общепризнанной в историографии[3]. Однако благодаря найденному документу было установлено, что его матерью была Ида де Тосни, которая в 1181 году вышла замуж за Роджера Биго, 2-го графа Норфолк[6][7][4].

Напишите отзыв о статье "Клиффорд, Розамунда"

Примечания

  1. Anthony à Wood. The life and times of Anthony Wood: antiquary, of Oxford, 1632-1695, described by himself. — Printed for the Oxford historical society, at the Clarendon press, 1891. — P. 341.
  2. Флори Ж. Алиенора Аквитанская. — С. 89.
  3. 1 2 3 4 5 Archer Thomas Andrew. Clifford, Rosamond // Dictionary of National Biography. — 1887. — Vol. 11. — P. 75—77.
  4. 1 2 [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISHNOBILITYMEDIEVAL3.htm#_Toc351099623 Clifford] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 25 февраля 2014.
  5. 1 2 3 4 Флори Ж. Алиенора Аквитанская. — С. 125—126.
  6. Reed Paul C. Countess Ida, Mother of William Longespée, Illegitimate Son of Henry II. — Baltimore, Maryland, U.S.A.: The American Genealogist 77, 2002. — P. 137.
  7. Phair Raymond W. William Longespée, Ralph Bigod, and Countess Ida. — The American Genealogist 77, 2002. — P. 279—281.

Литература

  • Флори Ж. Алиенора Аквитанская. Непокорная королева / Пер. с франц. И. А. Эгипти. — СПб.: Евразия, 2012. — 432 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-91852-018-5.
  • Эрлихман В. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/2863/ Алиенора — мятежница на троне] // Вокруг света. — 2006. — № 9 (2792).
  • Archer T. A. Clifford, Rosamond // Dictionary of National Biography. — 1887. — Vol. 11. — P. 75—77.
  • Archer T. A., rev. Hallam Elizabeth. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/5661 Clifford, Rosamund] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISHNOBILITYMEDIEVAL3.htm#_Toc351099623 Clifford] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 25 февраля 2014.
  • [www.thepeerage.com/p10461.htm#i104602 Rosamund de Clifford] (англ.). thePeerage.com. Проверено 25 февраля 2014.

Отрывок, характеризующий Клиффорд, Розамунда

– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.