Гельвеций, Клод Адриан

Клод Адриан Гельвеций
Claude Adrien Helvétius
Дата рождения:	31 января 1715(1715-01-31)
Место рождения:	Париж, Франция
Дата смерти:	26 декабря 1771(1771-12-26) (56 лет)
Место смерти:	Париж, Франция

Клод Адриа́н Гельве́ций (фр. Claude Adrien Helvétius; 31 января 1715, Париж, Франция — 26 декабря 1771, Париж, Франция) — французский литератор и философ-материалист утилитарного направления.

Биография

Родился в семье придворного врача Жана Клода Андриана Гельвеция (1685—1755; его фамилия изначально была Швайцер [нем. Schweitzer], что, как и Хельвециус [лат. Helvetius], означает в переводе «Швейцарец», «Швейцарский»).

Учился в иезуитском коллеже Луи-ле-Гран, готовясь стать финансовым служащим. Окончив коллеж, служил в Кане помощником своего дяди, сборщика налогов.

В 1738 благодаря влиянию своего отца получил должность генерального откупщика (сборщика налогов).

После женитьбы на Анне Катрин де Линьвиль д’Отрикур в 1751, оставил должность. С женой проводил время в шато Воре близ Ремалара в департаменте Орн и в своём парижском особняке на улице Сен-Анн. В Воре Гельвеций имел богатые угодья и считался радушным хозяином; в Париже его салон получил известность как место для выражения свободомыслия. Входил в кружок Дидро и Гольбаха. Сблизившись с Монтескьё и Вольтером, с 1751 года посвятил себя научным занятиям и литературе (поэзией увлекался ещё в молодости).

Одно из главных его сочинений, «Об уме» (фр. De l’esprit, 1758; рус. пер. 1917, 1938), было осуждено папой Климентом XIII, парижским парламентом и теологическим факультетом Сорбонны и сожжено.

В 1764 посетил Англию, а в 1765 по приглашению Фридриха II — Пруссию. К 1769 Гельвеций закончил труд «О человеке» (De l’Homme, опубл. 1772, посмертно).

Страдал тяжёлой формой подагры и умер в своем доме на улице Сен-Анн 26 декабря 1771 года в Париже. Полное собрание его сочинений было выпущено в Париже в 1818 году.

Воззрения

• Мир материален, бесконечен во времени и пространстве, материя находится в постоянном движении. Мышление и ощущение являются свойствами материи, её наиболее сложными образованиями. Выступал против агностицизма и идеи божественного происхождения мира.
• Гельвеций пытался создать «науку о нравственности». По его мнению, из двух чувств — любви к удовольствию и отвращения к страданию — возникает третье чувство любви к себе. Именно любовь к себе он считал первичным импульсом всех действий человека. Любовь к себе порождает в свою очередь страсти, стремление к счастью и интересы.
• Являлся сторонником учения о решающей роли среды в формировании личности, считал страсти человека главной движущей силой общественного развития.
• В сфере политики и экономики выступал за полную ликвидацию феодальных отношений и феодальной собственности. Был сторонником просвещённого абсолютизма, поскольку считал республиканскую форму правления непригодной для больших государств.

Сочинения Гельвеция оказали влияние на многих известных мыслителей и деятелей конца XVIII-начала XIX вв. В Великобритании его считали прямым предшественником утилитаристов — И.Бентама и Дж. Милля.

Высказывания Гельвеция

«Если бог бесконечно добр, зачем его бояться? Если он бесконечно мудр, чего ради беспокоиться нам о своей участи? Если он всеведущ, зачем извещать о наших нуждах и утомлять нашими просьбами? Если он вездесущ, для чего храмы? Если он господин над всем, для чего жертвы и приношения?»

Сочинения

• Œuvres complètes, v. 1-14. — P., 1795.

В рус. пер.

• Счастье. Поэма. — М., 1936;
• О человеке, его умственных способностях и его воспитании. — М., 1938.
• Об уме. — М.: Мир книги, Литература, 2007.
• Сочинения в двух томах (книжная серия Философское наследие). — М., 1973—1974 (ФН, тт.57 и 58))

Литература

• Радлов, Э. Л. К. Гельвеций и его влияние в России. — Пг., 1917.
• Вороницын И. П. К. А. Гельвеций. — М., 1934.
• Момджян Х. Н. Философия Гельвеция. — М., 1955.
• Плеханов Г. В. Очерки по истории материализма, Избр. философские соч., т. 2. — М., 1956.
• Силин М. А. К. А. Гельвеций — выдающийся французский философ-материалист XVIII в. — М., 1958.
• Шишкин А. Ф. Из истории этических учений. — М., 1959, гл. 4.
• Keim A. Helvétius, sa vie et son œuvre. — P., 1907.
• Grossman M. The philosophy of Helvetius… — N. Y., 1926.
• Horowitz I. L. Claude Helvetius… — N. Y., 1954.

Отрывок, характеризующий Гельвеций, Клод Адриан

– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.