Клонгевич, Анджей Бенедикт

Анджей Бенедикт Клонгевич польск. Andrzej Benedykt Kłągiewicz<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Виленский
1840 — 1841
Церковь:	Католическая церковь
Предшественник:	Иероним Стройновский
Преемник:	Вацлав Жилинский
Рождение:	1 января 1767(1767-01-01) Илуксте
Смерть:	27 декабря 1841(1841-12-27) (74 года) Вильна
Награды:

Анджей Бенедикт Клонгевич (польск. Andrzej Benedykt Kłągiewicz; 1 января 1767, Илуксте, ― 27 декабря 1841, Вильна) ― епископ виленский в 1839―1841 годах, профессор Виленского университета.

Биография

Родился в крестьянской семье. Окончил Главную виленскую школу. В 1789 году начал работать учителем уездного училища в Коржах. Когда училище предали кармелитам, в 1797 году поступил в Виленский университет, слушал лекции на моральном и физическом отделениях. После университета служил в Виленской католической консистории, в 1808 году в Духовной семинарии при Виленском университете, два года практически руководил семинарией.

В апреле 1815 года стал профессором Виленского университета по кафедре богословия и церковной истории, с мая 1815 года доктор богословия, профессор. С 1821 года цензор Цензурного комитета при Виленском университете.

В 1822 год, наравне с А. Чарторыйским и Л. Боянусом назначен членом комиссии по негласному расследованию тайных студенческих обществ.

С 1828 года администратор Виленской епархии с возведением в Брестские суффраган-епископы.

С 1841 года епископ виленский.

Религиозная деятельность

Анджей Клонгевич, будучи профессором Виленского университета, оказывал непосредственное влияние на Иосифа Семашко в укреплении униатской церкви.

Священники западнорусских земель не очень хорошо знали восточные церковные традиции. Именно для восполнения подобных недостатков и был открыт в Виленском университете богословский факультет. Клонгевич утверждал впоследствии, что этот факультет, служивший духовному воспитанию униатских священников, сыграл немалую роль в отпадении униатов от католичества.

Вообще, религиозная ситуация того времени была сложной: например, в храмах разрешалось произносить проповеди только с позволения духовного начальства, и желательно проповеди уже опубликованные, самодеятельную же проповедь нужно было заранее представить на одобрении духовной цензуре, состоящей из членов капитула консистории и деканов. Позже ксендзам было рекомендовано читать проповеди только по книгам Бялобржецкого и Филипецкого, одобренным епископом Клонгевичем.

Митрополит Иосиф Семашко вспоминает: «Любо было послушать уважаемого мною профессора Клонгевича: с каким жаром восставал он против злоупотреблений папской власти и как он сочувствовал бедным».

Литература

• Przyalgowski W. Żywoty biskupów wilenskich. — T. 1. — Peteraburg, 1860.
• Kurczewski J. Biskupstwo wilenskie od jego zalozenia az do dni obecnych. — Wilno, 1912.
• Jasėnas J. Andrius Benediktas Klongevičius. Visuotinė lietuvių enciklopedija, T. X (Khmerai-Krelle). — Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidybos institutas, 2006. 287 psl.
• Насевіч В. Л. Віленскае біскупства // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. У 6 т. Т. 2: Беліцк — Гімн / Беларус. Энцыкл.; Рэдкал.: Б. І. Сачанка (гал. рэд.) і інш. — Мн.: БелЭн, 1994. — 537 с., [8] к.: іл. ISBN 5-85700-142-0.
• [kamunikat.fontel.net/www/czasopisy/almanach/06/06hist_hanczaruk.htm Ганчарук Ігар. Становішча і арганізацыйная структура рымска-каталіцкага касцёла на беларускіх землях у складзе Расейскай імперыі 1772—1830 г.)]

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bklang.html Bishop Andrzej Benedykt Klangiewicz]
• [www.agnuz.info/tl_files/library/books/docs_fran/page08.htm Архивные материалы о А. Клонгевиче]

Отрывок, характеризующий Клонгевич, Анджей Бенедикт

Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.