Сафари-клуб
| Клуб Сафари фр. Safari Club араб. سفاري كلوب перс. صفری باشگاه англ. Safari Club | |
| Членство: | |
|---|---|
| оперативная штаб-квартира: | |
| Тип организации: |
международная организация спецслужб, разведывательное и военно-политическое сообщество |
| Официальные языки: | |
| Руководители | |
| инициатор | |
| Основание | |
Клуб Сафари (фр. Safari Club, араб. سفاري كلوب, перс. صفری باشگاه, англ. Safari Club) — международный союз разведывательных органов, созданный в 1976 году для борьбы с советским и коммунистическим проникновением в Африку. Объединял спецслужбы Франции, Марокко, Египта, Саудовской Аравии и Ирана. Взаимодействовал с разведками США и Израиля. Организовал несколько военных, финансовых и тайных дипломатических операций в контексте антикоммунистического противостояния.
Содержание
Создание
Задачи организации
Толчком к созданию Клуба Сафари (название происходит от кенийского курорта, где состоялось первое организационное совещание) послужили ангольские события 1975—1976 годов — захват власти просоветской марксистской партией МПЛА. Целью международного альянса разведок являлось противостояние советской экспансии и всемерная поддержка антикоммунизма в Африке[1]. Кроме того, в уставных задачах значились экономическая деятельность (в частности, инвестиции в предприятия ЮАР) и конкретное военное взаимодействие.
Недавние события в Анголе и других частях Африки показали, что континент превращается в театр революционных войн, провоцируемых Советским Союзом с помощью контролируемых марксистских организаций.
Устав Клуба Сафари
Структура и участники
Инициатором создания клуба стал директор французской Службы внешней документации и контрразведки Александр де Маранш. Вместе с ним пакт о создании организации подписали директор саудовской Службы общей разведки Камаль Адхам, директор египетской Службы общей разведки Камаль Хасан Али, начальник марокканской разведки Ахмед Длими, шеф иранской спецслужбы САВАК Нематолла Насири.
Оперативный центр Клуба Сафари функционировал в Каире с 1 сентября 1976 года[2]. Структура включала штаб, секретариат, отдел планирования и оперативный отдел. За финансирование Клуба Сафари отвечал саудовский миллиардер Аднан Хашогги. Финансовые операции Клуба осуществлялись через лондонский Международный кредитный и коммерческий банк (BCCI).
В целом разделение функций в Клубе Сафари выглядело следующим образом: Франция предоставляла технологии, Саудовская Аравия — финансы, Египет, Марокко и Иран — войска и оружие.
ЦРУ США формально не вошло в Клуб Сафари. Причиной тому были жёсткие законодательные ограничения и либеральная политика администрации Джимми Картера.
После Уотергейтского дела ваше разведывательное сообщество было связано Конгрессом. Не было возможности что-либо делать — посылать шпионов, писать отчёты, платить деньги. Чтобы восполнить всё это, для борьбы с коммунизмом был создан Клуб Сафари — делиться информацией и помогать друг другу в борьбе с советским влиянием в мире и особенно в Африке.
Принц Саудовской Аравии Турки ибн Фейсал Аль Сауд
Однако ЦРУ поддерживало с организацией постоянные оперативные контакты. Посредником в этих отношениях выступал Генри Киссинджер. Оперативные сотрудники ЦРУ Теодор Шекли, Томас Клайнс и Эдвин Уилсон тайно участвовали в Клубе[3]. Постоянная оперативная связь поддерживалась с Джорджем Бушем-старшим, на момент создания Клуба — директором ЦРУ, впоследствии вице-президентом, затем президентом США.
Основные акции
В заирской войне
Первой крупной операцией Клуба Сафари была организация отпора проангольским левым мятежникам в заирской провинции Шаба весной 1977 года[4]. Клуб оказал помощь президенту Мобуту, организовав международное участие в подавлении мятежа. Франция предоставила военно-транспортную авиацию, Египет — лётный состав, Марокко — экспедиционный корпус, решивший исход войны (марокканский член «Клуба Сафари» генерал Длими принимал личное участие в военной операции). Победа в Шабе позволила усилить давление на коммунистический режим Анголы, а также сохранить французский и бельгийский горнодобывающий бизнес в Заире.
Впоследствии через Клуб Сафари было организовано финансирование для ангольского антикоммунистического движения УНИТА в размере 5 млн долларов.
В войне на Африканском Роге
Следующим военным конфликтом, в котором «Клуб Сафари» принял активное участие стала эфиопо-сомалийская война 1977—1978 годов[5]. Клуб поддержал Сомали, поскольку режим Сиада Барре согласился принять военную поддержку на условиях разрыва с СССР. Саудовская Аравия оплатила поставки египетского вооружения для сомалийской армии. Иран направил в Сомали старую бронетехнику.
Война на Африканском Роге спровоцировала серьёзный конфликт между «Клубом Сафари» и администрацией США. Шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви призвал открыто выступить на стороне Сомали. Помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский поддержал позицию членов Клуба и предложил президенту Картеру развернуть авианосцы в знак поддержки Сомали. Однако Картер отказался, возмущаясь агрессивностью Сиада Барре.
Планы поддержки Сомали Картер принял лишь летом 1980 года. Однако реализовывать их пришлось уже следующей администрации.
Ближневосточное посредничество
«Клуб Сафари» сыграл важную роль в достижении египетско-израильских договорённостей, приняв участие в организации визита президента Садата в Иерусалим (1977), встрече в Кэмп-Дэвиде (1978), и подписании мирного договора (1979).
Этот процесс был начат передачей через марокканскую разведку письма Ицхака Рабина, адресованного Анвару Садату (в нём содержалось предупреждение о готовящемся ливийском нападении). Далее последовали секретные переговоры в Марокко между израильскими и египетскими разведчиками. Впоследствии Теодор Шекли фактически дезавуировал заявление картеровского директора ЦРУ Стэнсфилда Тэрнера об отказе от особых отношениях между ЦРУ и Моссадом.
Без Ирана при Рейгане
Сильный удар по Клубу Сафари нанесла Исламская революция в Иране 1979 года[6]. Сам факт существования Клуба был разглашён после обнародования документов, обнаруженных в архивах САВАК. Однако организация продолжала действовать после потери Ирана (и казни генерала Насири). При этом в адрес Клуба Сафари выдвигались обвинения в намеренном затягивании кризиса с американскими заложниками в Иране, дабы гарантировать поражение Картера на президентских выборах 1980.
В 1981 году, когда к власти в США пришла администрация Рональда Рейгана, отношения с США резко изменились. Оперативную систему Клуба Сафари взял под своё курирование новый директор ЦРУ Уильям Кейси. Солидный оперативный, политический и финансовый потенциал Клуба Сафари был использован в Доктрине Рейгана. Основатель Клуба Александр де Маранш в 1980-х был политическим советником Рейгана.
Координационная система Клуба Сафари использовалась для структуры Джамбори. В Африке была отлажена система снабжения армии Жонаса Савимби с плацдарма в Заире. Важнейшим направлением стала поддержка афганских моджахедов в войне с СССР. Наработки Клуба Сафари использовались и при поддержке никарагуанских контрас. Таким образом, географическая сфера деятельности организации была резко расширена.
Клуб Сафари сыграл видную роль при сломе «соцлагеря» в последние полтора десятилетия Холодной войны[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Сафари-клуб"
Примечания
- ↑ Miglietta, American Alliance Policy (2002)
- ↑ [greatoperation.narod.ru/5/moscitvsbear.htm Великие операции спецслужб. "ХОЛОДНАЯ ВОЙНА". "МОСКИТ" ПРОТИВ "МЕДВЕДЯ"]
- ↑ [www.globalresearch.ca/launching-the-u-s-terror-war-the-cia-9-11-afghanistan-and-central-asia/29799 Launching the U.S. Terror War: the CIA, 9/11, Afghanistan, and Central Asia. Background: the Safari Club and William Casey]
- ↑ Mahmood Mamdani, Good Muslim, Bad Muslim: America, the Cold War, and the Roots of Terrorism. New York: Pantheon, 2004
- ↑ [www.topix.com/forum/world/ethiopia/T50KR4TQ1JNUARS7K American: USA Cause of all Wars & Violence in the World]
- ↑ [www.niiss.ru/Misc/ignb.htm Исламский радикализм как побочный эффект "холодной войны". Афганская война - "мать джихадов"]
- ↑ Rachel Bronson. Thicker than Oil: America's Uneasy Partnership with Saudi Arabia / "A New and Glorious Chapter". The Safari Club
Отрывок, характеризующий Сафари-клуб
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
