Клуб католической интеллигенции

Клуб католической интеллигенции (польск. Klub Inteligencji Katolickiej, KIK) — объединение польской интеллигенции, которое декларирует своей целью участие представителей интеллигенции в жизни Католической церкви в Польше. Пять старейших клубов сыграли значительную роль в развитии польского общества во второй половине XX века. Из среды Клуба католической интеллигенции позднее возникли различные католические движения мирян. В настоящее время в Польше насчитывается около 60 отделений Клуба католической интеллигенции общей численностью около 2 тысяч членов.

История

Первый Клуб католической интеллигенции возник в Варшаве во время политической оттепели 1956 года. Первоначально это объединение называлось «Всепольский клуб католической интеллигенции». Весной 1957 года государственные власти разрешили образовать подобные отделения Клуба католической интеллигенции в Кракове, Познани, Вроцлаве и Торуни. С 1957 года власти не выдавали регистрацию для образования новых отделений. До 1980 года существовало только пять отделений Клуба католической интеллигенции. В 1958 году варшавское отделение стало выпускать ежемесячный общественно-политический журнал «Więź», главным редактором которого стал Тадеуш Мазовецкий.

В рамках деятельности клубов организовывались лекции, интеллектуальные и культурные собрания. При варшавском отделении в 60-е годы XX столетия были созданы студенческое и семейное отделение, которые занимались постоянным образование молодёжи и молодых семей.

В 1957—1976 года члены клубов католической интеллигенции занимали умеренную оппозицию в деятельности польского Сейма. Первые представители Клуба католической интеллигенции впервые стали депутатами Сейма в январе 1957 года в составе депутатской группы «Znak». Главой этой группы был писатель Ежи Завейский, который был председателем варшавского отделения Клуба католической интеллигенции. В 1968 году во время политического кризиса члены депутатской группы «Znak» впервые вошли в открытый конфликт в польским правительством. Ежи Завейский на сессии Сейма с парламентской трибуны впрямую критиковал применение силы против студенческой демонстрации.

В 1972 году во фракции «Znak» произошёл раскол на группы Тадеуша Мазовецкого и Януша Заблоцкого. В результате этого депутатского конфликта раскололся и Клуб католической интеллигенции — часть членов образовала новую организацию «Польский клуб католической интеллигенции», во главе которой стали Константин Любенский и Януш Заблоцкий. Новая организация в дальнейшем была преобразована в Польский католическо-общественный союз, который издавал еженедельник «Ład».

После 1976 года деятели Клуба католической интеллигенции заняли постоянную оппозиционную сторону и стали сотрудничать с Комитетом защиты рабочих и позднее — с профсоюзом «Солидарность». В августе 1980 года пять членов Клуба католической интеллигенции стали экспертами гданьского Межпрофессионального стачечного комитета и принимали участие в переговорах с правительством, что привело к подписанию соглашения между правительством и профсоюзом «Солидарность». В 1989 году члены Клуба католической интеллигенции способствовали в организации Круглых столов, став посредниками в отношениях между польским правительством и «Солидарностью».

Во время военного положения деятельность Клуба католической интеллигенции была запрещена. Многие члены организации были интернированы. Оставшиеся на свободе занимались подпольной деятельностью в сотрудничестве с профсоюзом «Солидарность». До 1989 года деятельность организации регулировалась решениями государственного Управления по делам религий. Деятельность организации поддерживала католическая иерархия, в частности кардинал варшавский архиепископ Стефан Вышинский.

C 1971 года варшавский Клуб католической интеллигенции стал членом Международного движения католических интеллектуалов «Pax Romana». В 2004 году в Варшаве состоялся конгресс «Pax Romana». Во время которого член варшавского клуба Пётр Цывинский был выбран председателем европейского отделения «Pax Romana» на срок с 2004 по 2008 год. С варшавским клубом были связаны политик Войцех Аркушевский, индолог и посол в Индии Мария Кшиштоф Бырский, публицист Богдан Цывинский, юрист и дипломат Людвик Дембинский, католический публицист Юлиуш Эска, польский историк Анджей Фришке, издатель и журналист Ежи Турович, писатель Ян Турнау, философ Стефан Свежавский, политик и юрист Анджей Стельмаховский.

Все отделения Клуба католической интеллигенции с самого начала их существования представляли собой самостоятельные организации с собственным уставом. Для сотрудничества между отделениями в 1989 году было подписано «Соглашение клубов».

4 сентября 1989 года представитель Клуба католической интеллигенции Тадеуш Мазовецкий стал первым в послекоммунистической Польше премьер-министром польского правительства (1989—1991 гг.).

В 2005 году молодёжное движение Клуба католической интеллигенции основало движение «Свободная Украина», которая поддерживало «оранжевую революцию» на Украине. В настоящее время молодёжное движение издаёт журнал «Kontakt: magazyn nieuziemiony».

Ссылки

• [porozumienie.kik.opoka.org.pl/ Официальный сайт организации]  (польск.)
• Сайты отделений в городах [www.bialystok.kik.opoka.org.pl/ Белосток], [www.kik.bielsko.opoka.org.pl/ Бельско-Бяла], [chrzanow.kik.opoka.org.pl/ Хшанув], [cieszyn.kik.opoka.org.pl/ Цешин], [www.grudziadz.kik.opoka.org.pl/ Грудзёндз], [www.kik.katowice.opoka.org.pl/ Катовице], [krakow.kik.opoka.org.pl/ Краков], [www.kik.lublin.pl/ Люблин], [archidiecezja.lodz.pl/kik Лодзь], [opole.kik.opoka.org.pl/ Ополе], [kik.poznan.pl/ Познань], [www.radom.kik.opoka.org.pl/ Радом], [www.tarnow.kik.opoka.org.pl/ Тарнув], [www.torun.kik.opoka.org.pl/ Торунь], [www.kik.waw.pl Варшава], [kik.archidiecezja.wroc.pl/ Вроцлав], [www.ksi.zamosc.org/ Замость]

Отрывок, характеризующий Клуб католической интеллигенции

«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.