Клуб счастья

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Клуб счастья
Жанр	комедия
Режиссёр	Игорь Калёнов
Продюсер	Игорь Калёнов Вячеслав Харьков Дмитрий Соколов
Автор сценария	Никита Питерский
В главных ролях	Софья Ская Алексей Бардуков Владимир Кристовский Андрей Носков
Оператор	Андрей Воробьёв
Композитор	Игорь Щербаков
Кинокомпания	«Никола-Фильм»
Длительность	90 мин
Страна	Россия Россия
Язык	русский
Год	2010
IMDb	ID 1782472
Выход фильма «Клуб счастья»

К:Фильмы 2010 года

«Клуб счастья» — российский фильм. Режиссёр-постановщик — Игорь Калёнов.

Сюжет

Катя — провинциальная девушка, преподающая балет. Её приглашают в Санкт-Петербург на кастинг мюзикла «Высотка». В клубе она рассказывает подругам эту новость. Катя уверена, что победит.

Её отец — художник, в последнее время имеющий много заказов, а также архитектор, создавший макет города будущего.

Когда Катя приезжает в Питер, первым делом отправляется на кастинг, выступая под номером 22. Затем она едет в экскурсионном автобусе, где бомж крадёт у неё кошелёк. Вернувшись на место кастинга, Катя не находит своего имени в списке. Один из членов жюри подзывает её к себе и говорит, что возможен второй список, составленный после пляжной вечеринки без купальников. Девушка отказывает.

Девушки, с которыми Катя знакомится на кастинге, говорят, что подрабатывают официантками, а Кате предлагают устроиться в бар «XXXX» («Четыре икса»). Катя на радостях уходит, но девушки хотели, чтобы она там обломалась.

Катя хитростью проникает в клуб, говоря, что она к Сергею, директору клуба, а также прося, чтобы про неё сказали, что это она. Девушка начинает уговаривать директора, чтобы её взяли, но Сергей непреклонен. Когда Сергей отправляет Катю на выход, он видит, что дерутся два бармена, как выяснилось, из-за девушки. Одного из них Сергей увольняет, а на его место берёт Катю.

Катя очень хорошо справляется с обязанностями бармена, ей даже удалось понравиться ресторанному критику. Наливая один напиток, Катя засматривается на труппу танцовщиц. Прима труппы — Инга — оказывается девушкой второго бармена, Кирилла. Пока Катя на них смотрит, она разбивает стаканы. Девушке приходится идти на склад, где знакомится со складовщиком Коляном, который просит за стаканы бутылку пива.

Сергей сообщает Кате, что её отправляют на вечеринку к владельцу клуба Илье Максимовичу. Там он просит сделать девушкам мохито, а его чем-нибудь удивить. На кухне Катя возмущается, что его не удивляют 200 полуголых девушек в его гостиной. Катя готовит превосходный коктейль. Девушки, мывшие яблоки на кухне, забыли закрутить кран, который Катя не смогла закрыть, и в поисках предмета помощи Катя громит кухню. Это означало, что она уволена.

На улице после работы Катя встречает Коляна, который спрашивает, где его пиво. Катя говорит ему, что её уволили. Колян приглашает Катю пожить у него безо всяких намерений, так как Катя не в его вкусе. Когда они едут на мотоцикле, они проезжают мимо машины Сергея, который говорит, что Катю взяли обратно благодаря коктейлю, сделанному для Ильи Максимовича.

Катя продолжает работать в баре, и однажды она знакомится с молодым человеком по имени Макс. Катя снова вынуждена уехать, на этот раз — барменом на рок-концерт, организатором которого является Илья Максимович. Катя убегает от рокеров, так как они уже выбрали ей татуировку. Её забирает Макс, и они всю ночь гоняют на Ferrari. На следующий день они катались на катере по каналам Петербурга.

Катя приходит в бар раньше, и там она видит руководителя труппы танцовщиц Константина Андроновича, которого хочет, но не в силах попросить взять её в труппу.

Катю ещё раз зовут к Илье Максимовичу, на этот раз — готовить кошерные напитки для секты поклонения Ротшильдам, средневековым банкирам. Макс забирает её с этой вечеринки и увозит в клуб, где её встречает Инга и говорит, что похлопочет за неё.

На следующее утро Катя слышит в магнитофоне свою любимую песню «Прасковья», а потом слышит, как Колян напевает эту песню. Обнаруживается, что Колян — Катин кумир, это он исполнял эту песню. На вопрос, почему он бросил петь, Колян отвечать не хочет.

Днём Катя и Макс идут в кафе, но вскоре после того, как принесли заказ, Катя замечает, что за ними следят. В это время ей звонит Инга и сообщает о распродаже. Катя соглашается и уходит.

Фотографии присылают одной женщине. Она обеспокоена, что молодые люди встречаются.

После шопинга они возвращаются в клуб, где Катя просит Константина Андроновича взять её в труппу, но тот отказывает. Инга ругает девушку, ведь прима могла всё сделать сама. У Кати портится настроение, и она даже не хочет разговаривать с Максом. Тем временем ей звонит отец, спрашивает, как она. Катя, как и прежде, говорит, что всё нормально. На следующий день Катю отправляют в бар на втором этаже, а Макс знакомится с Ингой, и они вместе уезжают. Кирилл из-за этого уходит в запой. Катя разочарована. Когда девушка отправляется домой, её соглашается подвезти Сергей. В машине они договариваются об ужине, который был бы оплачен как работа в баре.

На ужине Сергей мягко намекает на секс, но Катя понимает, о чём он, и уходит. По пути домой она встречает Макса, который пытается объяснится, но Катя не желает его слушать и проходит мимо.

В жилище у Коляна Катя сидит с каменным лицом, и, плача, Колян рассказывает, что их группа везде ходила с охраной, и один раз гитарист Юра пошёл без охраны. Поклонницы его чуть не разорвали. Полгода Юра лежал в больнице и, когда наконец вылечился, стал совершенно другим человеком. Тогда Колян понял, что их музыка превращает людей в животных от обожания, и не смог больше выступать.

В баре Катя перед зеркалом тренируется улыбаться. В туалет заходит Инга и объясняет всё насчёт Константина Андроновича.

Тем временем Сергей пытается договориться с Анной Семенович, чтобы она спела у них в клубе, но Семенович отказывается. Тогда Катя предлагает Коляна, который минутой позже отказался от этой затеи, но понял, что хочет славы и денег.

Колян выступает с песней «Прасковья». Поначалу он врёт мелодию, но, когда диджей дополняет микс, он приобретает уверенность и начинает петь уже нормально. Во время его выступления Катя танцует на барной стойке, и Константин Андронович видит, что она отлично танцует, и берёт в труппу. Илья Максимович, находящийся на вечеринке, видит выступление Коляна и увольняет его. Колян приходит в бешенство. Он идёт на автобусную остановку и выходит на проезжую часть, где его сбивает машина.

Илья Максимович вынужден уволить и Катю. Она решает уехать домой. Когда она собирает вещи, она заходит, чтобы отдать ключи Коляну, а видит его всего в гипсе со счастливым видом. Оказывается, что когда он очнулся, оказалось, что водитель узнал его. Это дало Коляну толчок к творчеству, и он снова захотел выступать. Колян просит Катю пойти на набережную, где её ждёт Макс. Он признаётся, что вовсе не богач, его родители — прислуга в богатом доме. Катя уходит, но, видя, как его собираются скрутить, возвращается и защищает его.

Обоих отправляют на день рождения матери Кати Марины, которая и была той женщиной, которой прислали фотографии Макса и Кати. Марина подобрала Кате двух женихов, но девушка говорит, что хочет сама себе найти жениха. Марина говорит, что может помочь Кате с финансами, но та говорит, что хочет всего добиться сама. Тем временем по телевизору показывают победителя международного конкурса архитекторов — Вячеслава, отца Кати.

Катю всё-таки берут в труппу танцовщиц, а Макс устраивается барменом.

В ролях

• Софья Ская — Катя, бармен/танцовщица
• Алексей Бардуков — Макс, парень Кати
• Настя Задорожная — Инга, танцовщица
• Владимир Кристовский — Колян, складовщик/музыкант
• Андрей Носков — Сергей, директор клуба
• Юрий Гальцев — Илья Максимович, владелец клуба
• Владимир Крылов — Кирилл, бармен
• Сергей Мигицко — Вячеслав, отец Кати/художник/архитектор
• Алика Смехова — Марина, мать Кати
• Аркадий Коваль — Константин Андронович, руководитель труппы танцовщиц
• Анна Семенович — камео

Отрывок, характеризующий Клуб счастья

«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.