Клюзе, Франсуа
Поделись знанием:
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
| Франсуа Клюзе | |
| François Cluzet | |
 | |
| Имя при рождении: |
Франсуа Клюзе |
|---|---|
| Дата рождения: |
21 сентября 1955 (68 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1977 — наст. время |
| Награды: |
Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «Не говори никому» |
Франсуа Клюзе (фр. François Cluzet; род. 21 сентября 1955, Париж, Франция) — французский актёр театра, кино и телевидения, лауреат премии «Сезар» (2007).
Содержание
Биография
Франсуа Клюзе родился в семье коммерсантов 21 сентября 1955 года в Париже. В 17 лет, учась на первом курсе в Лицее Станислас (фр. Collège Stanislas), он решает стать актёром и бросает лицей. Поступает на курсы Симона (фр. Cours Simon), Жана Перимони (фр. Jean Périmony), а также Жана-Лорена Коше (фр. Jean-Laurent Cochet) и начинает работать в театре и на телевидении, где его замечает режиссёр Диана Кюри.
Карьера
В 25 лет играет свою первую роль в фильме «Коктейль Молотова» посвященном бурным событиям жаркой весны 1968 года. Одним годом позже он появляется в фильме Клода Шаброля «Конь гордыни», что становится началом длинного сотрудничества между актёром и кинематографистом.
В 1982 году Франсуа играет в фильме «Призраки шляпника», режиссёром которого является Шаброль. 1984 год приносит 2 номинации на Сезар: за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Убийственное лето» и «Самый многообещающий актёр» за роль в фильме «Да здравствует социальная помощь!», где он сыграл роль искателя приключений из 20-го округа Парижа. В 1989 году он сыграл совместно с Жераром Депардьё в фильме Бертрана Блие «Слишком красива для тебя».
После нескольких лет связи с французской актрисой Мари Трентиньян он стал отцом маленького Пола.
Двумя годами позже, он пересекает Атлантику и играет под руководством двух гигантов американского кино: Роберта Олтмена в «Высокой моде» и Лоуренса Кэсдэна в «Французском поцелуе». Его участие в «Учениках» Пьера Сальвадори было отмечено успехом у широкой публики зрителей.
В начале 2000-х годов Франсуа снимается в комедиях «Бутик», «Кто грохнул Памелу?», «Дженис и Джон».
За роль в триллере режиссёра Гийома Кане «Не говори никому», в возрасте 51 года Франсуа получил свою первую Премию Сезар.
В 2008 году снялся в фильме «Париж» и у Гийома Кане в картине «Кровные узы», а в 2011 году — в картине «1+1» («Неприкасаемые»).
Франсуа — отец четырёх детей:
- Бланш (фр. Blanche), род. в 1984 году;
- Пол (фр. Paul), род. в 1993 году, мать которого — Мари Трентиньян;
- Жозеф и Маргарит (фр. Joseph et Marguerite), от брака с комедийной актрисой Валери Боннетон (фр. Valérie Bonneton).
Избранная фильмография
- 1980 — Коктейль Молотова / Cocktail Molotov
- 1980 — Конь гордыни / Le Cheval d’orgueil
- 1982 — Призраки шляпника / Les Fantômes du chapelier
- 1983 — Между нами / Coup de foudre
- 1983 — Убийственное лето / L'été meurtrier
- 1983 — Да здравствует социальная помощь! / Vive la sociale !
- 1986 — Около полуночи (Полуночный джаз) / Autour de minuit
- 1986 — Улица отправления / Rue du départ
- 1987 — Ассоциация злоумышленников / Association de malfaiteurs
- 1988 — Шоколад / Chocolat
- 1989 — Форс мажор / Force majeure
- 1988 — Женское дело / Une affaire de femmes
- 1989 — Двое / Deux
- 1989 — Слишком красива для тебя / Trop Belle Pour Toi
- 1989 — Французская революция / La Révolution française — Камиль Демулен
- 1993 — Инстинкт ангела / L’Instinct de l’ange
- 1994 — Ад / L’Enfer
- 1994 — Высокая мода / Prêt-à-Porter
- 1995 — Французский поцелуй / French Kiss
- 1995 — Гусар на крыше / Le Hussard sur le toit
- 1995 — Ученики / Les apprentis
- 1996 — Дети мерзавца / Enfants de salaud
- 1997 — Переезд / Le Déménagement
- 1997 — Ставки сделаны / Rien ne va plus
- 1998 — Дорога свободна / La voie est libre
- 1998 — Конец августа, начало сентября / Fin août, début septembre
- 2002 — Соперник / L’Adversaire
- 2002 — Бутик / France boutique
- 2003 — Кто грохнул Памелу? / Mais qui a tué Pamela Rose?
- 2003 — Дженис и Джон / Janis et John
- 2005 — Четыре звезды / Quatre étoiles
- 2006 — Не говори никому / Ne le dis à personne
- 2007 — Моё место под солнцем / Ma place au soleil
- 2007 — Почти правда / La vérité ou presque
- 2007 — Оно того не стоит / Détrompez-vous
- 2008 — Кровные узы / Les Liens du sang
- 2008 — Париж / Paris
- 2009 — В начале / À l’origine
- 2009 — На посошок / Le Dernier pour la route
- 2009 — Белый как снег / Blanc comme neige
- 2010 — Маленькие секреты (фильм) / Les petits mouchoirs
- 2011 — Искусство любить / L’Art d’aimer
- 2011 — Монстр в Париже / Un monstre à Paris — комиссар полиции Мэйнот (озвучивание)
- 2011 — 1+1 / Intouchables — Филипп
- 2012 — Не входить, мы не одеты / Do not disturb
- 2013 — Одиночка / En Solitaire
- 2013 — 11.6 / 11.6
- 2014 — Одна встреча / Une rencontre
- 2015 — Этот неловкий момент / Un moment d'égarement
Премии и номинации
Премия «Сезар»
- 1984 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Убийственное лето»
- 1984 — номинация на Сезар «самый многообещающий актёр» за роль в фильме «Да здравствует социальная помощь!»
- 1988 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Форс мажор»
- 1995 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «Ученики»
- 2002 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Соперник»
- 2007 — Премия Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «Не говори никому»
- 2010 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «В начале»
- 2010 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «На посошок»
- 2012 — номинация на Сезар за лучшую мужскую роль в фильме «1+1»
Премия Европейской киноакадемии
Премия французской прессы «Globe de Cristal»
- 2007 — Премия французской прессы Globe de Cristal за роль в фильме «Не говори никому»
Премия «Étoiles d’or du cinéma français»
- 2007 — Премия Étoiles d’or du cinéma français за лучшую мужскую роль в фильме «Не говори никому»
- 2010 — Премия Étoiles d’or du cinéma français за лучшую мужскую роль в фильме «В начале»
Напишите отзыв о статье "Клюзе, Франсуа"
Ссылки
- Франсуа Клюзе (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/euro/49556/bio/ Биография Франсуа Клюзе на Кино-Театр.ru]
- [cinewest.ru/fransua-klyuze-dolgij-put-k-slave/ Биография Франсуа Клюзе] в интернет-журнале «Cinewest»
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Клюзе, Франсуа
– Непременно, а Кутузову не обещаю.– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
