Ключарёв, Александр Степанович
Ключарёв, Александр Степанович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1905 — 1911 | |||
| Вероисповедание: | православие | ||
| Рождение: | 23 июня 1853 | ||
Алекса́ндр Степа́нович Ключарёв (23 июня 1853 — ?) — российский государственный деятель конца XIX — начала XX века.
Биография
Родился Ключарев 23 июня 1853 года. После окончания Московского университета, имея степень кандидата права, поступил на государственную службу, которой отдал более сорока лет жизни.
Ключарёв Александр Степанович служил в Ставрополе (вице-губернатор, 1893—1902), Витебске, Уфе (губернатор, 1905—1911), Симбирске (губернатор, 1911—1916).
Будучи губернатором Уфы, редактировал газету «Уфимский край» и руководил сбором средств и постройкой народного дома имени Аксакова, впоследствии преобразованного в Башкирский государственный театр оперы и балета. В 1910 году на собранные Ключарёвым благотворительные взносы в сумме 20 тысяч рублей золотом на хуторе близ станции Юматово была открыта «Практическая школа огородничества и пчеловодства им. А. С. Ключарёва», впоследствии преобразованная в Юматовский аграрный техникум.
Кроме расходов на строительство учебного корпуса, губернатор потратил ещё 4600 руб. для покупки рядом со станцией участка леса площадью 47 десятин. Деньги на строительство и приобретения земли вносились на специальный счёт в Крестьянском поземельном банке. Сбором средств руководил непосредственно сам губернатор. Согласно Эльмиру Мазитову, Ключарёв принуждал местных богатых к взносам в счёт.[1] Торжественное открытие школы огородничества и пчеловодства имени Ключарёва состоялось весной 1910 г. Современник, писатель и один из земских начальников Уфимской губернии С. Р. Минцлов записывал в дневнике 11 апреля: «звал меня губернатор на торжественное открытие школы его имени на какой-то станции, но я поблагодарил и отказался».
В эпоху правления Ключарёва происходит бурный рост образовательных учреждений в крае, что требовало его поддержки и согласования с земством и иными структурами. В 1905 году в Уфимской губернии насчитывалось 1201 учебное заведение разных ведомств и типов, в том числе 10 средних, из которых 5 было мужских и 5 — женских. В 1909 году в регионе число учебных заведений возросло до 1427, включая 18 средних, из которых 10 было мужских и 8 — женских. В Уфе действовали две мужские и две женские гимназии, землемерное и реальное училища, духовная семинария и епархиальное женское училище. В посёлке Благовещенский Завод имелась учительская семинария, в Златоусте — техническое училище, в Бирске и Белебее — по реальному училищу и во всех уездных городах была женская гимназия.
Справочная Книга Уфы за 1908-й год содержит адрес проживания губернатора Ключарёва, ул. Воскресенская, 21.[2]
В июле 1910 года Ключарёв принимал гостя из столицы — «царского фотографа» С. М. Прокудина-Горского, сделавшего тогда несколько цветных снимков Уфы. А в августе того же года на станции Аксаково губернатор встречал нового гостя — Петра Аркадьевича Столыпина, председателя Совета Министров.
В апреле 1911 года Ключарева назначают начальником Симбирской губернии. Ещё через пять лет Ключарев добивается своего перевода в Петроград. Ключарёв стал товарищем (заместителем) Министра внутренних дел. Жизненный путь А. С. Ключарёва после революции не известен.
Напишите отзыв о статье "Ключарёв, Александр Степанович"
Примечания
- ↑ [www.bsunet.ru/autoreferat/autoreferat3.htm Деятельность Уфимского губернатора А. С. Ключарёва (1905—1911 гг.)], Эльмир Мазитов, диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук, БГУ, Уфа, 2008
- ↑ [ufagen.ru/photo/7272 Копия Справочной Книги Уфы за 1908-й год, стр. 188], составлена Чинами Уфимской Городской Полиции. Веб-сайт «Генеалогия и архивы», 23 октября 2007 г., bulych. [ufagen.ru/files/images/p188.JPG Полноразмерная копия страницы].
Ссылки
- [www.hrono.ru/text/2002/erof_prim.html «Пример Уфы заслуживает всякой похвалы»]. О строительстве Аксаковского народного дома. Юрий Ерофеев, журнал «Бельские просторы», № 9, 2002.
- «Драма из уфимской жизни», Анатолий Черкалихин, журнал «Уфа», тт. 54-55, 2006, [www.journal-ufa.ru/index.php?id=32&num=54], [www.journal-ufa.ru/index.php?id=462&num=55].
- [simbirsk.simd.ru/simb_kto.html «Кто правил нашим краем»], сайт средней школы 37 г. Ульяновска.
- [encycl.bash-portal.ru/gubern.htm Статья «Губерния»] башкирской энциклопедии, по материалам Адрес-календаря Уфимской губернии на 1905, 1912 гг. и др. источников.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Ключарёв, Александр Степанович
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
