Клятва фазана

Клятва фазана (фр. Vœu du faisan) — торжественный крестоносный обет, данный герцогом Бургундии Филиппом III Добрым 17 февраля 1454.

Филипп Добрый и крестоносное движение

Филипп Добрый был среди правителей своего времени наиболее последовательным сторонником продолжения крестовых походов, и неоднократно посылал на восток средства и людей. Так в 1445 эскадра Жоффруа де Туаси была направлена в Черное море, где дошла до Трапезунда и берегов Грузии.

В 1451 во Францию и ко двору Альфонса V Арагонского были посланы сир Жан II де Крой и добрый рыцарь Жак де Лален, пытавшиеся убедить тамошних монархов соединить силы для спасения Константинополя. На восьмом капитуле ордена Золотого Руна, прошедшем в том же году в Монсе также шла речь об организации крестового похода, но затем Гентское восстание на несколько лет отвлекло внимание герцога.

Клятва фазана

После взятия Константинополя турками и подавления восставших гентцев Филипп III вернулся к оставленному проекту, и в начале 1454 в Лилле была устроена серия празднеств и турниров, в ходе которой 17 февраля на так называемом «Пире фазана» (Banquet du faisan) герцогом и его приближенными была дана клятва отправиться в крестовый поход. Для придания особой торжественности был возрожден старинный римский обычай давать обет над фазаном, которого затем делили между пирующими, а само мероприятие было проведено в характерной для бургундского двора пышной и стилизованной манере.

В клятве было сказано, что если король Франции решит взять крест или послать армию во главе с принцем королевства, или если другой христианский принц отправится с достаточной армией, и если страны, которыми управляет герцог, не будут под угрозой, то он обязуется присоединиться к походу.

В марте и апреле еще в четырех городах 112 сеньоров, зависевших от герцога, дали аналогичные обеты. Открытие в 1916 этого факта профессором Лувенского университета Жоржем Дутрепоном поставило под сомнение господствовавшую ранее точку зрения о «клятве фазана», как о своего рода куртуазной игре, не предназначенной к практической реализации.

Переговоры в Германии

В апреле герцог отправился на рейхстаг в Регенсбург, где должна была обсуждаться организация экспедиции, но, к большому разочарованию собравшихся, император так и не прибыл. Осенью во Франкфурте собрался новый рейхстаг, на этот раз Филипп не смог присутствовать лично, а направил своих послов. На собрании выступал бывший секретарь императора Фридриха III, папский легат Энеа Сильвио Пикколомини, произнесший горячую речь, в которой упрекал императора, церковь и князей в лицемерии и алчности, мешающих им выступить против врага христианства. Вопрос о крестовом походе был решен, но смерть Николая V заставила отложить предприятие.

Подготовка похода

В понтификат Каликста III подготовка похода продолжалась, и новый папа поклялся приложить для его организации все силы. Казалось, что прекращение Столетней войны и Лодийский мир в Италии открывают для этого благоприятную возможность. 15 мая 1455 была опубликована булла о крестовом походе, назначенном на 1 марта следующего года. По всему христианскому миру объявили сбор десятины для войны против турок. Была развернута масштабная агитационная кампания: в сентябре посланники папы отправились с проповедями по всей Италии. Кардинал Ален де Коэтиви проповедовал во Франции, кардинал Денис Сеци в Венгрии, кардинал Хуан де Карвахаль в Германии вместе с Николаем Кузанским, который затем отправился в Англию, архиепископ Урреа де Таррагоне объехал всю Испанию.

В преддверии крестового похода папский флот успешно действовал в Эгейском море, нанеся несколько поражений туркам, Янош Хуньяди разгромил османскую армию под Белградом, а Скандербег в Тармонице, но конфликт Рима с Неаполем и политические проблемы во Франции (бегство дофина Людовика в Бургундию в 1456) снова помешали экспедиции.

Герцог в 1456 содействовал браку племянника своей жены Жуана Португальского с наследницей Кипра, рассчитывая использовать остров как базу, но в следующем году Жуан был отравлен.

Мантуанский конгресс

Новый папа Пий II в 1459 организовал конгресс в Мантуе, на который в августе прибыл посол Бургундии герцог Иоганн I Клевский, затем герцог Миланский Франческо Сфорца, представители других итальянских государств а в октябре-ноябре — делегаты из Германии и Франции. Конференция завершилась неудачей, так как послы Карла VII и Рене Анжуйского предъявили требования короны Неаполя, и вскоре возобновилась анжуйско-арагонская война, на которую были потрачены деньги, собранные для крестового похода.

14 января 1460 Пий II опубликовал буллу о крестовом походе; для его организации духовенство, в том числе и кардиналы, должны были отдать десятую часть доходов, миряне — тридцатую, а евреи — двадцатую часть.

Экспедиция Пия II

Наконец, к 1463 папе удалось договориться с венецианцами о предоставлении кораблей, и в 1464 он прибыл в Анкону, откуда должна была направиться экспедиция. Двухтысячный авангард бургундских крестоносцев во главе с великим бастардом Антуаном Бургундским и Симоном де Лаленом отплыл из Слёйса, по пути помог португальцам отстоять Сеуту, осажденную маврами, а затем направился в Остию. Прибыв в Италию, они узнали, что Пий II умер в Анконе, так и не дождавшись венецианских кораблей, в городе свирепствует чума, значительная часть войска дезертировала. Поход был отменен, и бургундцы, потерявшие от болезней много людей, вернулись домой.

Итоги

Неудача организации крестового похода, необходимость которого признавали все европейские государства, объяснялась не прекращавшимися конфликтами между ними и взаимным недоверием. Англичане не хотели действовать вместе с французами, король Франции не желал поддерживать мероприятие, которое повысило бы престиж его противника герцога Бургундского, германские князья опасались, что сбор объединенной армии усилит власть императора, Венеция и Венгрия долгое время были врагами и продолжали опасаться друг друга, прочие итальянские государства боялись мощи Венеции, а анжуйцы воевали с арагонцами из-за Неаполя.

Неуклонное падение авторитета папской власти и неоднократные случаи нецелевого расходования средств, собранных на крестовые походы (вместо борьбы с неверными их несколько раз использовали для войн между христианами), привели к тому, что к концу средних веков в обществе сложилось неоднозначное отношение к самой идее крестоносных экспедиций.

Последние крестовые походы, организованные папой Павлом II и некоторыми немецкими князьями в 1467—1468, были направлены не против турок, а против гуситов, и завершились полным разгромом.

Литература

• Barante P. de. Histoire des ducs de Bourgogne de la maison de Valois. T. V. — P.: Furne et C^ie, 1842.
• Van Arenbergh E. Lalaing (Simon de) // Biographie nationale de Belgique. T. XI. — Bruxelles: Bryant-Christophe et C^ie, 1890.
• История крестовых походов. — М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. — ISBN 5-232-00859-5.
• Клула И. Борджиа. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — ISBN 5-222-00082-6.
• Хейзинга Й. Осень Средневековья. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011. — ISBN 978-5-89059-166-1.

Ссылки

• Le Brusque G. [www.cairn.info/zen.php?ID_ARTICLE=RMA_123_0529 Une campagne qui fit long feu : le saint voiage de Philippe le Bon sous la plume des chroniqueurs bourguignons (1453—1464)] (фр.). Le Moyen Age 2006/3 (Tome CXII), pp. 529—544. Проверено 26 августа 2016.
• Doutrepont G. [www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/crai_0065-0536_1916_num_60_3_73720 Une participation inconnue à la Croisade de Philippe le Bon contre les Turcs] (фр.). Comptes rendus des séances de l'Académie des Inscriptions et Belles-Lettres. 1916, Volume 60, № 3, p. 268. Проверено 26 августа 2016.

Отрывок, характеризующий Клятва фазана

В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.