Кмитич, Самуил
Самуил Кмитич<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| ||
| с 1658 | ||
| Предшественник: | Николай Головчинский | |
| ||
| 1676 — 1692 | ||
| Предшественник: | Бонифаций Теофил Пац | |
| Преемник: | Михаил Юзеф Сапега | |
| Смерть: | 13 апреля 1692 | |
| Род: | Кмитичи | |
| Супруга: | Анна Кантакузен (1-й муж: Иероним Корсак - подвоевода полоцкий, 2-й муж: Альбрехт Цехановецкий - обозный великий литовский) | |
Самуил Кмитич, (белор. Самуэль Кмiцiч, польск. Samuel Kmicic; дата рождения неизвестна — 13 апреля 1692) — военачальник Великого княжества Литовского — полковник, хорунжий оршанский (с 1658), стражник великий литовский (1676—1692). Принимал активное участие в войнах Речи Посполитой с Русским царством (1654—1667) и Швецией (1655—1660). В 1660 году дивизия Сапеги объявила конфедерацию и назначила Кмитича «генеральным полковником».
Биография
Самуил Кмитич происходит из Оршанской шляхты. Его родословная на данный момент изучена недостаточно, есть версия о его происхождении от старосты Оршанского и Смоленского воеводы Филона Кмиты-Чернобыльского.
Военную службу начал поручиком в 1654 году. Участник Русско-польской войны 1654—1667 гг.. Из шляхты Полоцкого воеводства, Витебского и Оршанского поветов создал хоругвь, которая вошла в полк князя Богуслава Радзивилла и участвовала в зимнем контрнаступлении войск Великого княжества Литовского. В августе 1655-ого присоединился к конфедерации, которая образовалась под Вербиловом против великого гетмана литовского князя Януша Радзивилла. Позже возглавлял полк в дивизии Павла Сапеги принимал участие в битвах со шведами.
В сентябре 1658 году во главе 12-ти хоругвей действовал в глубоком тылу московских войск в белорусском Поднепровье. Во главе полка воевал со шведами в 1659-ом в Курляндии, в 1660-ом — в Подляшье. Самуил Кмитич был ярым противником короля Яна II Казимира, принимал активное участие в бунте войск в интересах гетмана Сапеги.
В апреле 1660 года дивизия Сапеги объявила конфедерацию и назначила Кмитича «генеральным полковником». Участвовал в Полонковской битве, позднее участвовал в действиях против московитских войск на востоке Великого княжества Литовского. В 1663-ом осуществил глубокий рейд за Смоленск. В 1664-ом участвовал в походе на Рославль и Брянск, потом до 1665-ого блокировал московитский гарнизон в Полоцке.
После войны жил на Оршанщине, активно участвовал в общественно-политической жизни Речи Посполитой. Владел имениями Неводница в Гродненском, Красное Село в Минском, Сидричин в Оршанском повете.
Кмитич в произведениях искусства
Самуил Кмитич послужил прообразом Анджея Кмицица в литературном романе и в снятом по роману художественном фильме:
Является главным героем исторического романа М. А. Голденкова «Пан Кмитич» (состоит из книг «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка». — Минск: Букмастер, 2011).
См. также
Напишите отзыв о статье "Кмитич, Самуил"
Литература
- Tadeusz Wasilewski. Samuel Kmicic // Polski Slownik Biograficzny — t. XIII, 1967—1968, s. 81-83 (польск.)
- Rachuba A. Konfederacija Kmicicowska i Zwiazek Braterski wojska litewskiego w latach 1660—1663 — Warszawa 1989 (польск.)
- Генадзь Сагановiч. Кміцiч // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі — Мінск 1993, т.4, с.207 (белор.)
- Генадзь Сагановiч. Невядомая вайна: 1654—1667. — Мiнск 1995, ISBN 5-343-01637-5 (белор.)
- Вітаўт Чаропка Варшанскі харунжы (Самуль Кміціч) // часопіс «Беларуская Мінуўшчына» 1997 г. № 2 — Мінск (белор.) // на сайте knihi.com [knihi.com/Vitaut_Caropka/Varsanski_charunzy_Samul_Kmicic.html].
- Генадзь Сагановiч. Кміцiч // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя — Мінск 2005, т.2, с.111, ISBN 985-11-0378-0 (белор.)
Отрывок, характеризующий Кмитич, Самуил
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
