Кнаб, Кристофер

Кри́стофер Кнаб (англ. Christopher Knab) — американский консультант по вопросам музыкального бизнеса, преподаватель и автор книг о структуре музыкальной индустрии.

Биография

Карьера Кристофера Кнаба в музыкальном бизнесе началась в 1960-х годах в Сан-Франциско, когда он устроился на работу в магазин «Волшебная флейта» (англ. Magic Flute), торгующий музыкальными записями.

К середине 1970-х Кнаб уже владел собственным магазином «Аквариус Рекордс» (англ. Aquarius Records), где продавалась музыка в жанрах джаз, блюз и рок. В это же время, под псевдонимом диджей Космо-Топпер, Крис начал работать радиоведущим на первой американской FM-радиостанции KSAN, специализирующейся на рок-музыке. Он вёл две программы — «Час изгоя» (англ. «The Outcast Hour») и «Еретики» (англ. «The Heretics»). Поскольку эти программы пользовались популярностью радиослушателей, две другие радиостанции KSJO и KTIM предлагали Кнабу стать ведущим их новых музыкальных шоу. Кристофер работал без плей-листа и вне каких-либо форматов, то есть ставил в эфир ту музыку, которая ему на самом деле нравилась. Поэтому вскоре в программах, которые он вёл, стали охотно участвовать артисты, приезжавшие в Сан-Франциско на гастроли (среди них были и Sex Pistols).

Поскольку Кристофер Кнаб стал известным радиоведущим в Сан-Франциско, местные начинающие музыканты стали приносить ему свои демозаписи. И в 1978 году Кристофер со своим коллегой-радиоведущим Хауи Кляйном (англ. Howie Klein) открыли собственную звукозаписывающую компанию — 415 Рекордс (англ. 415 Records). Эта звукозаписывающая компания стала одним из первых альтернативных инди-лейблов.

В 1982 году мини-альбом «Никогда не говори никогда» (англ. «Never Say Never») Romeo Void — одной из групп, подписанных компанией 415 Рекордс, был продан тиражом в 80000 копий, после чего Коламбия Рекордс приобрела компанию 415 Рекордс.

С 1989 по 1992 годы Кристофер Кнаб занимал должность президента Северо-Западной Музыкальной Ассоциации (англ. Northwest Area Music Association (NAMA)). С помощью NAMA Кристофер организовал четыре ежегодных конференции по вопросам музыкальной индустрии, с которых и началась его преподавательская деятельность в области музыкального бизнеса.

В настоящее время Кнаб читает курс лекций по промоушну и маркетингу записанного музыкального материала в рамках программы Audio and Music Business в Институте Искусств Сиэтла (англ. The Art Institute of Seattle). Он также является владельцем консультационной службы FourFront Media and Music, специализирующейся на консультировании артистов по вопросам маркетингового планирования и развития музыкальной карьеры. Помимо проведения собственных семинаров, Кристофер Кнаб регулярно выступает на крупнейших конференциях по вопросам музыкальной индустрии на территории США и Канады. Темы его выступлений разнообразны — от традиционных «Как самостоятельно продвинуть свою музыку» и «Заключение договоров с рекорд-лейблами» до «Психологии музыкального бизнеса».

Кристофер Кнаб в соавторстве с Бартли Ф. Дэйем (англ. Bartley F. Day) — юридическим представителем в области индустрии развлечений, написал обширную главу по теме «Сотрудничество инди-лейблов с мейджор-лейблами» (англ. «Independent Label Deals with Major Labels») во втором издании книги «Руководство для музыкантов по вопросам законодательства и бизнеса» (англ. «The Musician's Legal and Business Guide»), изданной в 1996 году.

Летом 2007 года вышло третье издание его книги для независимых музыкантов «Музыка — это ваш бизнес».

Ссылки

• [chrisknab.com/ Официальный сайт Кристофера Кнаба]  (англ.)
• [www.aquariusrecords.org/history.html История Аквариус рекордс]  (англ.)
• [www.artinstitutes.edu/seattle/ The Art Institute of Seattle]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Кнаб, Кристофер

– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.