Кнаппе, Карл Фридрих
Карл Фридрих Кнаппе | |
Имя при рождении: |
нем. Karl Friedrich Knappe |
---|---|
Дата рождения: | |
Дата смерти: | |
Работы на Викискладе |
Карл Фри́дрих Кна́ппе (нем. Karl Friedrich Knappe; в России — Карл Иванович; 1745—1808) — живописец, рисовавший животных и растения.
Он был учеником И. Ф. Грота[1] и, подобно ему, работал в Санкт-Петербурге, где в то время при императорском дворе был спрос на произведения по его специальности. В 1774 году Императорская академия художеств возвела Кнаппе в звание академика и поручила ему преподавание живописи зверей и птиц. В 1785-м был советником академии, а спустя десять лет из-за упразднения в ней класса живописи, в котором он преподавал, был отправлен в отставку.
Кнаппе работал преимущественно акварелью и гуашью. Ему принадлежат, помимо прочих, рисунки «Flora Rossica», опубликованные Академией наук.
Семья
Дочь Екатерина - мать архитектора Осипа Ивановича Бове.
Напишите отзыв о статье "Кнаппе, Карл Фридрих"
Примечания
- ↑ [www.newsartspb.ru/museum/benua/2009/130418-0722/ Рожденные летать… и ползать] Новости искусства в Санкт-Петербурге
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Кнаппе, Карл Фридрих
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.