Кнёвенагель, Эмиль
Поделись знанием:
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
(перенаправлено с «Кневенагель, Эмиль»)
| Эмиль Кнёвенагель | |
| Emil Knoevenagel | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Ганновер, район Линден |
| Дата смерти: |
11 августа 1921 (56 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: |
Ганноверский технический институт |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
создатель реакции Кнёвенагеля |
Генрих Эмиль Альберт Кнёвенагель (нем. Heinrich Emil Albert Knoevenagel; 18 Июнь 1865 — 11 Август 1921) — немецкий химик. В честь него была названа исследованная им реакции Кнёвенагеля.
Семья
Эмиль был сыном химика, доктора философии Юлия Кнёвенагеля, и стенографистки Фредерики Якоби, дочери производителя автомобилей из Линдена. В 1895 Эмиль женился на Элизабет, дочери фармацевта Фердинанда Вохера и Гертруды Бленкарт. В браке родилось трое детей. Сын Уолтер в 1915 году, в возрасте 17 лет погиб в качестве добровольца в Северной Франции. Сам Эмиль служил штабным офицером 1914-1918 на Западном фронте[1].
Биография
Учился в Ганноверском техническом институте, а с 1886 года в Геттингентском университете под руководством В. Мейера и Л. Гаттермана. В 1889 году получил степень доктора философии и начал работать в Гейдельбергском университете. С 1896 г. доцент, с 1900 г. профессор кафедры органической химии этого университета. Много работал в области стереоизомерии. Обстоятельно исследовал реакцию альдегидов с ацетоуксусным эфиром в присутствии первичных аминов. Изучал соединения пиридинового ряда и показал, что производные пиридина могут быть получены нагреванием 1,5-дикетонов с гидроксиламином. Занимался также проблемами неорганической и физической химии[2].
Работы
- Beiträge zur Kenntnis der negativen Natur organischer Radikale. Druck der Dieterich'schen Universitäts-Buchdruckerei (W. Fr. Kaestner), Göttingen 1889 (Dissertation,Göttingen, Phil. Fak., vom 17. Juni 1889).
- Beiträge zur Kenntnis des asymmetrischen Kohlenstoffatoms. Verlag Schade, Heidelberg 1892 (Habilitationsschrift, Universität Heidelberg 1892).
- Praktikum des anorganischen Chemikers : Einführung in die anorganische Chemie auf experimenteller Grundlage . Veit, Leipzig 2nd ed. 1909 [nbn-resolving.de/urn:nbn:de:hbz:061:2-20510 Digital edition] by the University and State Library Düsseldorf
- Beiträge zur Kenntnis des asymmetrischen Kohlenstoffatoms. Verlag Schade, Heidelberg 1892 (Habilitationsschrift, Universität Heidelberg 1892).
- Thiele’s Theorie der Partialvalenzen im Lichte der Stereochemie. In: Justus Liebigs Annalen der Chemie. Bd. 311–312, Leipzig 1900, S. 241–255.
- Praktikum des anorganischen Chemikers. Einführung in die anorganische Chemie auf experimenteller Grundlage. 2., vollst. veränd. Aufl. Mitbearbeitet von Erich Ebler. Veit & Co.o., Leipzig 1909
- Praktikum des anorganischen Chemikers. Einführung in die anorganische Chemie auf experimenteller Grundlage.3. Aufl. Mitbearbeitet von Erich Ebler. deGruyter, Berlin, Veit & Co.o., Leipzig 1920.
Внешние ссылки
- [www.omikron-online.de/cyberchem/cheminfo/namensrk/knoevena.htm Reaction description (in German)]
Напишите отзыв о статье "Кнёвенагель, Эмиль"
Примечания
- ↑ dieser ging offenbar 1860 mit dem späteren Chemiefabrikanten Eugen de Haën 1860 von Schlesien nach Hannover; [books.google.ch/books?id=ShneE5mxmEUC&pg=PA145&dq=Haen#v=onepage&q=Haen&f=false Hannoversches Biographisches Lexikon: Von den Anfängen bis in die Gegenwart] / Dirk Böttcher. — Schlütersche. — 2002. — ISBN 3-87706-706-9.
- ↑ Серрей, 1962, с. 150.
Литература
- А. Серрей. Справочник по органическим реакциям / пер. с англ. М. Н. Ефимова, О. Н. Камышан и Э. М. Бамдас; под редакцией и с дополнениями докт. хим. наук Н. С. Вульфсона. — 2-е издание, уточнённое и дополненное. — М.: Государственное научно-техническое издательство химической литературы, 1962. — 300 с. — 25 000 экз.
- (1922) «Emil Knoevenagel». Angewandte Chemie 35 (5): 29–30. DOI:10.1002/ange.19220350503.
Отрывок, характеризующий Кнёвенагель, Эмиль
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
