Кнежевич, Срджан

Срджан Кнежевич
серб. Срђан Кнежевић
Дата рождения	19 января 1958(1958-01-19)
Место рождения	Тврдимичи, СР Босния и Герцеговина, СФРЮ
Дата смерти	7 августа 1998(1998-08-07) (40 лет)
Место смерти	Пале, Босния и Герцеговина
Принадлежность	Югославия Югославия Республика Сербская Республика Сербская
Род войск	пехота, полиция
Годы службы	до 1998
Звание	поручник (лейтенант)
Часть	6-я Ликская бригада Сараевско-Романийский корпус
Командовал	Яхоринский батальон Отряд «Белые волки»
Сражения/войны	Боснийская война
В отставке	заместитель начальника Центра общественной безопасности Восточного Сараево

Срджан Кнежевич (серб. Срђан Кнежевић, 19 января 1958, Тврдимичи — 7 августа 1998, Пале) — боснийский сербский военный деятель, командир интернационального отряда «Белые волки» в годы Боснийской войны, после войны заместитель начальника Центра общественной безопасности Восточного Сараево (ныне начальника сараевской полиции).

Биография

Родился 19 января 1958 в Тврдимичах. Окончил начальную школу в Тилаве и среднюю в Сараево. К началу Югославских войн служил в Югославской народной армии, в 6-й Ликской бригаде на Плитвицких озёрах. Весной 1992 года перешёл в МВД Республики Сербской, а после образования вооружённых сил вступил в Яхоринский батальон Сараевско-Романийского корпуса.

После гибели командира батальона Срджан возглавил батальон в феврале 1993 года, с 22 февраля командовал отрядом специального назначения «Белые волки». 16 мая 1995 ранен в боях за Дебели-Брд, но при этом отказался снимать с себя обязанности командира. Вплоть до весны 1996 года командовал «Волками». Пользовался авторитетом как закалённый в боях полевой офицер. Во внутриполитическом раскладе он выступал в поддержку Биляны Плавшич и министра внутренних дел Милована Станковича.

После войны стал заместителем начальника Центра общественной безопасности Сербского Сараево.

7 августа 1998 в боснийском Пале Срджан Кнежевич был убит неизвестными. Убийство до сих пор остаётся нераскрытым. Шеф полиции Республики Сербской Л. Савич по горячим следам задержал ряд лиц, но вскоре некоторые из них были отпущены по требованию международных структур, обвинили самого Савича в пытках и уже 14 сентября Верховный представитель по Боснии и Герцеговине лишил его поста с запретом занимать должности в МВД. Савич считал организатором убийства Кнежевича Момчилу Краишника. В конце июля 1998 года Кнежевич, расследуя деятельность торговых компаний «Центртекс» и «Селектимпекс», вызвал на допрос одного из руководителей этих фирм — Милована Бьелицу. Краишник на правах члена президиума Боснии потребовал немедленно прекратить уголовное преследование Бьелицы, а когда Кнежевич отказался это сделать, пригрозил тому расправой.

В городе Пале был установлен памятник Срджану Кнежевичу.

Ссылки

• [www.rtrs.tv/vijesti/vijest.php?id=44238 Радио телевизија Републике Српске: Убице Срђана кнежевића и даље непознати, 07.08.2011.]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Кнежевич, Срджан

Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.